Читать интересную книгу Ликующий джинн - Вадим Чирков

— А нам на тебя пожаловались, мальчик. — Улыбка еще сохранялась, но это уже был оскал. Дядька, видать, никогда не видел своей улыбки в зеркале.

— Кто? — испугался оскала Славик.

Сосед по скамейке не сводил с него серых холодных глаз; Славик ежился. А со стороны они походили, наверно, на мирно о чем-то беседующих соседей либо деда и внука.

— Экспериментируешь, ни у кого не спрашиваешь разрешения, не знаешь даже, как это может отразиться на здоровье человека. Так нельзя… Учти, нам всё уже известно. (Кому "нам" он так и не не сказал). Игрушка и сегодня с тобой? — вдруг последовал резкий вопрос.

Правая рука Славика инстинктивно ушла глубже в карман, пальцы сильнее сжали невидяйку.

— Давай-ка ее сюда, чтобы после ни о чем не жалеть, — уверенно приказал дядька.

— О чем я должен жалеть? — произнес Славик бессмысленные защитные слова, бессмысленные, потому что он чувствовал уже, что проиграл, что сделает все, что прикажет ему чем-то необъяснимым страшный человек в кожаном плаще.

Он дернулся было встать, но тот, оказывается, держал уже его за рукав.

— Не надо… — сказал он как-то даже доброжелательно и покачал головой, — не надо… Остается самое малое — вынуть руку из кармана и разжать кулак… Ну! — вдруг властно прикрикнул незнакомец.

Невидяйка покорно скатилась с руки Славика в ладонь морщинистого дядьки — продолговатый цилиндрик, в точности похожий на земную батарейку для плеера или диктофона..

— Так-так, — пробормотал тот, разглядывая прибор. — Ага. Направляем этим, нажимаем здесь? — он коснулся подушечкой указательного пальца кнопки. И следим за этим окошечком, правильно?

Славик ничего не ответил. Он при виде своей невидяйки в чужой руке оцепенел.

Мимо скамейки, косясь на людей, — не едят ли чего, — проходила замурзанная дворовая кошка.

— Ты очень кстати, киса, — сказал незнакомец. Он направил невидяйку, зажатую между пальцев, как сигарета, на кошку и нажал на донышко. Та тут же исчезла, но раздался ее жалобный мяв.

— Чудесно! — Дядька повел рукой за мявом. — Опля! — Кошка появилась, но в то же мгновение подскочила чуть ли на метр, после чего унеслась, отчаянно мяуча, прочь.

Незнакомец повернул к Славику лицо с той же, показывающей искусственные зубы, улыбкой.

— Считай, что тебе повезло. Ты мог натворить бед; а мы сие предотвратили. — Кто такие "мы", он опять не сказал, но слово произнесено было очень внушительно. — Теперь ответь: откуда у тебя эта игрушка? — Плащ его заскрипел, на Славика сильно пахнуло его кожей. "Мы" и этот запах были чем-то связаны.

Наш пятиклассник чувствовал себя, как на допросе, которые только и показывают по телеку. Он чувствовал себя в чем-то виноватым.

— Друг оставил, — быстро придумал он. — У него отец в Лондоне работает, а он там учится. Он приезжал и дал мне на время: подержи, мол, у себя, только не трогай.

— Врешь, конечно, — определил незнакомец. — А куда ты исчезал на две недели?

И это "они" знают!

— Так мы с ним на их дачу поехали. Она почти в лесу стоит. Двухэтажная…

— Где это?

— Где-то за Болдыриным…

— Проверим… — многозначительно сказал кожаный дядька и встал. — Больше у тебя ничего такого нет?

Славик мотнул головой.

— Откуда!

Незнакомец сунул невидяйку в глубокий карман плаща, но тут же передумал и переложил во внутренний пиджака. Проверил, похлопав ладонью, там ли она.

— Провожать меня не надо, — снова мягко, доброжелательно произнес он. — Посидишь здесь минут семь-десять и пойдешь домой. Родители, конечно, об игрушке ничего не знают? Ну, пусть и дальше не знают. Всего хорошего, Славик (имя тоже ему было известно). — Вернее, прощай. Думаю, мы больше не увидимся. — И уже сделал два шага по направлению к арке, но вдруг обернулся. — Другу скажешь, что… ну, что уронил игрушку в унитаз — ты же умеешь придумывать, — да еще, мол, с перепугу, ловя ее, нажал на рычаг. Так будет лучше всего.

И ушел было, но опять обернулся. Посожалел:

— Сечь вас некому… — Покачал головой. — Ох, некому…

Походка у незнакомца была быстрая, шаг уверенный, как у военного, и держался он прямо, несмотря на возраст. За какую-то минуту он исчез под аркой, а там немедленно смешался с прохожими.

