Скорее бы на фронт!
— Скорее бы…
Наступил день, когда 270-й истребительный авиационный полк вылетел на фронт. В составе второй эскадрильи находился младший лейтенант Николай Ефимович Лавицкий.
Боевое крещение
На аэродроме относительно спокойно, хотя до переднего края рукой подать. Полк, сражавшийся под Одессой, был вооружен истребителями «И-16» и «И-153», машинами, к тому времени морально устаревшими. Они уступали «мессершмиттам» по ряду тактико-технических данных, скорости полета и вертикальному маневру.
Дымный, опаленный пожарами город. Оборону ведут артиллеристы, моряки, пехотинцы, а в воздухе — летчики. Каждый делает по три-пять боевых вылетов. Бьют воздушного и наземного противника, хотя и трудно, ох, как трудно всем. Преимущество врага в воздухе. Явное преимущество. Не все летчики наших авиационных полков возвращаются на аэродромы.
Эфир заполнен командами. Они чаще всего ведутся открытым текстом. Лишь изредка доносится дискант телеграфных аппаратов, и в этой сумятице шумов, эфирной разноголосицы слышится русская речь, перекрывающая медь оркестров, обрывки германских гимнов: «Дейчланд! Дейчланд убер алес» и «Хорст ин Вессель».
И вдруг:
— Вася! Прикрой от «худого».
— Сейчас… — И голос неизвестного Васи оборвался. Подбитая машина срывается в штопор. Нигде не видно парашюта. И нет среди живых еще одного нашего летчика.
Лавицкий с болью в сердце наблюдал такие картины.
— Товарищ командир! Разрешите! Мою «Чайку» ремонтируют, а я на этом «И-16» докажу, что такое советские летчики.
— Действуйте! — кивнул Лавицкому капитан Привезенцев.
Николай легко вскочил на плоскость тупоносого «И-16», и истребитель взмыл вверх.
— Вот у кого упорства хватит на всю войну, — похвалил Лавицкого военком 270-го истребительного авиаполка батальонный комиссар Шахмин, наблюдавший за всей этой картиной.
Нет, не сбил Николай ни одного вражеского самолета в этом бою. Но он защитил товарищей, облегчил им выполнение боевой задачи. Полеты наших летчиков были пока далеко не триумфальными.
Лавицкий в те дни был ведомым у командира авиаэскадрильи старшего лейтенанта Попова. Вот он заметил, как комэск переложил свою машину с крыла на крыло и стал набирать высоту. Запас высоты — это скорость, это залог победы. И Николай тоже направил свой самолет ввысь. Затем сбавил газ, отжал ручку от себя. Истребитель пошел в крутое пике. По шоссе двигалась колонна вражеских автомашин. Лавицкому удалось рассеять ее. Стали делать очередной заход, но впереди показались вражеские истребители, которые были быстроходнее наших.
Между ярусами истребителей шла «рама» — «фокке-вульф» — малоуязвимый самолет-корректировщик. Вооружение у нее — турельные пулеметы, одна-две мелкие бомбы. Экипаж — два человека. Под защитой истребителей она спокойно делала свое дело.
Командир полка капитан Привезенцев успел сразу же оценить обстановку. Приказ его был ясным:
— Семнадцатый! Семнадцатый! Я — второй! Справа «мессер». Прикрывайте!
— Понял! Прикрываю!
И Николай повел истребитель в атаку, прикрывая боевого командира и товарища. В прицеле показался тонкий, быстро приближающийся фюзеляж «МЕ-109». Открыл огонь, но длинная, трассирующая очередь прошла мимо. Снова повторил атаку. Снова промахнулся.
— Не нервничай, семнадцатый! — Голос командира звучал бодро. — Возьми большее упреждение.
Бой был трудным. Сказывалось явное преимущество врага. У нас на самолетах пулеметы, у противника — пулеметы и пушки. Скорость «МЕ-109» превышала скорость нашего «И-16».
Обо всем этом потом говорили на разборе воздушных боев. При таких разборах вскрывались сильные и слабые стороны авиации противника. А слабые были у нее, конечно же, были. По шаблону действовали фашисты. Немецкие истребители старались крупные группы наших самолетов расчленить и атаковать по частям. У нас в связи с этим вырабатывалась своя тактика. Советские истребители строили такой боевой порядок, когда образовывалась ударная и прикрывающая группы. На первую возлагалось уничтожение вражеских бомбардировщиков, на вторую — прикрытие ударной группы.
Чтобы снизить интенсивность атак вражеской авиации, наши истребители стали прикрывать войска в светлое время суток непрерывным патрулированием. В связи с этим воздушные бои проводились все чаще. Типичным теперь был, например, бой такого рода:
— Семнадцатый! Вижу «бомберов».
— Понял!
— Иди на сближение. Заходи в хвост!
— Понял!
Кругом метались огненные трассы пулеметных и пушечных очередей. Лишь на секунду истребитель противника оказался в сетке прицела. Николай нажал на спуск. Вражеская машина задымила, ушла в сторону. Самолеты противника построились в форме круга, удалялись, огрызаясь огнем пулеметов.
Наши истребители на этот раз приземлились на своем аэродроме без потерь.
— Ну, докладывай! — капитан Привезенцев подозвал Лавицкого. — Докладывай, как сбил «юнкерса».
— Я сбил?
— Да, да! Видел, и как он рухнул, и как взорвался.
— Пока еще точно не пойму, что произошло. Я уходил от двух «МЕ-109», рванулся вверх, почти вплотную столкнулся с «Ю-88». Вроде бы стрелял в него, но и сам чуть не угодил под очередь «мессера». Вот не заметил, как «юнкерс» рухнул.
И все-таки Николай был уверен, что все произошло случайно. Никакой тебе тактики, никакой придумки. Попал самолет в прицел, нажал, сразил. Это не принесло радости. Сам Привезенцев умеет все, как в шахматах, рассчитать на много шагов вперед и добиться своего.
— Вот так бы воевать!
Но искусство воздушного бойца, воздушного боя поначалу не давалось Николаю. Учился быть расчетливым, действовать молниеносно, предпринимать смелые и дерзкие атаки, вести прицельный огонь.
Его удивляло, как оперативно противник совершенствовал свою технику. Взять хотя бы тот же «мессершмитт». С начала войны прошло не так много времени, а он уже значительно усовершенствован. Больше он теперь берет горючего, форсирован двигатель. А все это в конечном счете, дополнительная скорость, скороподъемность, улучшение горизонтального и вертикального маневров.
Видя, с каким интересом Лавицкий вникает во все стороны боя, с какой тщательностью изучает противника, Привезенцев все больше обращает на него внимания. Капитан как-то разговорился с комиссаром Шахминым.
— Если я не ошибаюсь, — сказал он, — Лавицкий с 9 декабря 1941 года провел 35 боевых вылетов, участвовал в десяти воздушных боях. Он смелый и опытный летчик. Как член партийного бюро я уже беседовал с ним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});