Ким Стенли Робинсон
Черный воздух
Они отправлялись из Лиссабона с развевающимися флагами и блестящими на солнце медными кулевринами, священники звучно благословили отплытие именем Господа, солдаты в броне стояли плечом к плечу вдоль всего борта от носа до кормы, а моряки, облепившие ванты махали оставшимся на берегу горожанам, которые, бросив работу, пришли на холм посмотреть на корабли, и, заполняя выжженную солнцем дорогу, и глазели на Армаду, Великую и Славнейшую Армаду, отправлявшуюся, чтобы подчинить еретическую Англию Божественной Воле. Такое количество кораблей в одном месте больше не соберется никогда.
К сожалению, в течение месяца с момента отплытия, не меняя угол даже на градус, дул северо-восточный ветер, и в конце этого месяца Армада была не ближе к Англии, чем Иберия[1]. Кроме того, прижимистые португальские бондари сделали бочки для Армады из сырой древесины, и, когда повара открыли запасы, мясо сгнило, а вода заросла тиной. Поэтому они сделали остановку в порту Ла-Корунья, где несколько сотен солдат и моряков выпрыгнули за борт и уплыли к испанскому берегу, и больше их никто не видел. Ещё несколько сотен умерли от болезней, поэтому дон Алонсо Перес де Гусман эль Буэно, седьмой герцог Медины-Сидонии и адмирал Армады, также лежащий в постели по причине болезни, оторвался от сочинения своего ежедневного отчета Филиппу Второму и приказал солдатам сойти на берег и привести крестьян, чтобы те помогли управлять кораблями.
Одно из сошедших на берег подразделений остановилось во францисканском монастыре на окраине Коруньи, что вызвало оживление среди мальчишек, которые там жили, и попросили о помощи послушников, ожидавших вступления в орден. Хотя им это не нравилось, но монахи не могли возражать против законных требований, и все не успевшие принять постриг поступили на флот.
Одним из этих мальчиков, которых разобрали по разным кораблям, был Мануэль Карлос Агадир Тетуан. Ему было семнадцать, он родился в Марокко, в семье выходцев из Западной Африки, взятых в рабство арабами. В своей короткой жизни он успел пожить в Тетуане, прибрежном городе Марокко, в Гибралтаре, на Балеарике, Сицилии и в Лиссабоне. Он работал в поле и чистил конюшни, он помогал плести веревки и делать кожаную одежду, он работал официантом в харчевне. После того как его мать умерла от оспы, а его отец утонул, он попрошайничал на улицах и площадях Ла-Коруньи, последнего порта, в который заходил корабль с его отцом, пока в пятнадцать лет об него не споткнулся монах-францисканец, когда он спал в парке, поговорил с ним и приютил в монастыре.
Мануэль ещё плакал, когда солдаты привели его на борт «Ла Лавии», левантийского галеона водоизмещением около тысячи тонн. Лоцман корабля, некто Лаегр, взял его под свою ответственность и повел вниз. Лаегр был ирландцем, покинувшим страну в основном из-за своей работы, но также и из ненависти англичан, которые управляли Ирландией. Он был крупным человеком весом с кабана и руками толщиной с корабельную нок-рею. Когда он увидел опечаленного Мануэля, он показал, что ему не чужда доброта, он грубой рукой потрепал Мануэля по шее и сказал на правильном испанском, но с заметным акцентом: «Малыш, перестань распускать сопли, мы собираемся победить этих чертовых англичан, и, когда мы это сделаем, святые отцы в твоем монастыре выберут тебя аббатом. А перед этим десяток английских девушек упадут к твоим ногам и будут умолять о ласках твоих черных рук, будь уверен. Хватит уже плакать. Я покажу тебе твою койку и подожду, пока мы не выйдем в море, чтобы показать тебе твою вахту. Я собираюсь сделать тебя марсовым, все негры — хорошие марсовые».
