Нескучные рассказы
Георгий Разумов
© Георгий Разумов, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Сага о Васляе
Великий читатель Васляй
Он родился девятым, предпоследним, 29 февраля, и одним только этим фактом уже начал отличаться от обычных людей. До двух лет все его звали Васей, потом, не помню уже с чьей легкой руки, он стал Васляем, и так его звали и домашние, и соседские, и все, кто его знал.
Вторая его необычность проявилась где-то в трехлетнем возрасте. Заключалась она в том, что он, как бы это выразиться помягче, терпеть не мог какую-либо обувь на своих ногах и поэтому бегал босиком всюду с той поры, когда еще не весь снег стаял на улице, и до тех пор, пока землю не сковывал мороз, и не начинали летать белые мухи. Частенько, если мать не успевала уследить, он и зимой отважно выбегал на улицу, и шпарил с быстротой молнии по сугробам так, что только пятки сверкали. Все дети – народ подвижный. Назвать Васляя подвижным – это означало ничего не сказать о нем. Он был быстр, как ветер, шустр, как шарик ртути, и отследить траекторию его движения, а тем более предугадать ее, было просто невозможно. В этом заключалась его третья необычность. Четвертая заключалась в его нраве. Он всегда был улыбчив, радостен, приветлив, и как-то по особенному добродушен. Никто никогда не видел его раздраженным, злящимся или еще как-либо выражающим свое неудовольствие. Пятая особенность заключалась в его каком-то удивительном, прямо таки наивном бесстрашии. Его не пугали ни высота, ни темнота, ни еще что-то, чего обычно побаиваются дети. Достаточно сказать, что он бесстрашно сигал в речку с высоченного моста, неустрашимо плавал в реке, нырял с крутых берегов, лазал по деревьям, строящимся зданиям, как угорелый носился босиком по кучам камней и битого стекла, и все ему сходило с рук. Даже упав однажды с третьего этажа на стройке на кучу кирпича, он отделался парой синяков и пустяковой царапиной. И все это проделывал человечек, которому еще не было и семи лет.
Но главная его особенность заключалась в том, что в его присутствии все домашние животные начинали вести себя так, как будто Васляй для них – лучший друг. Это делали кошки, собаки, овцы, коровы и вся другая домашняя живность независимо от того, наши это были животные, или соседские. Более того, даже насекомые, казалось, относились к нему особенно. Я часто видел, как бабочки и стрекозы запросто садились к нему на руки и не улетали, если он их легонько трогал пальцем другой руки. Пчелы на пасеке, как мне казалось, вообще считали его своим другом, и ползали по нему запросто, как по цветам. Ни разу я не видел, чтобы пчела его ужалила. А он, внимательно разглядывая своих маленьких друзей, никогда их не обижал, не отгонял и относился к ним с каким-то своеобразным чувством, которое проявлялось особым выражением его лица, суть которого очень трудно передать словами.
Все свободное время Васляй проводил на улице, бегая неизвестно где, благо тогдашние условия жизни в нашем городке, который был больше похож на деревню, позволяли это делать без особых затруднений. Целыми днями он со сверстниками бегал по полям, пропадал на речке, бегал в соседнюю рощу. Короче, найти его было днем очень трудно. Выбегал из дому чуть солнце встало, и появлялся в избе затемно. Все попытки и родителей, и нас, старших братьев, как-то зарежимить его, неизменно терпели фиаско – Васляй улучал минутку, сбегал и….ищи ветра в поле. Так продолжалось до школы.
В школу наш герой пошел семи с половиной лет от роду. Зная его неусидчивость, страсть к свободе, мы с опаской ожидали бурных протестов с его стороны, но вопреки ожиданиям, он отнесся к ограничениям своей свободы как-то без особого сопротивления, вроде даже с некоторым проявлением интереса. Однако, как поется в известной песенке, недолго музыка играла. Нашему Васляю занятия в школе быстро надоели, и он стал к ним относиться, как к досадному и неизбежному злу, с которым нужно смириться, но которое при первом удобном случае нужно и можно было игнорировать. Начались проблемы и с посещаемостью (сбегал с уроков) и успеваемостью. Короче говоря, на семейном совете мне было поручено взять шефство над школьными делами Васляя.
Отныне я отслеживал его посещаемость, проверял, сделал ли он уроки, все ли взял с собой в школу, и так далее. Под мои контролем дела его стали как будто налаживаться. Он успешно решал примеры и задачки по арифметике, старательно рисовал каракули в тетрадках по письму. Ежедневно я заставлял его читать мне букварь. Обычно мы делали это ближе к вечеру. Я говорил, ну что, Васляй, давай почитаем. Давай – отвечал он – с готовностью доставал букварь, открывал его там, где они занимались в школе и, показывая пальчиком на каждое слово, читал, старательно выговаривая каждую буковку-звук. Обычно на этом все и заканчивалось, и, проверив его тетрадки, я отпускал его гулять. Так дело шло у нас почти до конца третьей четверти; я был вполне уверен, что наш Васляй уже умеет читать, так как он бодро и безошибочно читал мне все слова на любой странице букваря, на которые я ему указывал.
Однажды, в очередной раз проверяя его домашнее задание, я как обычно, заставил все прочитать. Он все мне точно прочел, однако, повинуясь какому-то неясному импульсу, я перевернул страницу букваря туда, где они еще не занимались. Там были написаны все те же слова, что и на предыдущей странице, я попросил его почитать здесь. Васляй, глянув на меня чистыми глазками, невинно заявил мне: а мы здесь еще не читали в школе, и я не знаю, как это читать. Тут меня внезапно пронзила мысль, что наш братик до сих пор совсем не умеет читать. Я взял листок бумаги, и начал писать печатными буквами все слова, которые он мне до этого исправно читал в букваре. Он не причитал ни единой буковки. Я понял, что у мальчика замечательная память, и что он буквально фотографировал в своем мозгу странички букваря, которые они читали в классе.
