Кнап Радек
Франек
Радек Кнап
Франек
Чтобы получился сборник, нужно написать достаточно много хороших рассказов. Дебютанту это не всегда удается. Но бывают и исключения. Эта книга приобрела особый блеск благодаря жемчужинам, щедро разбросанным по ее страницам. Большой сюрприз для тех, кому еще дорога настоящая литература.
Ищите, и обрящете.
Станислав Лем
Краков, 3 мая 1994
1
Прежде, когда все еще было не так, как теперь, когда люди еще были бедны и потому с охотой собирались вместе и беседовали, были у моего дедушки два соседа.
Слева, в доме с крышей из черного рубероида, жил со своей женой Антоний Мушек. Был он сапожником и в прежние времена трудился на польскую армию: двадцать лет шил солдатские сапоги. Выйдя на пенсию, оказался не в силах бросить любимое занятие: по-прежнему делал обувь, теперь - для жителей нашего городка. Хоть и был он единственным сапожником в округе, все же изо всех сил старался угодить горожанам. Только как он ни потел, как ни стремился угнаться за модой, все его модели непостижимым образом походили на сапоги, какие польские офицеры носили лет тридцать тому назад.
Справа от нас жил пан Коса, торговец стеклом. Закоренелый холостяк, в отличие от сапожника. У него имелись телега и кобыла по имени Шарабайка. Каждое утро Коса запрягал свою Шарабайку и разъезжал по улицам. Скупал у стариков ненужные склянки, чтобы после продать их не без выгоды для себя на ближайшую стекольную фабрику.
И хотя вот уже двадцать лет сапожник Мушек и торговец стеклом Коса жили, можно сказать, по соседству, они терпеть не могли друг друга. Впрочем, случайно столкнувшись на улице или в очереди за продуктами, они вполне дружелюбно обменивались приветствиями. Но, едва оказавшись дома, вдали от посторонних взглядов, оба во весь дух мчались к забору и принимались осыпать друг друга проклятиями.
Каждый вечер в одно и то же время они выскакивали из своих домов и неслись к забору, будто весь день ждали этого мгновения. Мои дедушка с бабушкой -- их сад стал чем-то вроде нейтральной полосы между врагами - порой с ужасом представляли себе, что могло бы случиться, если бы тех двоих ничто не разделяло, будь они и вправду соседями. Самые страшные стычки происходили летом, когда вечера долги и во время ужина еще светло как днем. Мушек и Коса стояли каждый у своего забора, будто боксеры у каната, вцепившись в ограду, и старались побольнее задеть друг друга.
- Вот увидите, пан Коса! - кричал сапожник, когда наступал его черед. Однажды утром проснетесь, а все ваши склянки - из пластмассы! Все-все, что прежде было стеклянным, теперь из пластмассы. И увидеть стекло можно будет только в музее.
Несмотря на вражду, они вот уже двадцать лет обращались друг к другу вежливо, на "вы". Коса прижимался лицом к забору и кричал в ответ:
- Ну уж нет, сперва все станут ходить на прогулку в кедах!
- В кедах?! Даже и не смешно - так низко пасть невозможно.
- И в транспорте станут ездить в кедах. Но это еще не все!
- Не все?.. - Мушек даже икнул от напряжения.
- На работу все тоже будут ходить в кедах!
- На работу?! - не без издевки переспросил Мушек, который явно не верил ни единому слову своего противника.
- Да-да! Именно! На работу! - повторил Коса и умолк.
Оба зловеще захохотали. Ведь несмотря на сильную взаимную неприязнь, и сапожник и торговец стеклом отлично понимали, что малость преувеличивают.
А дедушка с бабушкой все это время сидели в своем саду перед домом и поглядывали то влево, то вправо, в зависимости от того, кто кричал. Словесная битва грохотала над их головами до темноты, ведь оба участника, разумеется, позабыли, что то же самое они уже выкрикивали вчера, не помнили они и который теперь час. Никто не взялся бы предсказывать, сколько еще времени могло это продолжаться, если бы из кухонного окна не раздавался вдруг зычный голос пани Мушек:
- Антоний! Ты идешь наконец?! Еда на столе!..
Точно так матери звали моих товарищей, когда те допоздна играли в футбол, позабыв, что давным-давно пора домой. На сапожника это действовало безотказно. Едва заслышав голос супруги, он поворачивался и спешил в дом.
Но прежде чем скрыться из виду, останавливался на пороге и напоследок грозил сопернику кулаком: они, мол, еще не закончили, нет, завтра или когда-нибудь потом они наконец разберутся друг с другом.
2
Когда не знают правды, что-нибудь обязательно да выдумают. Грешат этим и жители нашего городка. Никто не знал, почему же, собственно, так не любят друг друга Мушек и Коса, - пришлось причину придумать.
