Интересными в связи с этим представляются модели спроса на долголетие и стоимости увеличения продолжительности жизни, в которых сопоставляются инвестиции, необходимые для продления жизни, и дополнительные доходы, которые могут быть получены в этом случае. В модели спроса на здоровье М. Гроссмана [363] изменение запаса здоровья связано с инвестициями в здоровье и темпом снижения запаса здоровья, растущим с возрастом. Модель демонстрирует связь индивидуальных инвестиций в здоровье с увеличением продолжительности жизни и эффективной деятельности.
С точки зрения оценки эффективности инвестиций в здравоохранение (в капитал здоровья) принципиальное значение имеют исследования академика С.Т. Струмилина (1965), определявшего долю национального дохода, сберегаемую здравоохранением. По его расчетам, на каждые 100 рублей, затрачиваемых на здравоохранение, создается 220 руб. национального дохода [380, с. 28–29]. Повышение средней продолжительности жизни и сокращение смертности в СССР за 10 лет, согласно расчетам Струмилина, составляли на тот период около 10 млрд. руб. В 1980-х годах были опубликованы расчеты Института кардиологии, показавшие, что на каждый рубль, вложенный в профилактику и лечение сердечно-сосудистых заболеваний, сберегается 2–3 рубля расходов на здравоохранение [161, с. 5–9]. И другие работы из области экономики здравоохранения также доказывают, что профилактика заболеваний обходится дешевле их лечения [315, с. 43–47; 326].
В. Кашин утверждает, что управлять здоровьем можно через инвестиции в него. Инвестиции в широком смысле: времени и средств – в физическую активность, свой настрой, экологию жилища и рациональное питание. Автором разработана оценочная шкала эффективности различных направлений оздоровления. Так, рубль, вложенный в традиционную медицину, сохраняет ресурсов здоровья в среднем на 6 руб., санаторно-курортное лечение –18 руб., медицинскую реабилитацию – 30 руб., физическую культуру – 42 руб. и рациональное питание – на 64 руб. А совместное использование двух последних – на 102 руб. Получается, что относительно традиционной медицины эффективность этих направлений выше в 3–5 – 7 – 11–17 раз соответственно. Но это средние значения эффективности частных инвестиций в здоровье.
Максимальный эффект дают инвестиции в детское здоровье. Здесь среднее соотношение 1 к 200, а в здоровье детей в возрасте 4–6 лет – 1 к 400 [134, с. 25–28].
По мнению О.П. Щепина [326], «здоровье – не просто благо, это один из экономических ресурсов общества». Крупные инвестиции в человеческий капитал, в том числе и в здоровье, начали осуществляться на практике развитыми западными странами во второй половине XX в.
В России, в условиях напряженной социально-экономической ситуации, при низких доходах государственного бюджета затраты на социальную сферу (вложения в человеческий капитал) недостаточны для ее поддержания, не говоря уже о развитии. Доля расходов государственного бюджета на социальные нужды начала сокращаться с 1970-х гг., а в 1990-х стали сокращаться социальные расходы в расчете на душу населения [86].
В современной России государственные расходы на поддержание и развитие человеческого капитала значительно уступают таковым в развитых странах мира (табл. 1.3). Так, например, в 2006 г. расходы государства на здравоохранение на душу населения в Российской Федерации в 8–9 раз уступали таковым в США и Норвегии.
В то же время многочисленные исследования показывают, что сложная социально-экономическая ситуация в стране непосредственно отразилась на динамике здоровья населения, уровне и качестве жизни россиян [9, с. 27–33; 162, с. 30; 227; 251, с. 40–54; 326; 373, с. 17–36; 398]. По наиболее пессимистическим демографическим прогнозам, к 2050 году Россия может потерять треть населения, ухудшение здоровья неблагоприятно скажется на трудовом потенциале [3;72, с. 182; 143, с. 18–21; 251, с. 40–51].
Эти исследования подчеркивают необходимость учета экономических потерь в связи с медико-демографическими процессами для проведения экономически осмысленной политики в сфере охраны здоровья. Именно по этим причинам важно, на наш взгляд, оценить масштабы потерь человеческого капитала, и в частности здоровья, в нашей стране. Экономическим выражением потерь здоровья можно считать ущерб, связанный с заболеваемостью, инвалидизацией и смертностью.
