Мысли, воспоминания, сны. Что-то во всём этом было не так. Тревожило, щекотало кончик носа запахами далёкого. И мысли об этом всём. Нескончаемые вереницы мыслей. Часто, одна мысль прерывала другую и прерывалась третьей, а та в свою очередь, сменялась первой, или не сменялась, или не первой, а какой-то ещё.
«Я, будто знаю что, но не могу вспомнить. И вчера… оно было. Был тот город, и там целая жизнь, и улицы помню, и… да! Там был Поль! Мы гуляли по улице… Шервуд Плейс! Да! Конечно! И бревно через ручей помню. Как его забыть? Да и как выдумать его можно? Нет. Не выдумки всё это. А город? – Саша нахмурилась вспоминая и облегчённо выдохнула, – Стивенвилл. Канада. Как странно. Почему именно Канада? Почему вообще Канада? Почему не мой остров? – Она улыбнулась, вспомнив миссис Флоранс, сторожа школы, в которой учились они с Полем. – Но, странно. Была эта же школа, всё там же, на бульваре Брюс, и там не было миссис Флоранс. – Саша хмыкнула. – То она есть, то её нет. То Стивенвилл, то Анкоридж. И города разные, и жизни разные. И в Анкоридже я не помню Поля. А вот маму помню всегда. Она была там всегда, а здесь её нет. Кого не спроси – никто о ней ничего не знает. Зато здесь знают о бабе Лизе, а моя мама о такой и не слыхивала. Но и с мамой как будто что-то не так. И разобраться в этом не получалось. Саша не могла понять причин, по которым её мама менялась. Нет. Она была всё та же. Одинаковая. Но не совсем так. Её мама, привычная ей, родная мисс Лили Бишот, в один момент могла стать Серафимой. И это ещё ничего. Хуже было с ней самой. С Сашей. Саша была разной. Одной и той же, но разной. И лучше сейчас об этом не думать. Зато медведь, с которым прошла такой путь… Медведь? – Саша засмеялась в голос и торопливо прикрыла рот, боясь, что смех её услышит подруга. – Нет. Про медведя нельзя. Это сон. Этого ещё не было. Потому как, если медведь был, то и путь был. Длинный, опасный для неё, для самой души. Как и те люди, что жили далеко на севере. Странный народ, говорящий загадками. – Она стала вспоминать, вздохнула, опустила голову. – Я ещё не пришла, но приду, как уже приходила. Каждый раз это оказывалось сном, но так будет не всегда. Иначе этот мир меня разочарует. – И тут, следующее воспоминание заставило Сашу закрыть глаза от того, что их стало щипать. Она не хотела, чтобы Наташка видела её слёзы. – Мой дракон. Я найду тебя. Много раз уже находила. Я знаю то место. Ты ждёшь меня там. Я знаю. Но сказать никому о тебе не могу. Один раз я уже сказала о тебе Галине Александровне. И лучше бы не говорила. Она так перепугалась. Даже меня напугала. И ушла я от неё… когда закрывала дверь, глянула, а она, бедная, сидит за столом, а глаза будто сквозь стену смотрят, миль на пять дальше острова. Не знала потом куда деть себя, виноватой считала. Нельзя так с Галиной Александровной. Ни с кем нельзя. – Проговорив это она вспомнила Фёдора. Как без оглядки оставила его одного на острове. А ведь любила. Он ей отцом был, посильней любого другого отца. – Девочка подцепила пальцами цепочку, висящую у неё на шее, нащупала красный, блестящий множеством искорок стального цвета камушек, потёрла двумя пальцами и отпустила его. Камушек юркнул вниз, под одежду, ближе к груди. – Вот и папа. То он есть у меня, то нет его. – И тут, мысли её резко перескочили на другое, будто стрела сквозь неё пролетела. Это окрылило девочку. Заставило улыбнуться.– У меня есть остров. Есть колодец. И есть моё имя в нём. Мне никогда не потерять их».
Прошло уже минут тридцать, как она устроилась на камне. Вздохнув, Саша сползла с него и осмотревшись вокруг, побрела вдоль берега.
