Епископ Серафим (Шарапов)
Возсия весна постная, цвет покаяния. Путеводитель по седмицам Великого поста
©Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2012
©Трубинов С. С., 2012
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес
Неделя мытаря и фарисея
Всяк вознося́йся смири́тся, смиря́яй же себе́ вознесе́тся.
(Лк. 18, 14)
Два человека – фарисей и мытарь – мнимый праведник и действительный грешник – вошли в храм помолиться. Первый – фарисей – остановился у самого святилища и с самодовольным видом, с горделиво поднятым вверх лицом, презрительно посматривал на мытаря, благодарил Бога за то, что он не таков, как прочие люди: грабители, обидчики, прелюбодеи, – не таков, как этот пришедший вместе с ним презренный мытарь. Два раза в неделю фарисей постился, давал на храм установленную законом десятую часть своего имущества и гордился своею праведностью.
Иисус Христос так сказал о праведности фарисеев: Вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония (Мф. 23, 28).
Из обличительной речи Христа мы знаем, что в действительности представляли из себя эти показные праведники – фарисеи – лицемеры. Восьмикратное горе провозгласил Христос книжникам и фарисеям за то, что все дела свои они делают напоказ, чтобы видели их люди: лицемерно долго молятся, дают десятину таких мелочей, как мята, анис и тмин, и в то же время оставляют важнейшее в законе: правосудие, милосердие и верность Богу и Его закону; обходят море и сушу, чтобы обратить в иудейскую веру хотя бы одного язычника, а когда этого достигают, то делают обращенного сыном геенны, вдвое худшим, чем они сами.
Горе возвестил им Христос за то, что они безжалостно поедают дома вдовиц, искажают Святое Писание, сами не входят в Царство Небесное и хотящих войти не допускают; превратно толкуют в своих эгоистических интересах учение о клятве; очищают внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды; уподобляются окрашенным гробам, наполненным внутри мертвыми костями и всякой нечистотой; лицемерно украшают гробницы пророков, избитых их же отцами (см.: Мф. 23, 2–32).
Вот какова была праведность современных Христу фарисеев, и за эту праведность изрек им Господь Свой справедливый приговор: Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну? (Мф. 23, 33).
Обратим теперь свое внимание на мытаря и посмотрим, с каким настроением он пришел в храм и о чем молился.
С поникшей головой, с опущенным взором, бия себя в грудь, стоял мытарь у входа в храм и очей своих не смел поднять к небу. Тяжелый камень на сердце принес он с собою в храм. Здесь, у входа в Дом Божий, он с трепетом и ужасом ясно осознал, как много он нагрешил, сколько горя причинил он людям своими несправедливыми поборами, сколько слез было пролито через него. Одна картина тяжелей другой возникала в его воображении.
Ему представлялась семья бедняков, с которых он взял государственных податей почти вдвое больше, чем следовало. Осталась семья без всяких средств к жизни. Последний динарий подал ему отец семейства дрожащею рукой и ничего ему не сказал – только жалостно взглянул на своих малолетних детей, – и две крупные слезы покатились по его изможденным щекам. Мытарь видел эти слезы… О эти слезы! Нестерпимым огнем они жгли теперь сердце мытаря.
Перед умственным взором мытаря вставала и другая, не менее тяжелая картина. Ему вспомнилась низенькая убогая хижина. Одинокая больная вдова жила в этой хижине. Мытарь застал ее на одре болезни. Уже несколько недель не вставала она с постели. Добрые соседи по временам приходили и ухаживали за ней.
Больная ничего не могла дать мытарю и умоляла его подождать за нею долг до ее выздоровления. Никаких денег у нее не было. Только несколько драхм лежало у ее изголовья: одна посетительница принесла их на питание ей и на лекарство. Увидел мытарь эти деньги и поспешил их забрать, не обращая внимания на слезную просьбу больной пожалеть ее, оставить ей эти деньги.
Он ушел с деньгами и только слышал за собой, как жалобно застонала больная вдова. И этот стон не переставал звучать в его ушах, ни днем ни ночью не давал ему покоя. Под тяжестью накопившихся грехов совесть мытаря вдруг заговорила с такой мучительной силой, что он нигде не находил себе места.
