Читать интересную книгу Дорога в никуда - Джон Гриббин

Потом все снова началось сначала, он кричал, и мир для него превратился в сплошной раскаленный ад.

Когда он пришел в себя, все тело его болело, но это только воспоминание о выдержанных мучениях. Воспоминания эти были достаточно скверными, однако они не шли ни в какое сравнение с теми настоящими мучениями, которые он перенес в том каменном мешке. Несмотря на это, он хотел умереть и разом покончить со всем. Потом он подумал о людях, которые так отделали его, и ему снова захотелось жить. Сначала он должен встать на ноги и жить для того, чтобы каким-нибудь образом уничтожить их всех.

Время шло. Когда он снова очнулся, кто-то поднял его голову и влил ему в рот холодное питье. Он увидел несколько женщин в длинных серых одеждах, с белыми косынками на головах. Они отвечали на его хриплые вопросы успокаивающими жестами и призывами к молчанию и меняли бинты, которыми были обмотаны его голова и ноги. Они делали это осторожно, однако он снова потерял сознание от боли. На этот раз он очнулся быстро. Они обработали его раны болеутоляющей жидкостью и мазями и снова перебинтовали их чистыми бинтами.

Он спросил, где он находится, и одна из женщин ответила, что он находится в уютном и безопасном месте и что никто и никогда больше не сделает ему больно. Тут он сломался и заплакал. Они смущенно опустили глаза, однако он не знал, вызвано ли их смущение его порывом чувств, или же они поступают так, как должны поступать.

Он бодрствовал недолго; он снова погрузился в сон, от которого он очнулся только двумя днями позже. Он чувствовал себя словно оглушенным наркотиками; голова его была тупой и пустой, во рту его было сухо. В тот же вечер ему удалось покинуть свою постель и добраться до двери своей палаты. Никто не помешал ему сделать это и он даже поговорил или попытался поговорить с другими пациентами. Он испуганно вернулся назад, в свою маленькую палату. О'Брайен лежал на соседней койке. Он повернул голову и спросил:

— Где мы?

— В сумасшедшем доме, — ответил Ту Хокс.

О'Брайен был слишком слаб, чтобы бурно отреагировать на это.

— Вероятно, наши палачи решили, что мы — душевнобольные. Мы крепко держались за нашу историю, а наша история просто не могла быть правдой. Итак, мы здесь, и мы можем сказать, что нам повезло. Эти люди, кажется, испытывают древнее почтение к сумасшедшим. Они хорошо обращаются с ними. Но, как ты понимаешь, мы все равно остаемся пленными.

— Я думаю, я ничего не смогу с этим поделать, — сказал О'Брайен. — Я умру. Что сделали эти дьяволы… и мысль о том, что в этом мире… С меня этого достаточно.

— Ты слишком много перенес, чтобы умереть именно сейчас, — сказал Ту Хокс. — Ты только испытываешь горькое разочарование.

— Нет. Но на тот случай, если я не выкарабкаюсь, ты должен мне кое-что пообещать. Если у тебя будет возможность, ты должен разыскать этих негодяев и убить их. Медленно.

— Совсем недавно я думал точно так же, как и ты, — ответил Ту Хокс. — Но с тех пор мне кое-что пришло в голову. На этой Земле нет Гаагской Конвенции или чего-нибудь подобного. И то, что мы перенесли здесь, ждало нас при любом пленении, если взявшим нас в плен покажется, что они могут от нас что-то узнать. Если бы мы попали в руки перкунцев, с нами, вероятно, обошлись бы точно так же. По крайней мере, палачи не сделали нас калеками на всю жизнь, а могли бы. Но теперь самое худшее осталось позади. С нами обращаются как с пленными королями. Индейцы верят, что сумасшедшие обладают божественностью. Может быть, теперь они не верят больше в это всерьез, но свои обычаи они еще сохраняют.

— Ты должен убить их, — пробормотал О'Брайен и заснул.

В конце следующей недели Ту Хокс почти полностью поправился. Ожоги третьей степени все еще полностью не зажили, но у него больше не было ощущения, что с него заживо сдирают кожу. Постепенно он подружился с директором этого заведения, высоким, худым мужчиной по имени Таре, который был дружелюбен и образован и интересовался случаем Ту Хокса с точки зрения психиатрии. Он дал своему пациенту разрешение пользоваться своей библиотекой, и Ту Хокс ежедневно по многу часов проводил за изучением этого мира — или Земли-2, как он теперь называл его. Таре был очень занятым человеком, но он рассматривал случай обоих этих чужаков как вызов и все это время он каждый день посвящал им полчаса, а иногда и целый час.

