как будто хочу оправдаться перед ним за выбор мужа. И от того чувствую себя совсем мерзко.
Не понимаю, какая цель у этого разговора. Может быть, Мирон уже пожалел, что перевез нас в свой дом. Он хочет уединения, а тут хожу я, да еще и с ребенком. Вот вломились в его супер-спальню.
— Почему ты не снял нам квартиру? — не смотрю на него, в голосе явные слезы. Но плевать. — Если хотел помочь своему сыну? Не обязательно нам занимать целый этаж в твоем личном доме.
Матюшка вроде бы тихо лежит на большой кровати. Так что слышу я только звук шагов по направлению ко мне. Мои глаза уткнулись в пол, и я вижу в меру большие мужские ступни в серых спортивных носках. Мирон подошел ко мне очень близко.
— Не расклеивайся, Лада. Ничего ужасного не происходит.
Да Красильников — мастер поддержки. Конечно, всего лишь мой муж продал меня другу, который внезапно оказался отцом нашего сына. Сущие пустяки!
— Моя жизнь разрушена, Мирон…
Говорю искренне. И точно так же от души изумляюсь, когда мужские руки грубовато опускаются на плечи и притягивают меня вперед. Реакции заторможены, и я не сопротивляюсь. Чувствую крепкие мышцы щекой. Меня не окатывает нежностью или каким-то смущением. Ничего пошлого. Я ощущаю только силу, которая идет от этого человека. И не вырываюсь, наверно, потому, что хочу хоть немного подпитаться ею.
— Иван может пойти на попятную, — не отпуская. Красильников начинает говорить, — появиться рядом с вами. Поэтому я решил, что вы будете именно здесь.
А ведь реально, в теории мы могли бы помириться. Убрать факт продажи, как бредовейший в наше время… А в остальном — даже после самых крупных ссор супруги сходятся и дальше живут вместе. Мирон этого очень не хочет. Однако.
— Я не такая дурочка, даже если ею кажусь.
Выбираюсь из его объятий без особого труда, сразу шагаю к Матюшке. Сынок с любопытством таращит свои серые глазки.
— И не думал называть тебя дурой, — поправляет меня его отец, — но еще к слову об Иване — нужно забрать у него остатки ваших вещей. Я могу отвезти тебя, его в тот момент не будет дома.
Он так уверен в действиях моего мужа. Хотя, наверное. Ваня против него не попрет. Почему же он тогда просто не прикажет ему держаться от меня подальше? Зачем опять-таки нам быть здесь?..
— Это ты ему велишь не появляться дома? — сажусь к сыну, вкладываю палец в его кулачок. — Тогда ты мог бы сказать ему, чтоб он не приходил мириться. И не надо будет нам постоянно торчать перед твоими глазами.
— Ему я могу приказать… — Мирон вдруг усмехается. — Для вас же выделен целый этаж.
Я не до конца поняла первую фразу. Ему он может, а кому-то нет?.. Но больше меня зацепило продолжение речи. Хозяин дома ведь и правда выделил нам просторные комнаты. А я сама каждый вечер выискиваю его в доме.
— Да. пойдем-ка мы, наверное, туда, — аккуратно забираю сынишку с белой постели, - насчет вещей спасибо. Из той квартиры их точно надо скорее забрать.
Мирон молчит в ответ, и мне приходится на него посмотреть. Делаю это и замечаю, что он, в свою очередь, глядит на головку сына, которую я поддерживаю рукой. Поднимает глаза на меня, и я вижу в них оттенок разочарования. Что-то не так?
— Хм, отдыхайте. Спокойной ночи, — отмирает бизнесмен.
Киваю.
— Доброй ночи.
Мы общаемся вежливо в нашей странной ситуации. Вроде бы абсурд, но я понимаю, если бы Мирон вел себя как быдло, я бы вообще сломалась морально. Так остаются хотя бы крупицы покоя.
Пока купаю Матюшку, вспоминаю, как вел себя Красильников в прошлом. Когда еще был просто другом моего старшего брата, а не влиятельным богачом. Хоть у нас дома с ним всегда общались сухо, он уважительно здоровался с родителями, даже спрашивал о здоровье. Если доводилось сидеть за столом, хвалил еду и благодарил. Почему же у меня всегда было ощущение того, что он не такой, как мы?
Трудно понять, ведь мне было мало лет, и я всегда держалась от него подальше.
Засыпая, ухожу мыслями в другую тему. Иван… Неужели правда он когда-нибудь захочет вернуться? Вот его я, казалось, знала как свои пять пальцев. Аккуратный, воспитанный, приятный. Родной? Да, и это тоже. Хотя за последние месяцы мы отдалились, а его предательство залило остатки чувств черной краской.
Мне больно даже думать о нем, а не то что тосковать по нему, как по мужчине. С таким выводом проваливаюсь в сон, не подозревая, что супруг может еще больше пасть в моих глазах.
Утром Мирон объявляет, что к полудню мы отправимся в наше с Ваней «семейное гнездышко». Хм, поэтому-то он не умчался по делам пораньше. Впрочем, за завтраком хозяин особняка со мной не сидит, закрывается в своей спальне- кабинете. Я ем в компании сына в портативной люльке и Марины. Помощница щедро накладывает мне горячие оладьи.
— Испекла на кефире, — сообщает она, — хозяин сморщился, ему правильную еду подавай! А вы такая худенькая.
Как-то я в последнее время не смотрю в зеркало. Возможно, Марина права. Хотя я никогда не была пышной, да и роста во мне мало.
— Очень вкусно, — не вру.
Еще и варенье клубничное. А быть проданной не всегда плохо! Боже, у меня черный юмор.
— Мирон Алексеевич сказал, ему по интернету переговорить нужно, — вполголоса сообщает домработница, — а так он сейчас много в своей комнате не сидит, как раньше.
Марина простовата и болтлива. Я благодарна ей за доброе отношение — хоть ей и платят за это деньги, отнеслась она ко мне и малышу с искренним позитивом. Но вот рассказы я ее уже пропускаю мимо ушей. А на связанном с Мироном делаю стойку.
— Когда-то Мирон просиживал в комнате? — поднимаю брови.
Помощница вдруг суетится, подливает мне чай. Видать, хочет показать, что стоит рядом не только из-за сплетен.
— Это если Сюзанна здесь была! — слышу имя бывшей жены Мирона. — Она обычно в путешествиях жила. А один год. оба они тут почти от лета до лета просидели… Вот тогда он и оборудовал себе логово. Это как раньше мужики в гараж ходили.
Ох, Марина! Или она так сильно ко мне прониклась, или просто хочет засадить бывшую женщину хозяина в глазах новой. Нет, я лично не считаю, что мы с Красильниковым можем быть вместе! Но в глазах работницы я не просто так тут очутилась.
А Сюзанна и правда своеобразная. Сначала, насколько