Как-то пронесся слух, что всему виной холостяцкая жизнь Косы. Если бы он был женат, пани Коса, выглянув в форточку, хоть раз бы да позвала его ужинать. И Мушек был бы лишен последнего слова. А так бедного пана Косу одолевает зависть к врагу, который не только живет под крышей из черного рубероида, но и имеет свою собственную жену. Что бы там ни было на самом деле, думали все именно так и охотно делились этим друг с другом. Хотя трудно представить себе более далекое от истины объяснение.
Коса и вправду был холост. Но не потому, что не любил женщин. Напротив, он их очень даже любил: всех без исключения девушек, да и вообще женский пол. Может, еще посильнее, чем тот же сапожник Мушек, который вот уже двадцать лет делил кров с законной супругой. Просто ничуть не меньше Коса любил свободу.
Завидев на улице девушку, с которой едва был знаком, Коса тут же спрыгивал с телеги, предоставив ее в полное распоряжение Шарабайки. Кланялся девушке, справлялся о ее здоровье. Если та была в хорошем настроении, пан Коса тут же приободрялся и целовал ей ручку. Брошенная телега катилась тем временем дальше, а хозяин не сводил с прелестницы глаз, осыпая ее комплиментами, расхваливая новую прическу и восхищаясь совершенной формой ногтей. Но стоило девушке проявить к нему интерес, улыбнуться или заговорить о планах на вечер, его охватывала тревога. Пан Коса переминался с ноги на ногу, краснел, бледнел, и если ничего другого ему в голову не приходило, указывал пальцем на катившую прочь телегу. Поспешно кланялся и, пробормотав себе под нос извинения, мчался за ней. Девушка удивленно смотрела ему вслед, собиралась еще о чем-то спросить, но Коса бежал как бешеный и скоро был уже так далеко, что ей пришлось бы кричать. Девушка наконец опускала глаза и шла восвояси. Странным образом, ей всегда нужно было совсем не в ту сторону, куда умчался торговец стеклом. Случавшиеся поблизости люди, наблюдавшие эту сценку, смеясь, утешали девушку: не стоит, мол, слишком на него сердиться - пан Коса на все свидания ходит с телегой.
Как-то раз мне самому довелось наблюдать, сколь рьяно торговец стеклом готов отстаивать свою свободу. Мой путь в школу лежал мимо его дома, и однажды я стал свидетелем весьма необычной сцены. Через окно мне было видно, что пан Коса как раз собирается бриться. Вот он вытаскивает из брюк кожаный ремень, закрепляет его на дверной ручке. Потом натягивает и точит о него бритву. Брюки его тем временем сползают до самых щиколоток. Вместо того чтобы их подтянуть, он принимается намыливать лицо, то и дело с довольным видом поглядывая в зеркало. Но что-то, очевидно, не дает ему покоя. Он подтягивает штаны и с намыленным лицом принимается расхаживать по дому. Заглядывает во все комнаты, даже в уборную и в чулан. Везде непременно есть небольшое зеркало на стене, и в каждое Коса заглядывает, бормоча при этом: "Доброе утро". Похоже, за все тридцать лет холостяцкой жизни ему так и не довелось прочувствовать, что такое одиночество. С самого утра дом густо населен всевозможными Косами, которые не дают скучать настоящему, поднимают ему настроение. Убедившись, что все они на месте, пан Коса возвращается в ванную, где его ждет бритва, и с чувством глубокого удовлетворения включает радио.
Радио поет по-английски, из моего укрытия это отчетливо слышно. Пан Коса уже много лет слушает не только песни, но и новости исключительно на этом языке. И вовсе не потому, что хорошо его знает - по правде говоря, он не понимает ни слова, - просто его дом - единственный во всей округе, где принимаются английские радиоволны.
Коса берет бритву и осторожно скоблит подбородок. Пена уже высохла, но соседа это, кажется, совершенно не беспокоит. Все энергичнее водит он бритвой от горла к ушам, напевая при этом себе под нос.
Так вот, пока пан Коса был целиком погружен в созерцание своего отражения, его кобыла, привлеченная звуками радио, просунула голову в окно. Стойло Шарабайки, кое-как пристроенный к дому деревянный сарай, - всего в нескольких шагах. Едва заслышав по радио музыку, лошадь придвинулась ближе, протиснула голову в окно и принялась с интересом рассматривать все, что лежало на подоконнике. И когда, глядя в зеркало, Коса вдруг заметил рядом со своей физиономией лошадиную морду, случилось непоправимое. Лезвие дернулось в его руке, и вот в следующий миг он уже внимательно рассматривает порез на подбородке, осторожно ощупывает его. Две капли крови ползут по большому пальцу, и наш сосед, которого, очевидно, пугает вид собственной крови, становится бледным как мел.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)