Читать интересную книгу Его звали просто "Учитель" - Олег Северюхин

Идея единства афганского народа базируется на идее единства всех исламских народов. В исламе с самого начала заложена идея государственности как общности религиозной.

Мы не можем проводить европеизацию Азии, потому что это будет идти в противовес исламу. В процессе совместного сосуществования естественно будет проводиться государственное размежевание по национальному принципу.

Отрицательно сказалось на общем характере обстановки уничтожение Хорезма как политической единицы. Хорезмийский язык и хорезмийская национальность исчезли примерно в XIII веке; но Хорезм упорно отстаивал и восстанавливал свою политическую обособленность.

Сравнительно мало повлияли на Азию различия между турками и иранцами. Этнографическая граница между иранцами и турками нарушалась переходом турок к оседлости. Иранское земледельческое население постепенно вытеснялось турецким из равнин в горы, причем этот процесс один европейский исследователь назвал тяготением к горам как одной из характерных национальных черт таджиков.

Процесс отуречивания азиатских земель был достаточно эффективным при прежних султанах. По их указам турки переселялись в города Средней Азии, например в район Андижана, Самарканда, а в бассейне Зерафшана преобладал иранский элемент.

Все это, господа, показывает национальный колорит в прилегающей к России Азии. Но основное, что мы должны знать, чтобы быть своими в любом национальном обществе, это основы ислама и знание их до такой степени, чтобы сами мусульмане принимали вас за своих.

Курс лекций был рассчитан на три месяца. Я многое почерпнул из них по истории Азиатских стран и даже по исламу. Я был мусульманином, но я не знал многих основ, умея только совершать обряды и зная религиозные праздники. Все остальное нам разъясняли муллы, приводя изречения Корана в качестве подтверждения того, что они хотели до нас донести.

Из нас тоже не делали мулл, но мы изучали изречения из Корана, чтобы не быть совсем уж людьми несведущими в том, о чем знают отдельные крестьяне или образованные люди.

Чем дальше я читал Коран, тем больше у меня укреплялась уверенность в том, Евангелие и Коран это одно и то же, и пишут они об одном и том же, вся разница только в том, что никто не может определить, кто из Богов главнее. Выяснение всех этих вопросов они поручили Адаму и жене его и людям, которые будут низвергаться Всевышним.

«И вот, сказали Мы ангелам: „Поклонитесь Адаму!“ И поклонились они, кроме Иблиса. Он отказался и превознесся и оказался неверующим.

И Мы сказали: „О Адам!“ Поселись ты и твоя жена в раю и питайтесь оттуда на удовольствие, где пожелаете, но не приближайтесь к этому дереву, чтобы не оказаться из неправедных.

И заставил их сатана споткнуться о него и вывел их оттуда, где они были. И Мы сказали: „Низвергнитесь врагами друг другу! Для вас на земле место пребывания и пользования до времени“».

Или вот это.

«О сыны Исраила! Вспомните милость мою, которую Я оказал вам, и что я превознес вас над мирами.

И не бойтесь дня, когда душа ничем не возместит за другую душу, и не будет принято от нее заступничество, и не будет взят от нее равновес, и не будет оказано им помощи!

И вот, Мы разделили при вас море и спасли вас и потопили род Фирауна, а вы смотрели.

И вот, Мы давали Мусе завет сорок ночей, а потом вы после него взяли себе тельца, и вы были нечестивы.

Потом Мы простили вас после этого, — может быть, вы будете благодарны!

И вот Мы даровали Мусе писание и различение, — может быть, вы пойдете прямым путем!

И вот вы сказали: „О Муса! Мы не поверим тебе, пока не увидим Аллаха открыто“ И вас поразила молния пока вы смотрели».

Чем больше я читал Коран, тем больше я становился грешником, и возникало в сердце моем недоверие, потому что ислам возник намного позже христианства, и христианское писание оказалось переписанным, но уже по-арабски.

Еще одна грешная мысль посетила меня, но о ней я ни с кем не делился. Коран по сути своей похож на Устав внутренней службы и Устав гарнизонной и караульной службы, изложенные в качестве сур и поучений, что нужно делать правоверным в том или ином случае мусульманской жизни. Да простит Аллах мои мысли!

Глава 16. О палочной философии

В первую командировку я готовился очень тщательно. Помимо отработки тем по военным наукам, как то: стрельба из всех видов оружия, владение холодным оружием, топография и съемка местности, я отрабатывал приемы ведения боя палкой и копьем.