Во время одного из таких терапевтических разговоров Таре дал понять, какого мнения он придерживается. Он предполагал, что его пациенты пережили на Западном фронте ужасные бои и это, должно быть, привело их к душевному надлому. Они бежали из реальности в вымышленный мир Земли-1, из которого, как они считали, они явились сюда, потому что они сочли действительность невыносимой.

Ту Хокс рассмеялся.

— Предположим, что все это так, как вы говорите, тогда и у О'Брайена такой же психоз? Ведь его вымышленный мир до мельчайших деталей совпадает с моим. Не находите ли вы странным то, что мы с тысячи подробностей этого вымышленного мира имеем одну и ту же информацию?

Таре пожал плечами.

— Вы знаете, он мог найти ваш психоз настолько привлекательным, что захотел принять в нем участие. Ничего странного. Он, кажется, в некотором отношении склонен к вам; он считает себя исключением и чувствует себя совершенно одиноким, поэтому ему хочется оказаться на этой Земле-1.

— А как же вы объясните незнание нами вашего языка? — спросил Ту Хокс.

— Вы разумный человек. Вы решили навсегда бежать в ваш вымышленный мир. Так что вы просто забыли свой родной язык. Вы никогда не думали о том, что вам снова придется вернуться в реальный мир.

Ту Хокс вздохнул.

— Вы просто все слишком рационализируете. Вы когда-нибудь думали о том, что я мог говорить и правду? Почему вы не отваживаетесь на эксперимент? Расспросите О'Брайена и меня о нашем мире по отдельности. Может быть, в большинстве черт наша история будет одинаковой. Но если вы все это подробно изучите, сравните все подробности рассказа об истории, географии, религиях, обычаях, языках и так далее, то в результате этих исследований вы можете переменить свое мнение. В нашем случае вы, конечно, обнаружите удивительное соответствие. Это и будет настоящий научный эксперимент.

Таре снял свои очки и начал задумчиво протирать их стекла.

— Это будет научный эксперимент. Это правда, что вы не сможете создать нового языка с его словарным запасом, его грамматическим построением и его особенностями звучания. И вы также не сможете придумать все особенности истории или архитектуры.

— Но почему же тогда вы не сделаете такой попытки?

Таре снова надел свои очки и с мягким скепсисом посмотрел на Ту Хокса.

— Может быть, когда-нибудь. А пока вы должны считаться сумасшедшими. Каковы были ваши чувства, когда я рассказал вам всю теорию?

После первого приступа ярости Ту Хокс громко рассмеялся. Он ни в чем не мог упрекнуть Таре. Будь он на месте психолога, поверил бы он такой теории?

Большую часть дня занимали различные процедуры. Каждый день проводилась процедура потения, имевшая целью изгнать из тела находившихся там всевозможных демонов. Были также религиозные церемонии, во время которых священник из ближайшего храма пытался изгнать этих демонов. Таре не принимал участия в подобных ритуалах; он старался не показать своего нетерпения священнику и, казалось, считать все эти процедуры пустой тратой времени. Это доказывало силу местных религиозных институтов; даже врач не мог открыто выступать против религии.

В свое свободное время Ту Хокс упражнялся в языке, разговаривая с персоналом и другими пациентами, или шел в библиотеку. Если ему когда-либо удастся ускользнуть отсюда и он захочет остаться на свободе, ему необходимо как можно лучше знать этот мир. Один из учебников по истории для школьников давал ему картину исторического развития народов на Земле-2. На этой планете был конец ледникового периода и скоро здесь должно было начаться общее потепление. Это было счастьем для Европы, потому что здесь не было Гольфстрима, который смягчал бы резко континентальный климат этой части света. Его отсутствие сильно помешало распространению людей, культурному развитию их цивилизации. Северная часть Скандинавии и север России все еще были погребены под толстым слоем снега и льда.

На протяжении многих тысяч лет индийские племена все новыми и новыми волнами устремлялись из Сибири и Центральной Азии в Восточную Европу, покоряя и порабощая находящиеся там народы или сами покоряясь им. Обычно покорители и поработители со временем сами ассимилировались, но в некоторых случаях им удалось привить свой язык и свою культуру коренному белому населению этих районов. Это произошло, например, в государстве Готинозония и в одной из областей Чехословакии, которая в этом мире называлась Кинуккинук. Эта последняя страна, населенная смесью белых и индейцев, раньше была полуавтономной областью Перкунии.