Не странно то, что я ничего не заметил и не заподозрил до сих пор, так как, чего греха таить, относился к исполнению своих кураторских обязанностей в некоторой степени спустя рукава, но как этого не поняла его учительница, мне было непонятно. Короче говоря, дело свелось к тому, что мне пришлось уже самому ускоренными темпами учить чтению моего великого читателя, чтобы догнать одноклассников. Тут уже я был дотошным и к концу года мы все с ним успешно преодолели и нас перевели во второй класс.
Васляй, тарантулы и таракарня
Первое повествование о Васляе я закончил на том, что он перешел во второй класс, как помнит внимательный читатель. Дальнейшая учеба его проходила в Казахстане, куда мы переехали всей семьей в начале шестидесятых. Учился он ни шатко, ни валко, перебиваясь с двойки на тройку, а чаще и так, что, как говорят учителя, три пишем, два в уме. Однако, подстегиваемый периодическими «вливаниями» со стороны родителей и старших братьев, с грехом пополам перебирался из класса в класс, и по два года нигде не сидел. Книг не любил. Читал редко, только что-нибудь про природу, зверей, птиц.
Все свободное время проводил на улице, бегая по окрестным шахтам, лужайкам, терриконам вместе с такими же шустрыми стрижами, как он сам. Как я уже писал, животный мир к нему относился не так, как к обычным людям. Будучи второклассником, он начал заниматься голубями, в чем ему потворствовал отец, сам в прошлом, как он говорил, заядлый голубятник. Я частенько по выходным наблюдал за ними, как они, старый и малый, чувствуя себя практически на равных, гоняли своих птиц, лихо насвистывая им, и бурно обсуждая достоинства какого-нибудь носочубого или турмана. Васляй часами возился со своими питомцами, разговаривая с ними, как с людьми. Любопытно, что голуби совсем не боялись его, позволяли себя гладить, кормились с рук. Некоторые, особо им любимые, даже целовались с ним, доверчиво вкладывая свой клювик ему в рот. Это был его мир, он в нем жил, и никакого другого, казалось, ему уже и не надо.
Как-то однажды летом заглянул я, уже не помню по какой надобности, в нашу баньку. Смотрю, Васляй сидит на корточках возле какого-то не то ящика, не то коробки, стоящей на скамье, и что-то там высматривает в этом предмете. Васляй – говорю – а что это ты тут делаешь, и что это за ящик у тебя? Это? Это – таракарня, отвечает мой братан. Что-что – говорю – какая таракарня? Самая обычная моя таракарня. – Да ты объясни толком, ничего не понимаю..
А вот, смотри – отвечает Васляй – и показывает мне свое сооружение. Смотрю, а это что-то похожее на комод небольшого размера, только ящички совсем маленькие, чуть больше спичечного коробка. Васляй выдвинул один ящичек, смотрю, а там сидит большой черный таракан, один из тех, что в большом количестве водились в те времена во всех квартирах, в том числе и в нашей. Жили мы в те годы в саманных полу-землянках, из которых состояли практически все поселки возле шахт. Насекомые эти были тихие, мирные, никому не досаждали. Днём их не было видно, и выползали они по своим тараканьим делам только ночью. Повадки у них были скромные, совсем не как у рыжих мелких тараканов, которых все знают, и которых все зовут прусаками. Ого, говорю, и это у тебя в каждом ящичке по таракану сидит? – Да – отвечает – в каждом. – И что ты с ними делаешь? – Дрессирую. – Как дрессируешь? – Да очень просто, вот, смотри – говорит Васляй – и показывает мне спичечный коробок с какими-то ниточками. Это тележки для них с упряжью, я их запрягаю, и они возят их по моей команде, а еще я бега устраиваю…. – Ну-ка, ну-ка, покажи мне, как это у тебя получается? – Погоди, говорит, я их сейчас кормлю, минут через тридцать приходи, я запрягу для тебя трех моих самых умных, посмотришь. Мне стало чрезвычайно любопытно, и я решил проверить, насколько слова моего необычного братца соответствуют действительности. Когда я спустя некоторое время пришел в баню, у Васляя все было уже готово. На широкой банной лавке стояли три спичечных коробка, в которые были впряжены три приличного размера таракана. Смотри – говорит Васляй – и какой-то соломинкой начал по очереди трогать насекомых. Те дружно рванули с места, и побежали по лавке к противоположному концу, а Васляй ловко манипулируя соломинкой, умело их направлял. Подивился я этому фокусу, и спросил его, давно ли ты этим делом занимаешься, как ты их различаешь, ведь они все одинаковые, ну и все такое? – Ничего, говорит, подобного, они все разные, как и люди, и у каждого свой характер, я их всех хорошо различаю, и они меня знают. Я решил проверить, так ли это, и хотел было взять одного тараканчика в руки, однако тот резво побежал, волоча за собой спичечный коробок. Васляй подставил ему руку, тот смело заполз на нее и сразу начал прятаться в районе большого пальца. Васька распряг его и поместил в вольерчик. Точно так же он поступил с двумя оставшимися запряженными тараканами. Потом я некоторое время частенько спрашивал у брата, как там дела на таракарне? – нормально, отвечал, все хорошо… Месяца уже через два я опять поинтересовался, что да как, а Васляй мне ответил, что, дескать, он дал всем тараканам свободу и отпустил их, и таракарня приказала долго жить, у него появились какие-то новые увлечения…
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/3/0/3/1/2/9/303129.jpg)