Крамаренко Виктор
Моя улица (Книга стихов)
Крамаренко Виктор
Моя улица
Книга стихов
Андрей Платонов
У Платонова "тихая" проза, Не кричащая, не зовущая. Словно нежная в поле береза, На ветру о земле поющая, Что заложено было с рождения И в эпохе лихой не утрачено, Каждой строчкой несет пробуждение, "Сеять души людей" предназначено. Не философ, а думал по-новому, Не заискивал с властью, как водится. Красота не спасет. По Платонову, Мир спасет только мать - богородица.
ДРУГАЯ ЖЕНЩИНА
Открыла дверь мне другая женщина. Другая женщина пустила в дом. Заныла тихо на сердце трещина И свел дыхание соленый ком.
Вошел покорно, кляня и сетуя. Чужая женщина, еда, ночлег... А та, былая, любовью жертвуя, Дала согласие на мой побег.
Сидела кротко, ладони смежила На полыхающей огнем груди. Два года жизни ласкала, нежила И все ж промолвила: "Идешь - иди'
Иди, иди же к стихам за славою. В стране возвышенной найдешь приют. Тебя покроет водою талою, Твои свершения тут не всплывут.
Здесь не познаешь свои владения, Удачу-спутницу, как ни зови, Не обнаружишь в сетях томления, Не успокоишься в цепях любви".
Тогда не знал я строку избитую: "Храни любовь свою, она есть все", Ворвался лихо в богему сытую, Читал вершителей, писал вранье.
И был обласкан водой очищенной. Потоки грязные шли на других. Мессия, классик, носитель истины! Народу нравился мой звонкий стих.
Я был надеждой для многих авторов. Хватало времени, хватало сил. Входил свободно в Дом литераторов, Шакалов-критиков с руки кормил.
Над кем победа тогда одержана? Остались чистыми лежать листы. Во мне убита былая женщина, Но сердце помнило её черты.
Другая женщина, родная женщина Сказала ласково: "И ты другой. Что нам обещано, что нам предвещено, То и предсказано самой судьбой".
Дыханья робко ерошат локоны, Сердца взволнованно сжимают грудь. Две жизни снова любовью сотканы, Им предначертано в любви уснуть.
ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ
Моему отцу
Если выхода нет, Если гаснет рассвет, Если сердце не знает покоя, Есть единственный друг, Кто излечит недуг И кто выведет целым из боя.
Этот друг - твой отец, Твоей жизни творец, Твоя летопись, голос и правда. Сядь поближе к нему, Расскажи - что к чему, И получишь совет, как награду.
Он сильнее тебя, Он мудрее тебя, Поделись, не таясь, сокровенным. И святая любовь Твое тело и кровь Исцелит добротою нетленной.
Только он сквозь огонь, Не сжимая ладонь, Пронесет - не опустятся руки. Стерпит все, как гранит, Все поймет, все простит, Улыбнется и спросит: "Где внуки?"
* * *
Искусство свободно, как вольная мысль. В нем выбор есть, время без точки отсчета. Ущербна свободой текущая жизнь. Искусство живет в состояньи полета.
Способно и в прошлом, и в будущем быть, Не то, что зажатое в быль поколенье. Но если живущий не станет творить, Откуда искусству черпать вдохновенье?
* * *
Каждая женщина - ведьма чуть-чуть. Зелье на Лысой горе ей не надобно. Чары очей - не коварство, а жуть, Скосят любого пришедшего намертво.
Волосы льются, как реки в апрель. Руки - не руки, а крылья небесные. Голос - не голос, а птицы свирель: Песни поет колдовские чудесные. Губ трепетанье - июльский бутон. Манит нектаром запретное, тайное. Эхо в груди, как малиновый звон, Словно стучится кольцо обручальное.
Облик - загадка, в дыхании суть: Тело играет лучами приметными. Каждая женщина - ведьма чуть-чуть. Каждая женщина - наше спасение.
МНЕ БЫ СТАТЬ ЦЫГАНОМ
Мне бы стать цыганом Да в начале дня Голубым туманом Оседлать коня, Опустить накидку Ночи в камыши. Отыскать кибитку Дочки буяьбаши.
А она ждала бы, Не сомкнув очей, Степью погнала бы Вороных коней И в низовьях Тисы Отпустила б их. Там бы зародился Табор для двоих.
В той кибитке старой Все припасено! Скрипка и гитара, Терпкое вино, Приворотно зелье Для моей души... Я ищу спасенья В дочке бульбаши.
* * *
Мне письма пишет мой погибший друг. Летят страницы, словно птичья стая. А я ответ ему слагаю вслух И, словно птица, крылья обретаю. Он был одним-единственным из нас, Кто перед боем вслух читал молитву, Кто верил, что Всевидящего глас Нас пожалеет и отменит битву. Мы с ним дрались когда-то по весне, Не поделив девчонку, в нашем сквере. А после оказались на войне, В одном, в бою подпитом БэТээРе. Молчала связь. Молчал и капитан. Стучали "духи" о броню стальную. - Ну вот и все! Конец пришел, братан. Но я ещё немного повоюю!.. В зубах он стиснул боевой запал И вышел к ним, к груди прижав гранату. И грянул взрыв. Серега мой упал, Как падают деревья и солдаты. Я был спасен "вертушкой" со звездой. Я всю дорогу обнимал Серегу, И обливал соленою водой, И гладил раны, и молился Богу. Подстерегала смерть меня не раз. Я проклинал убогого министра. Но перед боем в каждом среди нас Я больше не увидел атеиста. Мне письма пишет мой погибший друг. Летят страницы, словно птичья стая. А я ответ ему слагаю вслух И как Молитву Памяти читаю!
