Читать интересную книгу Ангелы на первом месте - Дмитрий Бавильский

Многие подробности готовящейся акции Макарова будто бы уже слышала.

Сначала решила: Царь бредит или отчаянно врёт, пересказывает фильм или книжку, мало ли что может ударить впечатлительному человеку в голову.

Особое место в рассказах Царя занимал областной торговый центр – гигантский магазин с запутанным лабиринтом разнообразных отделов внутри и транспортной развязкой, строившейся возле. Торговый центр, отдалённо похожий на летающую тарелку, стоял на берегу реки, рассекавшей город на две неравные части. Тут же, недалеко, находилась самая большая в городе церковь, чуть подальше – мечеть и синагога, но, что особенно важно, налоговая инспекция Калининского района.

Очень уж она, видимо, Царя допекла, так как именно налоговая инспекция полагалась им в качестве начала террористической цепной реакции, перекидывавшейся на торговый центр (всеобщая паника), а затем и на интернациональные места отправления религиозных надобностей.

Царь предлагал дождаться момента, когда губернатор Кошелочкин придёт в налоговую получать свой персональный ИНН, там-то его и подловить.

На берегу новоявленного наследника русского престола будет ждать готовая байдарка или же каноэ (точно ещё не решил), на ней Царь и намеревался уплывать в новую жизнь.

Макарова поняла, что всё это по частям она уже читала в Живом

Журнале, кажется, у юзера с ником Tchar. Например, план расположения кабинетов в той самой калининской инспекции, расписание занятий водноспортивного клуба, мысли о переустройстве земли южноуральской и т.д. и т. п…

Так, может быть, кольнула её догадка, вся эта невидимая гоп-компания из "ЖЖ" и является центром заговора, который, таким образом, превращает невинные интернетовские игры в нечто могущественное и грандиозное?!

25.

Царь, с некоторых пор, начал оказывать Макаровой повышенные знаки внимания. Начал с самого грубого – пригласил в сауну. Она отказалась. Тогда поступило предложение пойти в бассейн. Потом в стриптиз-клуб, позже – просто в клуб, потанцевать. Так они дошли до картинной галереи и оперного театра. Макарова оставалась непреклонна: у неё же муж, объелся груш, и всё такое, пятое-десятое.

Гордость, опять же таки. Профнеприступность. Кодекс чести, все дела.

У стареющего, смешно с макушки лысеющего Царя, между прочим, неприятная привычка была: он всё время челюсти сжимал-разжимал, желваками играл, и ладошки у него всегда потные. Зато пиджак безукоризненный, галстук, туфли с тупыми, точно топором оттяпанными, носками, еле уловимый аромат дорогого одеколона – что-то травяное, холодное, бодрящее.

– На проходившем в Нью-Йорке годовом съезде психоаналитиков США, – просвещал он Макарову, – остро поднимались и ставились вопросы взаимоотношений докторов и пациентов, поиски новых форм сотрудничества и взаимоотношений.

– Это же в каком смысле? – Макарова сначала даже не поняла, куда он клонит.

– Вот, читал в одном журнале, – Царь доставал из прозрачной папки аккуратно вырезанную страницу, – что врач Анжела Девис делала доклад на тему: нужно ли замечать эрекцию у пациента.

– Правда, как интересно… – Макарова рассмеялась. – И что решило научное сообщество?

– Решило замечать. – Царь решил быть по-деловому кратким. – Более того, психоаналитикам рекомендовано, для повышения планки доверительности, рассказывать подопечным о своих детских травмах.

Для установления более тесного контакта, так сказать…

– И что бы вы хотели от меня услышать? – Она намеренно называла всех пациентов на "вы", тогда как многие нувориши ей "тыкали".

Как ни странно, Макарова находила в этом смирении дополнительный источник вдохновения. Лучше бы она вместо этого курить бросила!

– Ну, например, с какого возраста вы занимаетесь мастурбацией?

– Ещё чего? – презрительно фыркнула Макарова. Похотливый Царь понял её по-своему.

– А ещё я очень бы хотел, чтобы ты рассказала, как это у тебя было в самый первый раз.

– Чтобы в ду ше подрочить можно было? – миролюбиво поставила точку в разговоре Макарова.

С волками жить – на их языке разговаривать, прикидываться грубой, суровой. Царь не унимался и лез с влажными расспросами.

– Очень уж я пухленьких женщинок любить люблю, – говорил он, сжимая челюсти едва ли не до зубного скрежета.

26.

