Читать интересную книгу Давай переживем. Жизнь психолога-спасателя за красно-белой лентой - Артем Коваленко

лесополосы, которые одинаково сменяют друг друга. Я пока еще смутно представляю, в чем будет заключаться наша работа, но не придаю этим мыслям никакого значения. По крайней мере, так всегда: приезжаешь, и сначала ничего не можешь понять, какое-то время медленно пытаешься во все вникнуть, запомнить имена и лица местных сотрудников разных ведомств, с кем предстоит взаимодействовать. Потом время начинает идти немного быстрее – уже появляется какое-то понимание, что от тебя требуется и в чем будет заключаться здесь твоя работа. Проходит еще немного времени, и ты уже летаешь по своему участку работы, полностью включенный в деятельность. Потом наступает голод, ты ищешь, где можно что-нибудь добыть, а когда добываешь себе пищу, то считай, что полностью адаптировался на новом месте.

Мы все еще едем. Я уже более внимательно рассматриваю лесополосы, надеясь там увидеть технику или военных – мы же приближаемся к границе, но лесополосы и поля стоят, не занятые никакой живой силой. В летнем июньском небе тоже чисто – нет ни самолетов, ни вертолетов.

Сначала мы заезжаем в поселок Матвеев Курган, ставим там отметки в командировочных удостоверениях и узнаем общую обстановку – пункт временного размещения беженцев дислоцируется возле пункта пропуска «Успенка», на самой границе Ростовской области. Собираемся ехать туда. Это уже недалеко, наверное, не больше двадцати километров. Техники и живой силы по-прежнему нет в полях и лесополосах.

Приехали. С неба срывается летний дождь, который быстро намочил асфальтовый пятачок возле таможенного пункта. Прощаемся с нашим водителем, жму ему руку – он свою задачу выполнил, теперь может ехать обратно, домой.

На асфальтовой площадке медленно ходят люди, их совсем немного. Здесь есть несколько вагончиков – магазин и подобие столовой. Рядом маленький домик-будка, где сидит работник миграционной службы. Здесь же грузовик спасательного отряда и три палатки – одна спасателей, вторая – штаб и одновременно склад продовольствия, третья – для размещения беженцев.

Спасателей шесть человек вместе с начальником отряда, он тоже где-то здесь, по идее – в палатке-штабе. Все тихо и спокойно, по-прежнему срывается дождь. Спасатели помогают переносить вещи людям – тем, кто только что пересек границу, собрав все свое имущество в две хозяйственные сумки.

Из палатки-штаба выглянул и вышел нам навстречу начальник отряда спасателей – он здесь главный. Вижу его и расплываюсь в улыбке: я как-то приезжал в его отряд проводить исследование социально-психологического климата в коллективе. Он меня тоже узнал, поздоровались, обнялись, как старые друзья. Все-таки та наэлектризованная атмосфера, которая бывает при подобных условиях и обстоятельствах, сближает людей, и возможны там только человеческие отношения.

– Смотри, – говорит мне начальник спасателей Евгений, – вот за этой лесополосой уже Украина начинается.

От того места, где мы с ним стоим, до лесополосы, разделяющей два государства, не больше ста пятидесяти метров. Наверное, даже меньше – вот он, ряд высаженных деревьев, совсем рядом.

– А вон там, – Евгений указывает в сторону горизонта, – Саур-Могила – мемориальный комплекс, возведенный после Великой Отечественной войны. – Высокую железобетонную стелу хорошо видно даже без бинокля.

– Как тут у вас, тихо? – спрашиваю я у Евгения.

– Берешь вечером стул и смотришь – как в игре «танчики» прям, – отвечает мне начальник отряда.

Место, где находятся пункт пропуска, дом-будка сотрудника миграционной службы и площадка, где стоят палатки, находится на возвышенности, с которой хорошо видны уходящие немного вниз приграничные российские и украинские поля. Вдоль лесополосы идет дорога, но эта дорога уже не наша. Вот такой короткий урок географии мне провел Евгений.

Пока тихо – я не слышу никаких выстрелов и ничего такого, что говорило бы о боевых действиях. Пока тихо.

Люди по одному, по двое, по трое идут со стороны пункта пропуска. Я вместе со спасателями помогаю перенести сумки. Потом иду в штаб, записываю данные новых беженцев, узнаю, есть ли куда им ехать. Если ехать людям некуда, мы ищем для них стационарный пункт размещения – это временно переоборудованные гостиницы и детские санатории, рассчитанные именно на размещение беженцев Донбасса. Пока эти стационарные пункты не заполнены, и нам относительно быстро удается найти человеку временное жилье – в палатке, разбитой у границы, долго не поживешь. Здесь, рядом с нами, живут те, кого в скором времени должны забрать к себе родственники или знакомые из России.

– Здравствуйте, вы откуда? Вам есть куда ехать в России? Давайте ваши сумки, пойдемте, покажу, где вы сможете покушать и отдохнуть, – эта фраза становится дежурной, автоматической. Произнесение этих слов становится новым навыком – действием, доведенным до автоматизма.

С той стороны идет много пожилых людей и женщин. Я пока еще не вижу ни одного молодого мужчины.

Поставив сумку на землю и сев на нее сверху, сидит пожилой мужчина. Подхожу к нему со своей дежурной фразой «здравствуйте, вы откуда».

Пожилой мужчина из Амвросиевки – небольшого города, который находится совсем рядом с границей. Он уже перенес часть вещей и теперь ждет свою жену, которая вернулась что-то забрать из дома.

Часть зубов мужчине выбили украинские каратели – представители карательных батальонов, которые заняли Амвросиевку. Пожилые мужчина и женщина какое-то время сидели в подвале, куда их посадили все те же каратели, а потом, когда появилась возможность, – они сбежали в Россию.

– Мне вот сапогами часть зубов выбили, – говорит мужчина и добавляет: – Жаль, курева нет.

Мне еле удается уговорить его пойти в палатку, где он сможет хотя бы прилечь. Иду в магазинчик и покупаю пачку сигарет. Прихожу в палатку к пожилому мужчине и протягиваю ему эту пачку.

Где-то через полчаса тот самый пожилой мужчина включился в активную деятельность – он ходит вместе со спасателями, рассказывает им свои истории. Если приходят новые беженцы, мужчина обязательно вместе с нами идет к ним и ведет свою беседу. Он все еще ждет свою жену, а пока у него здесь очень много дел – он заметно оживился, и я слышу, как он уже что-то рассказывает молодому спасателю про свою машину без аккумулятора.

У нас пополнение – пришли еще три человека: женщина и ее сын со своей супругой. Это первый молодой мужчина, который перешел с той стороны границы. Ситуация такая: в среднем сейчас у нас человек семь беженцев, и эта цифра пока держится: за кем-то приезжают родственники, а кто-то новый приходит.

Наступил второй или третий день. Я уже успешно обгорел на открытом солнце – шея и лицо горят, как не знаю что.

Молодой мужчина из троицы, которая перешла недавно к нам, что-то ищет и отчаянно спрашивает, где можно взять «бушерат». Я не знаю, что такое «бушерат». Это для меня какое-то совершенно новое слово, которое ассоциируется со словом «бушлат». Но этому молодому мужчине – он, похоже, младше меня –