Моим учителем был старенький давно обрусевший китаец, который владел палкой точно так же, как своими палочками, которыми он ловко подхватывал рис по зернышку и кидал себе в рот настолько проворно, что даже мы с вилками не успевали за ним.

— Учти, — говорил китаец, — палка есть палка. Любой может взять палку для того, чтобы отогнать собак или для того, чтобы опереться на нее в дороге. Если палка длинная, то с ее помощью можно перепрыгнуть и через препятствие или подать палку для помощи тонущему или свалившемуся в яму человеку.

В последних двух случаях крепко подумай, помогать ли тонущему? Не случится ли так, что ты вытащишь свою погибель? Во всем на сердце полагаться нельзя. Спасенного человека потом убивать грешно. Лучше уж совсем не спасать.

Человеку с чувственным сердцем трудно выполнять то, к чему готовишься ты. Самое большое зло скрывается под ласковым взглядом и под самой приветливой улыбкой.

Как только человек ослабил свою защиту и начал таять, он уже не боец, а жертва. Даже ночью нужно учиться видеть сны о том, что происходит вокруг тебя. Чувствовать, не приближается ли враг, не подползает ли к тебе ядовитая эфа или рядом с тобой перебирает своими маленькими ножками каракурт.

Ты должен сразу просыпаться, если тебе будет сниться солнечный свет либо спокойное лазурное море или огромное зеленое поле. Это сны беззащитности.

Твоим другом может быть только палка. И подругой тоже. Ты даже спать должен в обнимку с ней. Это твой паспорт, это твой должностной знак. Любой путник по палке определяет намерения человека, который идет навстречу.

Хорошей палкой можно сбить человека с ног, можно только попугать его, а, можно, и серьезно ранить, если намерения встретившегося достаточно агрессивные. Но палка и враг твой.

Если кто-то догадается, что за знаки вырезаются на ней, и если вдруг обнаружится меч, спрятанный в ней, то тогда простому путнику не отвертеться от любопытствующего чиновника полиции или охраны.

Сказка о том, что палка найдена на дороге, еще более усилит подозрение и любопытство. Поэтому лучше палку вовремя выкинуть или сказать, что она действительно изготовлена по твоему заказу для защиты во время путешествий. И все.

Не вздумай даже словом обмолвиться, что ты какой-то важный человек. Ты — дервиш. Твое дело — личное общение с Богом и обучение этому других людей, которые сами бы хотели приобщиться к Богу.

Бороздки на палке это те молитвы, которые ты возносишь Богу, останавливаясь помолиться в одиночестве. Эти молитвы не должны быть доступны никому, кроме тебя. А сейчас бери свою палку, привыкай к ней и нападай на меня.

Палку мне сделали примечательную. Сучковатая дубовая палка, внутри которой спрятан стволик ружья малого калибра и выдвигающийся меч японского типа, только намного уже. Назвать ее японской шпагой язык не поворачивается.

Учитель прав. Если кто-то внимательно будет рассматривать палку, то заметит, что она состоит из двух половинок, склеенных между собой и скрепленных медными обручами, которые как бы инкрустируют палку, превращая ее из палки в посох странствующего монаха. Палка, несмотря на ее воинственное предназначение, все еще остается палкой, потому что я никак не могу противостоять учителю, который легко проходит мою защиту и больно бьет по спине.

— Ничего, — говорит учитель, — учеба всегда трудна, зато потом будет легко.

Похоже, что он Суворова начитался или это действительно древняя восточная поговорка, использованная великим полководцем. Так ли это важно, кто автор поговорки, главное, что она правильна: тяжело в ученье, легко в бою. Только в случае боя моя миссия будет невыполненной. Так как бой предполагает раскрытие сущность владельца палки.

Мне понадобилось около месяца, чтобы я начал сносно владеть палкой.

— Сильно хорошим бойцом тоже нельзя быть, — говорил учитель, — возникает уверенность в непобедимости, а это первый шаг к серьезному поражению. Но нельзя быть и таким бойцом, который не готов к отражению нападения и начинает воевать только тогда, когда поражение становится настолько явным, что дальнейшее отступление приведет к гибели.

Ты хотя и не русский, но офицер русской армии и помнить об этом должен постоянно. Это характерно для всех русских. Россия еще не бывала готова к чему-либо, что ожидает ее на поворотах истории. Это удел всех больших государств, которым есть куда заманивать противника для последующего распыления и уничтожения. Достаточно один-два раза дать сокрушительный отпор на своих границах любителям острых ощущений, чтобы навсегда отбить охоту у завоевателей. Правда, это нужно говорить царям-императорам, а не подпоручикам, которых приходится колотить палкой по спине.