Макарова даже растерялась: милейший Царь со смешными носками в крупную чёрно-белую полоску и мечтой вставить в каждый зуб по бриллианту постепенно превращался в отвязного и приставучего хулигана. В постоянно ноющую головную боль.

Уже и деньги, исправно капавшие на кредитную карточку, не вдохновляли, постоянные подношения, без которых не обходилось ни одно их заседалово (совсем как в телевизионной викторине "Поле чудес", Царь никогда не приходил без подарков), не радовали тоже.

А тут он ещё взял моду заезжать за ней домой на Мерседесе: перед соседями же сраму не оберёшься. Скажут: богатенького любовника нашла, на содержание к купцу пошла, мужа, значит, сгубила (почему сгубила, когда он сам, сам под машину попал!), а теперь, значит, в погоне за развлечениями срывает терпкие лепестки разврата и наслаждений.

Макарова его даже попросила: "не нужно, не нужно, пустое это", но

Царь, с некоторых пор, активно опасался слежки и утечки информации: всё, буквально всё приходилось контролировать и держать в руках, никакого расслабления, ну, ни на минуту.

Макарова молча сочувствовала клиенту: с прошлой недели он повысил плату за каждый визит до сотни долларов.

Макарова даже начала откладывать мужу на операцию.

27.

Царь пообещал прекратить хулиганить по мелочам и отныне ждал её за углом дома. Макарова воровато выбегала из подъезда, с задумчивым видом подходила к газетному киоску, пробовала семечки у нечистой торговки. Потом с разбегу юркала в сверкающее авто.

Царь видел смущение, смаковал ситуацию: будто бы они занимаются чем-то непристойным. Пытался жить чужой, несуществующей жизнью: точно они давно и безнадёжно влюблены друг в друга. И связывают их долголетние, но по-прежнему темпераментные отношения.

– Фигу тебе, а не отношения, – ворчала про себя Макарова. – Ишь чего удумал…

Зима, зима, как много в этом звуке для сердца нашего слилось!

Запутавшийся в многомесячных наслоениях и осадках город из салона

Мерседеса казался совершенно иным – стерильным и безупречно чистым – как только что протёртое моющим средством оконное стекло. Тёмные, угловатые люди спешили по делам в разные стороны, Макарова смотрела на соотечественников с всевозрастающим сочувствием: ибо они навсегда лишены возможностей комфортной жизни.

Разумеется, она мало чем от них отличалась. Но Макарова хотя бы знала, как изнутри устроены достаток и видимый уют. Ничего особенного: богатые точно такие же человеки, что и мы. Просто у них денег больше.

Рано стемнело. Царь включил стереофонический джаз.

– Может быть, мы займёмся этим прямо здесь? – спросил он, играя желваками, напирая на приятную одному ему двусмысленность.

– Сеанс психоанализа требует сосредоточенности, – сухо ответила

Макарова, думая об арфистке Полежаевой.

28.

С ней она столкнулась в подъезде. Ещё ведь подумала, что встретить знакомое лицо – плохая примета: Царь начнёт приставать да нудничать, и точно: Полежаева.

Обычно самоуглублённая соседка (тонкие черты лица, озорная чёлка на глаза, изысканные запястья), едва буркнув под нос приветствие, пробегала мимо, а тут остановилась и начала рассказывать про сестру, живущую в Кубани.

Там ведь нынче наводнение случилось. Никто не ожидал такого поворота событий. Река, протекающая мимо Краснодара, впадающая в Каспийское море, промёрзла до основания, поэтому вода, поступающая из недавно построенного водохранилища, попёрла поверх льда, разлилась, затопила ни в чём не повинные районы.

Сестру арфистки Полежаевой, вместе с другими односельчанами, переселили в общежитие: в домах, ровно в человеческий рост, встала вода. Вещи, ещё недавно привычные и ручные, плавали в ней, разбухшие, точно утопленники – перекошенные страданием книги, растолстевшее постельное бельё, пластиковая мелочь.

– Вот уж точно, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. – Полежаева чуть не плакала. – Не понос, так золотуха: кто бы мог подумать, что их затопит… Это в Краснодарском-то крае, представляете?

Макарова представляла: действительно, ужас!

– Понимаете, это говорит о том, что стихийное бедствие может случиться с каждым. С каждым! – Арфистка задыхалась от переполнявших её чувств. – Казалось бы: ну что может произойти в самом стабильном месте страны. Ведь Кубань же, житница России… А оказалось, что от беды никто не застрахован. Никто!

– Ага, – посочувствовала Макарова. – Даже принцесса Диана.

Полежаева удивлённо вскинула длинные ресницы: причём тут леди Ди?