МОЯ УЛИЦА Вариант 1
Моя улица - моя спутница! Нет на свете мне места родней. Ты - и плаха моя, и заступница От распутицы бешеных дней.
Мои радости, мои горести, Где слетал и карабкался ввысь, Отразились в тебе, будто в совести Отражается вся моя жизнь.
Все что помнится, все что сбудется, Все что строил и рушил в судьбе, Моя улица, моя спутница, Сохранится навечно в тебе.
* * *
Непостижимо, невероятно! Забавы ради, ушел к другой. И мрачно стало, и непонятно: Кто враг мой лютый, а кто со мной.
Одной я вижусь убогим, диким, С обличьем страстным под паранджой. А для любимой я стал двуликим С непостоянной ещё душой.
Хотелось жизни цветущей, новой Напиться вдоволь и дать зарок, Но получаю в игре бредовой Непогрешимой судьбы урок. Как пес забился, больной и старый. Скулю в обиде, и жаль раба, Что невозможно вернуть начало, Что обделила меня судьба.
* * *
Татьяне Соловьевой Поезда выбирают свою колею. Так и мы выбираем дорогу свою. Так и мы, что колеса, летим по путям, Оставляя стук сердца родным и друзьям. Оставляем стук сердца, колес перезвон, Увядающий в небе последний вагон.
Поезда выбирают свою колею, Чтоб уйти, разорвав расставаний петлю. Чтоб уйти, убежать к новым вещим богам, Разметая вокруг из прошедшего хлам, Разметая обыденность, глупость и вздор, Где ещё не горит на пути светофор.
Так и мы выбираем дорогу свою, По-над пропастью ищем одну колею. Но, найдя, не спешим возвращаться назад, Как бы ни был красив и заманчив закат, Как бы ни был далек, полон тайн небосвод, По законам пути жизнь толкает вперед.
ПОЭЗИЯ
Поселилась со мною воровка, В мое тело проникла змея. Каждый день, проявляя сноровку, Она ранит и душит меня.
Каждый миг на пороге заката Я не чувствую дна под собой, Под чудовищной дозою яда Улетаю в полет неземной.
И все силы свои оставляю, И все жду, когда грянет рассвет, А на утро опять повторяю: "Без воровки моей жизни нет".
И чем больше украдено ею Моих слов, моих дум и огня, Я люблю, я надеюсь и верю, Что она исцеляет меня.
ПТИЦА
Водой соленой не напиться, Волною не укрыться в зной. Куда летишь? Куда ты, птица? Крылами машешь надо мной. Жестоко солнце в этом мире. Постой же, крылья обожжешь, Оставишь силы на чужбине И исцеленья не найдешь. Морская гладь слепит безбожно. Как хорошо на берегу! Одной добраться невозможно, Лети ко мне, я помогу. В походе трудном и усталом Ты не помеха кораблю. В тени под парусом желанным Я напою и накормлю.
РАДУЙТЕСЬ ЖИЗНИ, ДРУЗЬЯ!
Радуйтесь жизни, друзья! Не потакайте унынью. Нам изначально нельзя Души тревожить полынью.
Мы появились на свет С радостным криком в начале Не для занудных бесед, Не для хандры и печали.
Горечь - безмолвия сглаз. Нет там ни слова, ни света... Разве для этого нас В мир окунула планета?
Разве цветенье весны Нам воссоздаст подземелье? Разве на дне тишины Тронет сердца песнопенье?
Что нам заменит глоток, Жажду и грех искушений? Где мы услышим поток, Музыку произношений?
Радуйтесь жизни, друзья! Не потакайте унынью. Новая светит заря Радугой, радостью, жизнью!
* * *
Снова стонет душа православная Туча грозная к ней надвигается. Сила черная, сила коварная Наших братьев, сестер домогается. Сатаны и Кащея сподвижница На славянских мощах сладко нежится, Нашей кровью никак не насытится, Нашим бедам никак не натешится. Так сплотимся же ратью всеправедной! Так помолимся все Богородице. Черной силе ответим, как надобно. По-славянски! По-сербски, как водится!
* * *
Уродства нет среди людей, Как нет его в природе. Уродство есть среди идей, Блуждающих в народе.
Когда за правдой естества Убожество воспето, Там нет духовного родства, Нет разума и света.
* * *
Я до мозга костей в твоей власти. Так зачем же день ото дня Измеряешь ты деньгами счастье И словами ранишь меня? Даже ночью бываешь вредная, Прижимаясь к моей груди, Говоришь, какая ты бедная, Нищета нас ждет впереди. Но, родная, на все воля божья: И движение вещих планет, И распутица душ, бездорожье, И что рядом с тобою поэт. Сила слова - что в храме божница, Перед ней в неоплатном долгу; Пусть гудит по утрам поясница, Без неё я прожить не смогу.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)