Экономические аспекты потерь здоровья населения связаны со снижением количества произведенной продукции, дезорганизацией производства при массовой заболеваемости, расходами на медицинское обслуживание заболевших, выплатами по больничным листам, оплатой пенсий по инвалидности и в связи с потерей кормильца, содержанием домов инвалидов и интернатов для детей-инвалидов. В случае ранней смерти человека не компенсируются затраты общества на его содержание и обучение. Суммировав перечисленные затраты, можно получить величину потерь, вызванных заболеваемостью, инвалидностью и смертностью, т. е., в сущности, определить цену здоровья.
Таблица 1.3. Государственные расходы на здравоохранение и образование в странах с различным уровнем развития человеческого потенциала [88, с. 200–202]
В 1990-х годах интерес к экономическим аспектам здоровья в нашей стране начал возрастать. Повышенный интерес к стоимости здоровья был вызван разработками в области «экономики человека» и концепции человеческого капитала. В.Л. Корчагин [148, с. 10–14; 149, с. 109–120] подчеркивает, что усиление интереса к экономическим оценкам медико-демографических процессов происходит вследствие роста национального груза болезней, вызванного высокой смертностью, распространением хронических и инфекционных заболеваний, возрастанием потерь населения в связи с воздействием техногенных и стихийных факторов, а также дорожно-транспортным травматизмом. Согласно этому подходу потери здоровья населения характеризуются прямой и непрямой стоимостью. Прямая включает стоимость лечения и реабилитации больных, социальные выплаты (пенсии по инвалидности, выплаты по социальному страхованию) и расходы на мероприятия по охране здоровья населения. Непрямая стоимость учитывает упущенную выгоду в производстве ВВП, связанную с временной или постоянной утратой трудоспособности в результате заболеваемости, инвалидизации и смертности. По расчетам В.Л. Корчагина, в 1996 г. в России прямая стоимость груза болезней составила 110,2 трлн. руб., а непрямая – 316,7 трлн. руб. Одно из наиболее полных исследований по определению экономических потерь, наносимых экономике вследствие утраты здоровья, проведено в Институте прогнозирования народонаселения Б.Б. Прохоровым и Д.И. Шмаковым. В ряде работ авторы представляют расчеты экономического ущерба, используя различные подходы [324, с. 527–539]. В целом по России расходы и потери в связи с заболеваемостью и инвалидностью населения весьма существенны (табл. 1.4).
Таблица 1.4. Экономический ущерб в связи с потерями здоровья населения в России в 1996–2000 гг. [324, с. 535]
Из данных таблицы видно, что наибольший процент от ВВП составила стоимость потерянных лет потенциальной жизни в результате общей смертности населения в 1996 г. Это связано с двумя факторами:
• данная стоимость рассчитывалась на перспективу, с учетом суммарного количества лет, не дожитых до возраста ожидаемой продолжительности жизни, а не за период, равный одному году, как в остальных случаях;
• предельный возраст дожития при расчете количества потерянных лет принимался равным ожидаемой продолжительности жизни в развитых странах Европы (71 год для мужчин и 80 лет для женщин), которая значительно выше, чем в 1996 г. в России (60 лет для мужчин и 72 года для женщин).
Авторы подчеркивают, что суммарный экономический ущерб значительно больше всех приведенных оценок, т. к. учитывает затраты в результате потерь здоровья во всех возрастных группах и на перспективу. Однако даже эти оценки достаточно убедительно доказывают необходимость самого внимательного отношения к проблемам в области общественного здоровья.
Вследствие неравномерности регионального развития значительный интерес представляют расчеты экономического ущерба от потерь здоровья для отдельных регионов. На основании вышерассмотренной методики нами был осуществлен расчет упущенной выгоды в производстве ВРП и экономических потерь вследствие утраты здоровья для Вологодской области.
Даже при частичном учете ущерба от заболеваемости, инвалидности и смертности населения в среднем в год экономика региона «потеряла» около 3 млрд. руб., а при учете преждевременной смерти трудоспособного населения в 2006 и 2007 гг. – в среднем почти 32,5 млрд. руб. (табл. 1.5). Полный экономический ущерб намного больше.
Таблица 1.5. Упущенная выгода в производстве ВРП в связи с потерей здоровья населением Вологодской области, участвующим в производственном процессе