Читать интересную книгу Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе - Юрий Папоров

— До сих пор было известно — так утверждали уцелевшие участники забастовки, — что было убито, по одним сведениям, «около двухсот человек», по другим — «более тысячи» и по третьим — «около полутора тысяч», — взял слово колумбиец Альваро Мутис. — Уверен, что теперь, как только будет напечатан роман Габо, историки и те признают цифру в три тысячи убитых.

— Та всеобщая забастовка не только обратила внимание общественности Колумбии на беззакония, творившиеся в «Юнайтед Фрут Компани». Забастовка послужила причиной того, что впоследствии администрация компании прекратила варварскую эксплуатацию плодоносных земель Колумбии.

— А тут как раз подоспел мировой кризис двадцать девятого года, — добавил Альваро.

— Да! В результате резко снизились размеры экспортных поставок. А «библейский потоп», невиданное наводнение, разразившееся в октябре тридцать второго года, довершило дело. «Юнайтед» была вынуждена оставить богатейшие земли Колумбии. И вышло, что банановый североамериканский спрут оказался не только соучастником преступления консервативного правительства сеньора Мигеля Абадия Мендеса. «Мамаша Юнай», под давлением которой и было совершено это оплаченное ею преступление, понесла заслуженное наказание.

Писатель в романе «Сто лет одиночества» смещает во времени одно историческое событие. «Библейский потоп» обрушивается на Макондо несколько часов спустя после «свинцового побоища» как наказание Божие и длится в романе «четыре года, одиннадцать месяцев и два дня». Наказание Божие одновременно карает как «Юнайтед Фрут Компани», так и население Макондо.

Габо было пять лет и восемь месяцев, когда на Аракатаку обрушился «библейский потоп», длившийся несколько дней подряд. Когда он стал журналистом, он описал то, что видел и чувствовал в те дни, в рассказе «Исабель смотрит на дождь в Макондо», который впервые, под названием «Зима», был опубликован в газете «Эральдо» города Барранкилья 24 декабря 1952 года, а потом вошел в роман под названием «Палая листва».

Исабель из рассказа, как и герои «Ста лет…», оказалась свидетелем того, как Макондо погрузилось «в океан грязи и тины», не только покрывшей улицы и дворы, но и уничтожившей на корню банановые плантации «Юнайтед Фрут».

— Небывалые грозы, одна за другой, и низвергающиеся с неба нескончаемые потоки воды разрушили Сьенагу и особенно Аракатаку, из-за ее канала. Он был проложен гринго, чтобы соединить реки Аракатака, Сан-Хоакин и Ахи. — Теперь Гарсия Маркес говорил как настоящий драматический актер. — Население Аракатаки действительно приняло это как кару, как возмездие Божие. За жестокость и высокомерие гринго, за беспорядки, вызванные забастовкой, за беспутную жизнь, которую вели жители селения, за драки и постоянные убийства в кабаках, бильярдных и игорных домах. Наконец, за блуд в домах терпимости и прочие излишества и безобразия, которые позволяла себе «палая листва» в Аракатаке. Вот!

— Габо, у меня из головы не идет, как это так — три тысячи убитых и чтоб никто об этом толком не знал, — заметил Эмилио.

— Их в ту же ночь вывезли в двухстах товарных вагонах и выбросили в море. — Габо произнес эту фразу, как прокурор в суде.

— И этого никто не видел? Ведь это двести вагонов…

— Да! Их тащили три паровоза. Спереди, сзади и один посередине. Об этом я как раз и пишу в Романе!

— Ты себе представляешь, какой это должен быть состав! Таких не бывает, они просто не смогли бы передвигаться по железной дороге, — не унимался Эмилио.

— Коньо, прочтешь у меня — согласишься. — Габо чувствовал себя победителем.

А на следующий день, в понедельник, после трудового дня, Габо вспомнил Рамона Виньеса, «ученого каталонца», или «старика, прочитавшего все книги», как он назвал его в своем романе. Престарелый поэт и драматург Рамой Виньес вместе со своим сверстником, колумбийским писателем Феликсом Фуэнмайором, в пятидесятые годы были в Барранкилье духовными отцами пятерых закадычных друзей: Альваро Сепеды Самудио, Алехандро Обрегона, Альфонсо Фуэнмайора, Германа Варгаса и Гарсия Маркеса. В сборнике рассказов «Похороны Великой Мамы» Маркес упоминает об этой группе молодых литераторов как о mamodores de gallo — так их и называли в Барранкилье, — бравых шутниках, выдумщиках и пустомелях.

И тогда между мэтром, уже пребывавшим в ином мире, и лучшим его учеником состоялся мысленный разговор.

— Мне было очень приятно узнать, Габо, что ты с головой погружен в создание нового романа. Почему-то я уверен, что это будет лучшим из того, что тобою уже написано. Я отсюда слежу за тобой и горжусь, что сумел многое в тебя вложить. Не сомневаюсь, что Фолкнер, Вирджиния Вулф и Джойс, с которыми я тебя познакомил, во многом тебе помогут. Ты уже созрел для того, чтобы сочинить свой шедевр. Согласись, дорогой мой, семена знаний, посеянные еще в Барранкилье, должны были дать достойные всходы. — Голос каталонца дрожал, но звучал, как всегда, убедительно.

— Я часто вспоминаю вас. Вы были и остаетесь «лучшим часом в нашем суточном существовании». Не встреть я вас на своем пути, кто знает, что бы из меня получилось.

— Так вот, послушай меня, милый Габо. Я недавно перечитал твое предисловие к «Палой листве». Хочу тебе напомнить то место, где ты говоришь о простолюдинах Аракатаки, как своих, так и пришлых. Послушай и вспомни: «Вдруг точно вихрь взвился посреди селения — налетела банановая компания, неся палую листву. Листва была взбаламученная, буйная — человеческий и вещественный сор чужих мест, облетки гражданской войны, которая, отдаляясь, казалась все более неправдоподобной. Листва сыпалась неумолимо. Она все заражала буйным смрадом толпы, смрадом кожных выделений и потаенной смерти». И еще, вспомни, Габо, что роман «Недобрый час» поначалу ты хотел назвать «Este pueblo de mierda» («Это дерьмовое село»). Но ведь слово «пуэбло» означает не только «село», но также и «народ». Будь терпимым, Габо!

— Ну зачем вы так? Ведь я написал все, как было! «Банановая лихорадка», принесенная гринго в северо-восточную часть Колумбии, действительно собрала «палую листву» со всей округи. В Аракатаке царило пьянство и распутство, процветали черная магия «вуду», колдовство. Религиозные власти прислали в Аракатаку священника Педро Эспехо, чтобы спасти народ. А в романе «Сто лет одиночества» я с предельной точностью описываю и жизнь аристократии Аракатаки, с ее разгулом и излишествами.

— Ты знаешь, что делаешь, Габо. Я просто счел своим долгом напомнить тебе…

Обращает на себя внимание тот факт, что в романе «Сто лет одиночества» довольно скупо, фактически без писательской оценки, которая все-таки должна была бы прозвучать, описывается жизнь «электрифицированного курятника» Макондо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});