Наталья Резанова
Ночь Гарпалики
– … Он с рождения посвятил дочь подземным богам, чтобы они сделали ее неуязвимой в бою. А потому, как мать ее умерла родами, Гарпалик велел вскармливать ее вместо молока кровью диких кобылиц…
Они сидели на самом краю скалистого обрыва, головокружительно нависшего над горной дорогой. Но они не знали головокружения, эти люди в козьих и свиных шкурах, тощие, жилистые и косматые. Их томило ожидание, а не высота. И они пытались развлечь себя уже набившими оскомину историями.
Один человек держался в стороне. Даже если б он скинул роговой доспех и перевязь с бронзовым мечом, то все равно бы отличался от людей в шкурах – был выше их ростом, мощнее и шире в плечах, со светлыми волосами и бородой. Он напряженно вглядывался в багровый отблеск за ближним лесом. Лес покрывал все кругом, как плотная звериная шкура, лишь кое-где, словно кости, прорывающие шкуру, выпирали скалы. Но не это зрелище привлекало человека с мечом. Он, как и козьи пастухи у обрыва, ждал. До него доносились обрывки из разговоров. Сам он слышал их уже много лет – и про кровь диких кобылиц, и про посвящение, и про то, что Гарпалика носит змеиное клеймо, которое во младенчестве выжгла ей жрица подземного святилища у Гебра. Даже в царской крепости многие верили в это, а здесь, в лесах на западной границе Фракии верили безусловно. А правда была в том, что царь Гарпалик, про которого говорили, будто сердце у него поросло волчьей шерстью, любил на свете одно только существо – свою единственную дочь, и хотел для нее власти – так, как он ее понимал.
Гарпалик! Сидевший в стороне скрипнул в ярости зубами. Он даже мысленно не мог произнести этого имени. И не он один. Но всеобщая ненависть к бывшему царю не распространялась на его дочь. Вряд ли она могла унаследовать царскую власть – законы племени запрещали это. Память о владычестве женщин еще жила и была проклята навеки. А может, Гарпалик о том не думал, а просто знал, что он неминуемо состарится и будет нуждаться в защите и опоре. Во всяком случае, одного он добился. Войско по праву почитало царскую дочь. Не было меча вернее, не было души отважнее на службе царя Фракии. Во всех сражениях она была по правую руку от отца. О, как они воевали тогда! Даже у тех, кто всей душой ненавидел Гарпалика, сердце билось в священной ярости, что как смерч, вечно окружала его. Но если б эту священную ярость, с которой царь бился со скифами и сарматами, он пореже употреблял против собственных поданных… Однако, даже и тогда, когда мечи собственных воинов обернулись против своего царя, дочери его ничто не угрожало. Но она предпочла разделить судьбу отца, и бежать вместе с ним. И тогда ее не осудили. Отца следует почитать, каким бы он ни был.
Иное дело – жители здешних краев. Для них опальный царь и его дочь были всего лишь чужаками, разбойниками и грабителями, нападавшими на их деревни, разорявшими дома и угонявшими скот, опасными, как хищные звери. Да они и были такими. Но вскорости пастухам повезло. Им удалось захватить старика спящим в лесу, – видно, годы взяли свое, и он лишился обычной осторожности. Дочери тогда с ним не было – она перегоняла угнанный табун через перевал. Разрубленное тело бывшего царя по кускам было разослано в знак торжества по всем окрестным селам. Но торжество продолжалось недолго. Передавали, будто Гарпалика сказала (когда сказала, кому?), что все здешние восплачут кровавыми слезами от ее мести. И восплакали же! Гарпалика, оторая раньше никого не убивала без нужды, превратилась в ужас округи, и ужас усугублялся тем, что никто из живых не видел ее вблизи. А кто видел, того в живых уже не было.
И отправили посланцев к царю с просьбой избавить людей от этой напасти. Но нынешний царь Гемос оказался перед затруднительной задачей. Воодушевление, сопутствующее свержению Гарпалика, успело уже повыветриться, и войско начало роптать. И нелегко было найти человека, согласного расправиться с Гарпаликой, среди тех, кто бился с ней рядом во многих походах. Все же такой нашелся. Против самой Гарпалики он, как водится, ничего не имел. За – тоже. В свое время по приказу ее отца был перебит весь род Мелампа. И он не простил. Пусть Гарпалика ни в чем не виновна – она дочь своего отца и должна умереть.
Но и Гемос и Меламп понимали, что уничтожить Гарпалику в открытом бою почти невозможно. За время своей отверженности она лишь изощрилась в своем воинском умении. Что ж, если травля. то травля. И решение, принятое ими, было принято пастухами с восторгом, который вряд ли бы разделили воины царской дружины. Сеть из бронзовой проволоки, утяжеленная свинцом – не для поединка. Это оружие из царской сокровищницы для крупного зверя.
Много дней пастухи по приказу Мелампа выслеживали Гарпалику, и он жалел, что нельзя было вывезти из крепости свирепых молосских псов – человекоубийц. Но, в конце концов, им удалось выведать ее излюбленное место – рощу Бендиды, от которой вела только одна дорога. И рощу загонщики подпалили и на дороге устроили завал, и сеть, тускло поблескивая, лежала на краю обрыва.
Ярб, староста селения Медвежий Брод, чьи стада особенно пострадали от налетов Гарпалики, и потому особенно озлобленный против нее, потрогал грузила и осклабился, показав корешки черных зубов.
– А если не сразу убить?
Меламп холодно посмотрел на него. Гарпалика должна умереть, но, несмотря на это, она оставалась царской дочерью, и ее неподобно отдавать на поругание мужикам.
– Сказано – убить.
Внезапно один из пастухов, обладавший особенно острым слухом, предостерегающе поднял руку. Все разговоры разом смолкли. Внизу слышался глухой стук копыт, неуклонно приближающийся к охотникам. Все глаза были устремлены на дорогу. Наконец, что-то показалось. В ночи было трудно что-либо различить ясно – только очертания коня и всадника, да белое пятно волос – но кто это мог быть, кроме нее? Затем стук копыт внезапно смолк – Гарпалика увидела завал. Она могла бы развернуться, могла бы спешиться, могла бы попытаться перескочить препятствие, но для всего этого требовалась мгновенная заминка, и эта заминка решила дело. По знаку Мелампа брошенная уверенной рукой тяжелая сеть полетела вниз, окутывая жертву. Послышалось безумное конское ржание, и тут же Меламп закричал:
– Стреляйте, бейте, бейте! Она может разрубить сеть!
Град камней, дротиков, стрел обрушился с обрыва, с уступов, из-за завала. Сквозь свист и грохот послышался яростный крик. Потом стих.
Люди, спускаясь по тропинкам, начали медленно приближаться к поверженным телам, человеческому и конскому. Те, кто посмелее, окружили трупы кольцом.
– Она что-то кричала…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)