Волны легко и чуть лениво наползая на песок приносили с собой много для себя важного и интересного, а уходя – уносили обратно, туда... Иногда, принеся что-то со дна морского, они оставляли это что-то, но взамен забирали, что-нибудь иное, будто имели свои желания и пристрастия. Девочки любили приходить на берег, и не только потому, что природа здесь будто биение сильного и счастливого сердца, очаровывала их. А ещё, море иногда любило тайком, как бы полушутя, застенчиво, и даже с опаской показать кому-нибудь ещё, что-нибудь такое, что было ценным и значимым для него самого. Вот и сейчас, Саша шла вдоль линии разделяющей два мира, и всматривалась в песок, всматривалась до боли в глазах, так как делала это всегда, когда искала грибы, собирала малину или когда искала упавший и куда-то ускакавший по полу винтик. Её взгляд ощупывал, казалось, каждую песчинку, каждую щёлочку между песчинками, каждый камешек, веточку. Увидев краба выброшенного на берег волной и спешащего обратно в сторону моря, девочка подняла его, погладила по панцирю и опустила на песок ближе к воде: волна обязательно заберёт крабика. От чего-то Саше стало жалко его, она присела на корточки и стала ждать следующей волны. Они, одна за другой приходили и уходили, иногда окатывая собой краба, иногда не доползая до него, но всё же, очередная волна подхватила скитальца и унесла в море. Саша облегчённо вздохнула и поднялась. Пройдя вдоль берега несколько метров и не найдя ничего для себя примечательного, она подняла глаза и увидела то, мимо чего никак пройти не могла. Три, внушительных размеров, валуна, лежащие здесь, казалось, с сотворения мира, и потому на половину погружённые в песок, образовывали правильный треугольник. Подойдя к ним, она запрыгнула на один, потопталась, восхищённо цокнула, крутанулась вокруг, перепрыгнула на другой, разведя руки в стороны снова крутанулась и опустила взгляд, обратив наконец внимание на сами камни. Заинтересовавшись чем-то, громко, как то на французский манер произнесла: «ой ля-ля» и посмотрела в расселину образованную естественно, в самом центре каменного треугольника. Что-то в самой глубине белело, но что это было, разглядеть не получалось. Стоило бы сунуть туда руку и выудить это нечто, но девочка боялась. Тогда она, спустившись на песок, нашла палку и снова взобравшись стала шебуршать ею между камнями в надежде понять хотя бы, что же там в самом деле такое лежит. Разыгралось воображение и стало даже жутко. Саше показалось будто там что-то шевельнулось, и даже услышала шипение...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Что ты там нашла?
– Да ерунду какую-то, не обращай внимания. Хотя, мне показалось, что я увидела лешего.
– Вот ты выдумщица.
«Вот и сейчас, Наташка не понимает меня, – с горечью подумала Саша. – Никакая я не выдумщица, и в отличие от многих, я ничего не выдумываю. Мне иногда что-то такое кажется, и я понимаю, что это смешно, и даже предполагаю, что это кажущееся, может быть, ну или существовать. Вот и всё». Чуть помолчав, она продолжала, будто вспомнила что-то. – Я, когда здесь прошлый раз была, камушки эти по другому лежали, а теперь вот так лежат.
Наташа фыркнула и покачала головой:
– Когда ж такое было? Сколько помню – они всегда так лежали.
– Это давно уже было. Мы с тобой здесь ещё не гуляли. Как то раз я села на один из них и сидела так задумавшись. Долго сидела. И вдруг что-то позади меня забулькало. Я испугалась, поворачиваюсь… и ничего… лужица около камней этих. И, представляешь?! Эта лужица вдруг начинает вспухать, как бы, подниматься. Я смотрю на это, мне страшно, а глаз не оторвать, а вода ко мне лезет, поднимается, а на конце шар почти образовался. Я почувствовала, что шар на меня смотрит, разглядывает, и только потом у него глаза появились, сначала маленькие, затем наружу вылупились и на макушку полезли и мигают, и добрые-добрые. Мне совсем не страшно стало. Они моргнули, ещё на меня посмотрели и вдруг эта штуковина взлетела и прямо сверху в море плюхнулась, как будто из ведра воду вылили. Это вправду было, я не выдумываю ничего. А ведь я тогда на море смотрела и думала о нём как о живом существе. Вот. А ещё я…