небольшие ошибки.
Заклинило принтер, заказала не тот вид протеинового коктейля, опоздала на десять минут на встречу на стройплощадке — и он ударил ее.
Она держала это в секрете, пока я не заметила ее синяки.
Я не собираюсь позволять Дженне жить в страхе из-за какого-то придурка вроде Кэша. А это значит, что я должна быть умнее его. Всегда на два шага впереди. Но прямо сейчас я ничего не могу с собой поделать и выплескиваю все наружу.
— Ты больной ублюдок. — бормочу я.
— О, сладкое лекарство, ты мне льстишь. — хихикает он.
— Это то, что ты сделал с Дженной? — спрашиваю я расправляя плечи, готовясь встретиться с ним лицом к лицу. — Ты дал ей пощечину за то, что она перепутала файлы, и отшлепал ее за опоздание на встречу? Потом ты ставишь ей синяк на руке из-за того, что принтер заклинивает, как будто это она виновата в том, что твой принтер дерьмовый? А теперь ты меня шантажируешь!
Я указываю на камеру.
— Это тоже записывает камера. Ты так же виновен, как и я, и ты это знаешь. — он пренебрежительно смотрит на свои часы.
— Отправлю шантаж по почте кому-то, кто пытается меня убить. Я уверен, что судья позаботится о том, чтобы меня справедливо наказали. О, и, кстати. — он ухмыляется еще шире, выставляя напоказ свои острые зубы. — Я продал судье одну из своих вещей со скидкой. Он мне должен.
Мои пальцы дергаются, я больше не могу себя контролировать. Я сжимаю руки в кулаки. Нож все еще у меня в заднем кармане.
— Ты причинил боль Дженне. — шиплю я. — Ты разрушил ее жизнь. Из-за тебя, она больше никогда не сможет доверять мужчинам. Она никогда больше не останется наедине с мужчиной, не подумав о том, как быстрее уйти
— Дженна никогда не была моей заботой. — говорит он.
Он подходит ближе, его тело загораживает объектив камеры.
— Но ты, Ремеди. Ты — моя забота. Ты думаешь, что, убив меня, ты каким-то образом избавишься от своих демонов, но я не тот дьявол, за которым ты охотишься, и мы оба это знаем.
Мои губы приоткрываются, я таращусь на него. Он знает о моем отчиме? Но почему он не тот, кто мне нужен? Если не он причинял вред Дженне, то он знает, кто это сделал. И он защищает…
— Тогда, за кем же я охочусь? — огрызаюсь я на него.
Его губы сжимаются в тонкую линию.
— Как я могу сказать?
Я качаю головой.
— Ты эгоистичный, жаждущий власти сукин сын…
— Я даю тебе выбор. — говорит он. — Ты можешь уйти. Возвращайся завтра на работу. Притворись, что все в порядке. И делай в точности, как я говорю. Или, — он делает паузу, проводя языком по нижней губе, как змей. — Ты можешь отправиться в тюрьму. Простое, но обязательное последствие того, что ты сделала. Возможно, судья даст тебе десять лет. Или ты думаешь, что заслуживаешь двадцати? Пожизненное заключение?
Он постукивает себя по губам.
— Насколько снисходительным будет судья к такой хорошенькой женщине, как ты?
Я сильнее сжимаю зубы, глядя на его полную нижнюю губу. Если я укушу достаточно сильно, мои зубы порежут его насквозь.
На этот раз он заманил меня в ловушку, но это еще далеко не конец. Я еще не закончила.
К черту все это. Я бегу вперед, целясь ножом ему в лицо, но он хватает меня за запястье и выворачивает его за спину, пока мои плечи не напрягаются так сильно, что боль пронзает всю верхнюю часть тела.
Я хнычу, на глаза наворачиваются слезы, и он тянет меня за руку сильнее, пока мои пальцы, наконец, не разжимаются, и нож не падает на пол.
— Маленькое лекарство, маленькое лекарство. — говорит он, прищелкивая языком.
Запах химикатов, сосновых иголок и пота остается на его коже. Его член дергается у меня за спиной, и при соприкосновении меня пронзает волна энергии. Я пытаюсь пошевелиться, но не могу. Он прижимается ко мне, вес его тела прижимает меня к земле, как беспомощное животное. И хотя я ненавижу его всеми фибрами души, внизу моего живота разгорается огонь.
Боль в моих руках и спине, аромат его натурального запаха и дорогого одеколона, окружают меня, давление его члена. Каждая его частичка полностью поглощает меня.
Я прикусываю внутреннюю сторону губы, напоминая себе, что он враг.
— У меня есть записи с камер. — говорю я в качестве последнего козыря в его адрес, и указывая на его кабинет. — Я тоже могу отнести их в полицию.
— Я уже вернул свои жесткие диски обратно в свои кабинеты.
Дерьмо. Головная боль отдается висках, ощущение пульсации распространяется по всему черепу. Я делаю глубокий вдох.
— Это еще не конец. — говорю я.
— Это верно только в том случае, если ты согласишься на мои условия. — говорит он, стуча зубами. — Если ты сейчас отправишься в тюрьму, у тебя не будет другого шанса убить меня.
Мои щеки пылают от гнева. Он отпускает мое запястье, и волна облегчения разливается по мне. Я вытягиваю руку, потирая ноющее плечо. Потом поднимаю с пола свою сумочку. Должно быть, она упала. Я оставляю нож на его кровати.
— Увидимся завтра, мистер Уинстон. — говорю я и задеваю его плечо, проходя мимо.
Он хватает меня за руку, разворачивает и прижимает к стене. Моя голова ударяется о штукатурку, и его губы приоткрываются, обнажая зубы.
— Что ты сказала? — рычит он.
Его сладкое, металлическое дыхание касается моих щек. Страх пронизывает меня насквозь, и я тяжело дышу. Тепло его тела пульсирует, заключая меня в клетку. Прямо сейчас он может сделать со мной все, что угодно.
Он может изнасиловать меня. Даже может убить меня. Мой желудок сжимается.
— Кэш. — шепчу я.
Он отпускает меня и поправляет свою рубашку, как будто ничего не случилось, однако, его челюсть напряжена. Я беру себя в руки, покусывая внутреннюю губу. Затем останавливаюсь у двери. Он подходит ближе, но я остаюсь на месте, не меняя позы.
Я знаю, что должна сделать.
— Однажды я убью тебя. — говорю я.
Его глаза проникают мне в душу. Эти темно-коричневые веснушки на белках, делают его глаза похожими на темные тучи, нависшие надо мной.
Он сжимает мой подбородок пальцами, заставляя меня поднять взгляд еще выше. Я сжимаю губы, вздрагивая, но не отстраняюсь. Это уже происходило раньше. Я выжила тогда, и выживу сейчас.
— Я надеюсь, что ты это сделаешь. — говорит он тихим голосом. — И я так же надеюсь, что тебе это понравится.
ГЛАВА