Смятение

Славик сидел без движения. Вот и все. Невидяйки у него больше нет. Нет Питиного подарка. Не будет уже фантастических игр, которые можно было с ней затеять. Шапки-невидимки нет, и чуда он больше не сотворит. Он своими руками отдал ее незнакомому человеку. Тот у него просто забрал невидяйку.

А кто, кто этот человек в кожаном пальто? Кто такие "они"? Как они проведали о невидяйке? Ведь о ней знал только Кубик. Неужели?..

Славик вскочил и бросился домой. В лифте у него одна мысль перегоняла другую.

Художник оказался дома. Услышав растревоженный голос Славика, он сразу же спросил, в чем дело.

— У меня только что отняли невидяйку! — чуть не рыдая, крикнул Славик.

— Кто?!!

— Какой-то совсем незнакомый дядька.

— Ты никому ее не показывал? Никому не говорил?

— Нет! Ни одному человеку! А вы…

— Это только наша с тобой тайна, — отчеканил Кубик, — и я не имею права ею распоряжаться. А теперь признайся — ты пускал прибор в ход?

— Пускал…

— Рассказывай!

Пришлось доложить и про кота Брысика, и про Вполета, согласного быть невидимым, лишь бы его кормили, и про старушку, от которой чуть было не остался один только шепот, и про Петруху с Гошей, что открывают за бутылкой самые нужные человечеству законы и тут же их забывают.

— Немало успел… — проворчал Кубик. — Я, в общем-то, знал, что ты не выдержишь, но не думал, что так скоро… Значит, тут есть и моя вина. А что за дядька? Как он выглядел?

Славик вспомнил и кожаные пальто и кепку, сетчатые и клетчатые от морщинок серые щеки, искусственные зубы. Безжизненную какую-то руку… Признался, рассказывая, что дядька этот чем-то был для него страшен, но чем именно, передать нельзя. Не отдать такому невидяйку он не мог. И тут же высказал ту мысль, что родилась на пути к телефону:

— Дядя Витя… а что если он пришелец?

— Слава! — возопил художник. — Я с твоей помощью и так в фантастике по самые уши, а ты мне еще ее добавляешь! Побойся бога! И вспомни, что я тебе говорил насчет пирамиды. Честное слово, еще немного и я тронусь, спячу и тоже поеду!

— Этот дядька, — стоял на своем Славик, — он, честное слово, как робот. Что, если он с Ныреха? Они же сейчас на все готовы. Мы же с вами им насолили. И дядька все время говорил: мы, мы… Кто эти "мы"?

— Вот что: ты другие "игрушки" не трогал? — задал неожиданный вопрос Кубик.

— Нет.

— Не прикасайся пока к ним, — стал вдруг распоряжаться художник. — И обо всем помалкивай. Постарайся не выходить без надобности во двор. Какое-то время… Тебя ведь отец увозит и привозит из школы? Вот и ладненько… Я не думаю, Славик, — наконец высказался он, — что это был пришелец. Судя по твоему рассказу, это наш и только наш человек. Он отечественного производства, друг мой. Наверняка из организации, но из какой? Их сейчас столько…

Кубик чего-то недоговаривал.

— И успокойся: еще не все потеряно. Вспомни Кукукрбиту: мы с тобой и не в таких переделках бывали. Даже Бар Кос перед нами спасовал. Ну, как ты? Ничего? Все будет лучше, чем сейчас. Пока.

Трубка легла на телефон. Славик заплакал.

И телефон тут же зазвонил снова.

— Плачешь? — спросил Кубик.

— Нет, — ответил Славик.

— Я вот о чем подумал, — пригласил его к размышлению художник. — Твоего Брысика подозревать в разглашении тайны мы не можем: он не выходил из дома — так?

— Так, — нехотя согласился Славик.

— Но вот ваш Вполет вполне мог проболтаться.

— Дядя Витя, — вскричал Славик, — думаете, мне сейчас до смеха?

— Я рассуждаю, стараясь ничего не пропустить, — был ответ. — И уж коль мы по самую макушку в фантастике, то и коту-невидимке ничего не стоит заговорить. Как и космическому Вполету… Ладно, на время животных отставим. Тогда — старушка, на которой ты провел эксперимент. Она могла пожаловаться кому-то из домашних на свое исчезновение: "пропала-де, бабка, как корова языком слизнула" и добавить, что ты возле нее в тот день ошивался. Хорошо бы узнать, что из себя представляют ее домашние. Она твоя соседка?

— Да. У нее дочь с двумя детьми, а муж дочери работает где-то за границей, приезжает раз в году. Эта тетка целый день дома, с детьми, сидит на телефоне; когда ей звонят в дверь, с трубкой выходит. И с сигаретой. И губы всегда накрашены.

— Прямо портрет… — отозвался на это художник. — Исключать, конечно, нельзя, но едва ли… Перейдем к твоим алкашам.

— Они не мои, дядя Витя, — обиделся Славик. — И Вполет еще разговаривать не научился!

— Не зловредничай, — попросил Кубик. — Относись ко всему с юмором. Так вот алкаши…