Удрученный, морально измученный, вошел мытарь в храм, остановился у входа его и, бия себя в грудь, повторял: Бо́же, ми́лостив бу́ди мне гре́шнику (Лк. 18, 13). Одной только милости просил он у Бога и ничего больше. И по мере того как он повторял эту краткую, но искреннюю молитву, он чувствовал, как милующая благодать Божия постепенно согревала его измученную душу, и легко становилось на сердце его…
Итак, перед лицом правосудного Бога в храме предстали два грешника: один – нераскаянный лицемерный фарисей, гордый своей мнимой, показной праведностью, другой – грешный мытарь, искренно раскаявшийся в своих грехах. И вышли они из храма: мытарь вышел оправданным, а фарисей – осужденным в геенну огненную. Пример мытаря да послужит всем нам уроком.
В первую Неделю, подготовительную к Великому посту, Православная Церковь предлагает нашему вниманию в евангельском чтении притчу Христа о мытаре и фарисее для того, чтобы и мы готовились к подвигам покаяния и по милости Божией, подобно покаявшемуся мытарю, были бы оправданы в своих грехах.
Образ фарисея дан в притче для того, чтобы мы знали, как пагубны для души человека гордость и высокомерие, и не кичились бы своею мнимой праведностью, как это делают, например, современные нам баптисты.
Известно, что баптисты считают себя праведными, безгрешными людьми и не признают Таинства Покаяния, вопреки прямому и ясному повелению Спасителя нашего, данному святым Апостолам: Приими́те Дух Свят: и́мже отпустите́ грехи́, отпу́стятся им: и и́мже держите́, держа́тся (Ин. 20, 22–23). На этом основании Православная Церковь всех призывает к покаянию.
Смирись же, гордый человек, сознай свою греховность, и Господь в Таинстве Покаяния очистит твою душу от грехов и обратит на путь праведный. Не забывайте, что сказал Христос: Всяк вознося́йся смири́тся, смиря́яй же себе́ вознесе́тся.
Неделя блудного сына
Воста́в иду́ ко отцу́ моему́, и реку́ ему́: отче, согреши́х на не́бо и пред тобо́ю, и уже́ несмь досто́ин нарещи́ся сын твой.
(Лк. 15, 18–19)
Два сына было у богатого отца. Старший сын был трудолюбивый, бережливый хозяин, а младший – легкомысленный расточитель. Первый всеми способами старался упорядочить, улучшить хозяйство отца, умножить его имение. Не то было на уме у младшего сына: погулять с друзьями, в пирах и оргиях весело провести время – вот в чем была цель его жизни.
На глазах у отца неудобно было, да и пред старшим братом стыдно прогуливать отцовское имение с любодейцами. Чтобы дать полную свободу своим порочным наклонностям, младший сын выпросил у отца причитающуюся ему по наследству часть имения, оставил родительский дом, удалился в другую страну и там, вдали, на чужбине, предался разгульной, развратной жизни.
Ненадолго хватило ему отцовского наследства, быстро дошел он до полной нищеты, остался без всяких средств к жизни. В довершение всего в той стране начался большой голод.
Всеми оставленный, забытый, блудный сын, чтобы не умереть с голоду, нанялся к одному хозяину пасти свиней. Голодный, он рад был напитаться рожками, которыми кормили свиней, но и этих рожков никто ему не давал.
В страшной нужде, в страданиях от голода он наконец пришел в себя, одумался, вспомнил, что у его богатого отца много наемников живут в полном довольстве и сытости, а он голодает. И решил он возвратиться к отцу своему, сказавши себе: Воста́в иду́ ко отцу́ моему́, и реку́ ему́: отче, согреши́х на не́бо и пред тобо́ю, и уже́ несмь досто́ин нарещ́ися сын твой: сотвори́ мя я́ко еди́наго от нае́мник твои́х (Лк. 15, 18–19). Как решил, так и сделал: встал блудный сын и пошел к отцу своему.
Легко себе представить, что пережил отец в отсутствие сына. Тяжело ему было провожать сына в далекую чужую страну. Знал отец слабость его и сильно скорбел о том, что не мог удержать его при себе, отпустил его. Ни днем ни ночью не оставался он спокойным: все думал о нем, о младшем сыне своем.
Не получая никаких о сыне известий, отец мучился неизвестностью. Ему представлялось, что с сыном его на чужбине случилось какое-либо несчастье, может быть, его уже и в живых нет. И эти скорбные мысли не давали ему покоя, мучили его. По целым часам стоял он за воротами своего дома и с грустью смотрел в ту сторону, куда со слезами на глазах проводил своего сына. Но все его ожидания были напрасны: много пешеходов прошло этой дорогой, а сына его не было между ними.