Читать интересную книгу Сверкающая бездна. Какие тайны скрывает океан и что угрожает его глубоководным обитателям - Хелен Скейлс

src="images/i_002.png"/> Экономно расходовать кислород кашалотам помогают дополнительные механизмы. Во время погружения их пульс замедляется до пяти ударов в минуту.

Этот рефлекс характерен для многих ныряющих млекопитающих, но у кашалотов он доведен до предела. (Опустите лицо в таз с холодной водой, и ваш пульс также немного замедлится.) Такая низкая частота пульса замедляет расход кислорода и уменьшает его количество, потребляемое сердцем кашалота. Кровеносные сосуды перекрываются и отводят поток крови от органов, не задействованных во время погружения – почек, печени, кишечника и желудка, экономя ее для работы мозга и мышц.

Большой запас кислорода – не только вопрос выживания в абиссали, он также дает кашалотам значительное преимущество. В их охотничьих угодьях, обычно на глубине около 1000 метров, кислорода в воде не хватает. Эти районы океанов известны как зона кислородного минимума, или призрачная. Чтобы выжить здесь, вододышащие животные, такие как рыбы и кальмары, должны поглощать кислород при помощи своих жабр, но его может быть так мало, что они начинают медленно соображать, становятся слишком вялыми и оказываются легкой добычей хищников. Кашалоты же имеют собственный запас кислорода, что позволяет им непринужденно действовать в удушающих глубоких водах, обгоняя и заманивая добычу хитростью.

Ученым удалось разобраться в том, что дает кашалотам возможность долго оставаться на больших глубинах, но вот сам способ их охоты поражал морских биологов, долгое время оставаясь загадкой. Представлялось маловероятным, что такие успешные охотники проталкивают свои гигантские головы сквозь толщу воды и замирают, чтобы ловить зазевавшуюся добычу узкой нижней челюстью. Ведь кашалоты вылавливают от ста до пятисот живых организмов в сутки – в среднем такой улов может весить целую тонну! На протяжении многих лет выдвигались различные гипотезы о том, как кашалоты действуют на глубине. Одни считали, что эти хищники зависают вниз головой, ожидая проплывающего мимо кальмара, другие – что они приманивают добычу своей светлой пастью, третьи – что выслеживают ее, ориентируясь на слух. В конце концов исследования начала XXI века с использованием датчиков давления, движения и гидрофонов, закрепленных на китах, подтвердили, что кашалоты вовсе не сидят неподвижно в засаде в ожидании добычи, а активно преследуют ее и отслеживают с помощью своего особого, шумного способа «видеть» в темноте.

В отличие от запоминающейся лиричной песни горбатого кита, «пение» кашалота больше напоминает оглушительный треск разматываемого рулона клейкой ленты. Этот самый мощный звук в животном мире исходит из огромной колодообразной головы, которая по сути представляет собой разросшийся до невероятных размеров нос. Источником подобного звука является поток воздуха, проталкиваемый через правую ноздрю, которая изолирована от внешней среды. Воздух проходит через пару мясистых клапанов, известных как «обезьяньи губы», которые вибрируют подобно человеческой гортани. Звуковые колебания разносятся внутри гигантского носа, а ряд заполненных жидкостью внутренних камер формирует и фокусирует вибрации, а затем направляет их в воду. В 1980-е годы, согласно так называемой биологической гипотезе большого взрыва, предполагалось, что кашалоты охотятся с помощью звуковых волн, воздействуя на свою добычу акустически. Последующие исследования показали, что их звуки недостаточно громкие для этого. На самом деле они ищут и преследуют добычу с помощью эхолокации, словно гигантские водные летучие мыши.

Когда кашалот начинает охоту, он посылает на глубину залпы щелчков – один или два в секунду. Этот дальнобойный гидролокатор исследует окружающий хищника мрак, не оставляя шансов на спасение ни одному кальмару в радиусе нескольких тысяч футов. Кит прислушивается к эху, отражающемуся от твердых частей тела кальмара, таких как клюв, похожий на попугайский, и кольца зубцов, расположенных на присосках вдоль восьми конечностей и на концах двух щупалец[21]. Приближаясь к цели, кашалот-охотник учащает свои щелчки, пока они не сливаются в скрип, похожий на звук, издаваемый ржавой дверной петлей. Аналогичным образом поступают летучие мыши: они настраивают свой акустический сигнал, готовясь наброситься на насекомое, и испускают больше звуковых импульсов, позволяющих различить дополнительные детали своей порхающей добычи.

Кальмары не обращают внимания на щелчки и скрип, но могут почувствовать вибрации в воде, поэтому при приближении кашалот перестает бить хвостом и скользит вперед в темноте, преследуя свою добычу. Когда наступает момент для атаки, кит резко набирает скорость до семи метров в секунду. Он изгибается и переворачивается, испуская все более частые щелчки в попытке догнать кальмара. Как только кальмар оказывается в пределах досягаемости, кит тормозит и резко разворачивается, всасывая жертву и проглатывая ее целиком.

Охота продолжается час или даже дольше, пока в организме кашалота не истощится запас кислорода.

Тогда он бесшумно всплывает на поверхность и, рассекая носом волны, делает вдохи и выдохи, освобождаясь от углекислого газа и позволяя кислороду вновь насытить мышцы и кровь. Через восемь или девять минут кашалоты вновь готовы к подводной охоте.

* * *

В середине XIX века, примерно тогда, когда происходило действие, описанное в романе «Моби Дик», в Мировом океане набирала обороты коммерческая охота на китов, вызванная спросом на их жир. С туш китов, обитающих в верхних слоях океана, – финвалов, горбачей, сейвалов и синих полосатиков – снимали жир, растапливали и использовали в качестве дешевого лампового масла, которое воняло при горении. На кашалотов же охотились не из-за жира, а из-за более прибыльного содержимого их носов. Одна из носовых камер, через которую проходят эхолокационные сигналы, является органом, вырабатывающим спермацет. Китобои вырезали отверстие в голове кашалота и вычерпывали галлоны спермацета – ценного «жидкого золота»[22]. Из этого вещества получались самые чистые и яркие свечи. Спермацет использовался для освещения улиц Европы и Северной Америки, а также для ярких лучей маяков. Весь этот свет был квинтэссенцией энергии, собранной на глубине. Благодаря своей кальмаровой диете кашалоты были связующим звеном между маяками, освещавшими волны на поверхности, и темными безднами под ними – «глубинными устоями мира», как писал Мелвилл.

Из океанских глубин в мир людей хлынули огромные объемы китового жира и спермацета. К 1900 году общее число убитых во всем мире кашалотов составляло триста тысяч особей, каждая из которых дала около 2000 литров спермацета. Затем китобойный промысел вступил в свою самую агрессивную фазу, отказавшись от парусов и метательных копий в пользу судов с паровым двигателем и гарпунных пушек. В XX веке уровень спроса на китовый жир оставался высоким даже после того, как керосин начал вытеснять его в качестве источника бытового освещения. Китовый жир продолжали использовать для промышленной смазки, как жидкость для автоматической коробки передач в североамериканских автомобилях, для производства губной помады, клея и цветных карандашей. Во время