Фред откинулся на спину и, заложив руки за голову, засмотрелся на вечереющее небо, по которому медленно проплывали легкие голубовато-серые облака, напоминающие разбросанные обрывки ваты. Клайд подбросил в костер веток и с удовольствием смотрел, как из него сначала выбросились темные клубы дыма, а потом вдруг ветки охватил жаркий, стреляющий вверх огонь, от которого сразу стало жарко лицу.
Оба они молчали, ожидая Джеймса.
Джеймс Марчи возвратился к костру, неся две какие-то книги и журнал. Он несколько разочарованно сообщил:
— Как было, так и есть. Корешки углубились в питательный состав, но больше ничего я не заметил.
— А ты хотел, чтобы твоя плесень за несколько минут превратилась уже в целые кусты? — сказал Клайд.
— Нет, конечно, нет. Но мог бы быть какой-то новый процесс… не знаю, какой именно, но уж очень мне хочется, — с детской откровенностью заметил Джеймс, садясь у костра.
— Немножко рановато хочешь, Коротышка, — засмеялся Клайд. — Даже если твоя плесень и сильно растет, все равно срок очень маленький.
— Да я и сам знаю, — огорченно ответил Джоймс, засматривая почему-то в костер.
Фред сел и лениво потянулся.
— Итак, дорогой Джеймс, — сказал он, — ты хотел рассказать, почему твой камень…
— Метеорит, — поправил его Джеймс.
— Хорошо, допустим, что метеорит. Какие у тебя основания думать, что это именно так?
— У меня нет оснований думать, что это не так.
— Пожалуйста, объяснись, Джеймс, и не крути нам голову!
И это также похоже на Фреда Стапльтона, невольно подумал Клайд. Ласковый, мягкий тон — и вдруг при попытке возразить в голосе появляются вот такие металлические нотки, при которых еще минутку — и можно услышать от Фреда заведомую грубость.
Как-то они сидели в ресторане с приятельницами. Всех троих девушек пригласил Фред, вероятно, для того, чтобы подыскать себе замену: с одной из них он бывал уже не раз, и она ему, надо думать, просто наскучила, а две ее подруги были новенькими. Фред Стапльтон в таких случаях не церемонился, и его друзья знали об этом.
После очередного коктейля Фред собрался рассказать какой-то анекдот. Должно быть, он уже рассказывал его Мэджи (так звали девушку, за которой он раньше ухаживал), и она весело заметила:
— Э, Фред, не так! Дело обстояло следующим образом: когда пуэрториканец заметил, что…
— Помолчи, будь добра, — грубо перебил ее Фред. — Если мне нужно будет что-то спросить у тебя, тогда ты и скажешь. Поняла?
И он продолжал рассказывать анекдот, не обращая внимания ни на смущение опешившей Мэджи, ни на укоризненные взгляды, которые бросал на него Джеймс Марчи, ни на холодок, вдруг возникший за столиком и заметный не только Клайду Тальботу, но и девушкам. Не заметил его только сам Фред, который, рассказав свой анекдот, первым же оживленно рассмеялся грохочущим смехом, как он это всегда делал.
Действительно, никакие церемонии, или, как он сам презрительно называл это, «сантименты», не были свойственны Фреду, если он даже терял интерес к девушке, за которой ухаживал. «А Мэджи… Ведь она действительно очень милая и душевная», — подумал Клайд. Синеглазая, с вечно растрепанной шапкой вьющихся бронзовых волос — впрочем, теперь это модно, такие растрепанные прически, — с почти изломанными под углом широкими и пушистыми бровями, она охотно смеялась, весело шутила в компании. Но, как сказал вскоре после знакомства с Мэджи Бейкер Коротышка Джеймс, у нее по временам появлялась «какая-то грустинка». Она становилась задумчивой, ее синие глаза притухали под полуспущенными ресницами, она говорила так, будто мысли ее блуждали где-то в стороне от собеседника и она оберегала их от ненужных вопросов. «Очень приятная и симпатичная девушка, и грубиян Фред совершенно не стоит ее», — сказал тогда в заключение Джеймс и как будто даже испугался той горячей убежденности, с которой он произнес эти слова. Он искоса посмотрел на Клайда, сделавшего вид, что ничего не заметил, и перевел разговор на другую тему.
Но Клайд Тальбот заметил. «Эге, Коротышка, ты, кажется, сильно заинтересовался синеглазой Мэджи, — подумал он, — и не окажется ли ее „грустинка“ для тебя крепким крючком?..» Однако он видел, что Мэджи и дальше с обожанием смотрит на плечистого, уверенного и сильного Фреда Стапльтона, который развязно похлопывал ее по плечу и ослепительно улыбался, когда они заходили время от времени поболтать с нею в медицинский пункт большого небоскреба, где помещалась и страховая фирма «Моррисон и сын», и контора по сбору объявлений Фреда Стапльтона, и многие другие предприятия, включая и находившуюся в подвале ремонтно-заправочную станцию, где работал Джеймс Марчи.
«Вообще, — подумал Клайд, — если уж действительно что-то внешне связывает их троих, то это был именно небоскреб Оффис-Сейнтр, соединивший по воле случая их учреждения. Предположим, что все они оказались бы не там, а врозь: в таком городе, как Чикаго, это было бы не только нормально, но даже более естественно. А вот судьба!» И во время перерыва они чаще всего встречались друг с другом в очереди за обедом в шумной столовой самообслуживания на первом этаже. Клайд и Джеймс почти всегда приходили вместе, что же касается Фреда, то он иной раз оказывался занятым в других частях города. «Такая работа, — шутил он, — волка ноги кормят, братцыкролики!»
Мэджи Бейкер работала на том же первом этаже медицинской сестрой в пункте неотложной помощи; вероятно, поэтому вездесущий и энергичный Фред Стапльтон и познакомился с ней. И конечно, немедленно начал за ней ухаживать. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: администрация пункта хорошо знала, как подбирать кадры медицинских сестер для Оффис-Сейнтра. В белом накрахмаленном халате, со скромной, также накрахмаленной повязкой на голове, из-под которой кокетливо выглядывали ее бронзовые пушистые волосы, Мэджи Бейкер была очаровательна. Могла ли она не обратить на себя внимание такого знатока женской красоты, каким был Фред Стапльтон? И могла ли она сама остаться равнодушной к его ухаживаниям? Конечно, нет.
Но все зто было уже несколько месяцев назад. С тех пор Фред изменился, хотя внешне он и был таким же шумливым и разбитным парнем и даже все еще встречался с Мэджи. Но все это было уже не так. Он охотнее проводил время вечером в компании других девушек, которых он приглашал потанцевать, оставляя Мэджи на попечении своих друзей. И Клайд, и Джеймс хорошо понимали это, а Коротышка даже молча вздыхал. Но Мэджи словно не видела, что Фред относится к ней прохладнее. Не видела она также, вероятно, и того, как Джеймс Марчи краснеет, разговаривая с ней, и старательно протирает очки носовым платком, хотя они и без того безукоризненно чисты. «Эх, Коротышка ты мой, Коротышечка, — сочувственно думал Клайд, — ну куда же тебе тягаться с обольстительным Фредом Стапльтоном с его чарующей улыбкой? Пусть Фред грубиян, пусть Мэджи не стоит его, но ведь она-то уверена в другом, и девушка всегда остается девушкой…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});