Пожалуй, что больше всего подкупало его в Мэгги — так это ее умение посмеяться над собой. Давно уже Конор не встречал человека, которому была бы свойственна эта черта. Как жаль, что приходится расставаться, не узнав о ней больше!
Мэгги не мешкая расплатилась, подхватила свою сумочку под мышку, и, выйдя из ресторана вдвоем, они направились к лифтам.
— Если вы вдруг надумаете, — сказал он, нажимая кнопку «вниз», — предложение остается в силе.
— Спасибо. — Она нажала кнопку «вверх». Гостиничные лифты обычно очень медленны, но на этот раз крайний справа лифт пришел почти мгновенно.
— Я надеюсь на встречу, — произнес он, когда Мэгги вошла в лифт.
— Я подумаю, — машинально ответила она.
Двери лифта стали медленно закрываться, и Конор вдруг словно потерял рассудок. Он задержал двери лифта руками.
— Не уезжайте! — попросил он. Ее глаза округлились.
— Не бойтесь, я не сошел с ума. Просто я чувствую, что не могу отпустить вас просто так. Мне кажется, между нами что-то происходит. Не уезжайте, Мэгги…
Он произнес ее имя так нежно, так тихо… А ведь они знакомы от силы полчаса!
Она знала, чем ей это грозит, и знала, как избежать опасности. Она должна улыбнуться, сказать «спокойной ночи», вернуться в свой номер, позвонить детям, немного посмотреть телевизор — и лечь спать.
Она это знала. Но не этого ей хотелось. Не это подсказывало ей ее сердце.
Мэгги перевела дыхание и вышла из лифта. Голова ее кружилась. Она сама бы испугалась своих действий, будь она в этот момент в здравом уме. Конор держал ее за руку, и Мэгги не хотелось, чтобы он отпускал ее, хотелось верить…
Все так же держась за руки, они прошли через холл с мраморными колоннами, высокими лепными потолками, огромными фонтанами, мимо понимающе-многозначительных взглядов седых вдов, для которых казино уже стало вторым домом, и спустились вниз по эскалатору.
Бар был темным и насквозь прокуренным, но таким, по идее, и должен быть бар. Они сели на маленькую кожаную софу за столиком у стены, достаточно близко к оркестру, чтобы слышать музыку, но не настолько близко, чтобы та заглушала их разговор.
… Последние два года она была очень занята. После развода ей пришлось строить свою жизнь почти с нуля. Дети, занятия, работа… А когда случилось несчастье с матерью, Мэгги, взвалив всю ответственность на себя, и вовсе оглянуться не успела, как пролетел целый год. Меньше всего приходилось думать о себе, и какую-то часть своей души Мэгги словно законсервировала и положила на хранение до лучших времен. Неужели теперь эти времена настали?
— Пожалуйста, бутылку шампанского и два бокала, — сказал Конор официантке.
— Какой сорт? — Рыжеволосая официантка с немыслимо большим бюстом и осиной талией пожирала Конора глазами. Одета она была наподобие древнегреческой богини — в короткую тунику, оголявшую одно плечо. По возрасту официантка почти годилась Мэгги в дочери.
Конор повернулся к Мэгги. Любой другой мужчина из всех, кого она знала, на его месте стал бы строить из себя супермена и сам бы выбрал сорт вина. Не говоря уже о том, что вряд ли удержался бы от комплиментов официантке по поводу ее прелестей.
— Честно говоря, — призналась Мэгги, — я слабовато в этом разбираюсь. Целиком полагаюсь на ваш вкус.
Официантка с подозрением покосилась на нее, но Конор не растерялся и назвал какой-то сорт. Девушка, кивнув, удалилась.
— Я вижу, вы знаете толк в винах! — одобрила Мэгги, хотя на самом деле название ей ничего не говорило. — Впечатляет! — Она уютно устроилась на софе.
Можно ли чувствовать себя одновременно наивной девочкой-подростком на первом свидании и женщиной, искушенной в любовных делах до мелочей, — не говоря уже о том, что Мэгги не была ни той ни другой? Но именно так она себя сейчас чувствовала.
«Дотронься до меня, возьми мою руку в свою, поцелуй меня…»
Официантка появилась с бутылкой шампанского, двумя бокалами и ведерком со льдом и, поставив все это на стол, снова удалилась.
Конор умел обращаться с шампанским — ни плоских шуток, которые обычно отпускают в таких случаях, ни лишних движений. Он легко снял пробку, и вино чуть было не выплеснулось через край. Мэгги поспешила подставить бокал. Она ожидала, что Конор произнесет какой-нибудь патетический тост или предложит выпить на брудершафт, но он не стал делать ни того, ни другого.
— За наше случайное знакомство! — Мэгги подняла бокал.
— За наше случайное знакомство. И за ваш день рождения. «За игру в Золушку всего лишь на один вечер», — подумалось ей.
Вино было сладким, пузырьки словно танцевали на языке, Мэгги чувствовала, что теряет последние остатки здравого смысла.
Конор никогда не встречал таких женщин. Обычно женщины за бокалом шампанского говорили о ситуации на рынке акций или на Ближнем Востоке или о последних новинках детективной литературы. Он наклонился к ней.
— Когда я впервые увидел вас тогда, на стоянке, — сказал он, — мне особенно понравились ваши глаза. Синие, как небо.
Голова у Мэгги шла кругом. И не только от вина.
— Я заметила, как вы на меня смотрите. Но как ни странно, глаз ваших совершенно не запомнила. Зато я обратила внимание, какие красивые у вас волосы.
— А затем я увидел вас за столом регистрации.
— Когда я заполняла бланк гостиницы?
— А вы не помните? Я вам еще улыбнулся.
— Значит, все-таки мне? А я решила, что вы улыбаетесь брату.
— Вы тогда еще так на меня посмотрели… Точно такой же взгляд у вас был, когда я пригласил вас на танец.
— Этот взгляд означает «Я все держу под контролем». Он очень помогает, когда на самом деле я совершенно не могу справиться с ситуацией.
Кажется, только теперь из-под безупречной маски начала проступать настоящая Мэгги. Конору хотелось знать, какая же она на самом деле.
— Не можете справиться? О чем вы? Может быть, я могу чем-то помочь?
— Все происходит слишком быстро, — произнесла она чуть слышно.
Он не ошибся. Она явно чувствовала то же, что и он.
— Мы можем замедлить процесс, — предложил он. — Можем найти оптимальную скорость.
Она посмотрела на него, и он увидел свое отражение в ее огромных небесно-голубых глазах. Такое уже было с ним когда-то. Не так уж и давно…
— Я не уверена, что у нас получится, — прошептала она. В глазах ее стояли слезы.
— В чем дело, Мэгги? Я могу чем-нибудь помочь?
Как объяснить этому милому человеку, что женщина, которую он видит перед собой, не имеет ничего общего с реальной Мэгги О'Брайен? Эта стильная стрижка, этот макияж, эта изысканная одежда — все это так же фальшиво, как и ее жемчуг. Настоящая Мэгги — мать двоих детей с работой на полставки, учебой и бывшим мужем, который, едва успев развестись, уже нашел себе новую жену. От настоящей Мэгги Конор наверняка бы убежал как черт от ладана.