Лаегр с легкостью протиснулся через дверь, которая была ему по пояс, как ласка, ныряющая в одну из своих крошечных нор. Рука шириной в половину дверного проема высунулась и втащила Мануэля во тьму. Перепугавшись, он чуть не свалился с широкой лестницы, но сумел удержаться от падения на Лаегра. Далеко внизу несколько солдат стояли и смеялись над ним. Мануэль никогда не бывал на судне большем, чем сицилийский корабль береговой охраны, а большая часть его пребывания в море пришлась на прибрежные галеоны, поэтому широкая палуба под ним, расчерченная полосами желтого солнечного света, падающими через большие, как церковные витражи, открытые орудийные порты, и уставленная бочками, тюками, бухтами канатов и сотней чем-то занятых людей, казалась ему чудом.
— Святая Анна, спаси меня, — сказал он, с трудом сознавая, что он на корабле. Даже в его монастыре не было такой большой комнаты, как та, в которую он спускался.
— Давай, сюда к нам, — нетерпеливо позвал Лаегр.
Когда они спустились на эту гигантскую палубу, они не остановились, а пошли ещё ниже в душную комнату вчетверо меньшего размера, освещенную узкими лучами солнечного света, просачивавшегося сквозь щели в потолке.
— Здесь ты будешь спать, — сказал Лаегр, указывая в темный угол палубы, рядом с массивным дубовым бортом корабля. Кто-то задвигался, в темноте неожиданно появились два глаза, и чей-то низкий голос спросил: «Ещё один юнец, которого никто не может найти в темноте?»
— Заткнись, Хуан. Гляди, парень, эти веревки отделяют твою койку от остальных, чтобы ты не наваливался на соседей, когда мы выйдем в море.
— Похоже на гроб с крышкой.
— Заткнись, Хуан.
После того как штурман выяснил, какая именно из коек будет принадлежать Мануэлю, тот упал на неё и опять начал плакать. Он был длиннее, чем койка, а перегородки, установленные на палубе, были побиты и все в занозах. Люди вокруг него спали или разговаривали друг с другом, не обращая внимания на Мануэля. Цепочка его медальона сдавила шею, и он, поправляя его, вспомнил молитву.
По словам монахов, его ангелом-хранителем была Святая Анна, мать святой девы-Марии и бабушка Иисуса. У него был маленький деревянный медальон с нарисованным на нём её изображением, который ему дал аббат Алонсо. Он сжимал медальон в руке и всматривался в крошечные коричневые точки, которые были её глазами.
— Пожалуйста, святая Анна, — молился он про себя, — забери меня домой с этого корабля. Забери меня домой, — он сжал его с такой силой, что край деревяшки оставил красную полосу на его ладони. Прошло немало времени до того, как он уснул…
Два дня спустя самая удачливая Великая и Славнейшая Непобедимая Армада снова вышла из Коруньи, в этот раз не было ни флагов, ни толп зрителей, ни облаков ладана, стелющихся по ветру. Бог послал им хороший западный ветер, и они двинулись на север. Суда были построены по плану, придуманному военными, и двинулись в строгом порядке, покачиваясь на волнах, — сначала галеасы, затем суда снабжения и большие галеоны по обоим флангам. Тысячи моряков свисали с сотен мачт, производя величественное, незабываемое впечатление, они были похожи на рощу белых деревьев на широком синем поле.
Вместе с остальными Мануэль был очарован видом. На «Ла Лавии» жило четыре сотни людей, а чтобы управлять кораблем, было достаточно тридцати, поэтому все три сотни солдат стояли на юте, глазея на флот, а моряки не занятые на вахте и бодрствующие делали тоже самое, но только на баке.
Моряцкие обязанности Мануэля были простыми. Он стоял около левого борта с середине судна, рядом с креплением концов парусов грот-мачты и большого латинского паруса фок-мачты. Мануэль и ещё пять человек, следуя инструкциям Лаегра, натягивали или ослабляли эти канаты. Вязали узлы другие люди, поэтому его работа сводилась к натягиванию каната, когда ему приказывали. Его работа могла быть более интересной, но планы Лаегра сделать его марсовым, как остальных африканцев на борту, потерпели фиаско. Но не потому, что Лаегр не пытался. «Бог создал вас, африканцев, более ловкими, чтобы вы могли забираться на деревья, иначе бы вас съели львы, верно?» Но, карабкаясь по вантам грот-марса за марокканцем по имени Хабидин, Мануэлю показалось, что он плывет в пространстве, почти касаясь низких облаков, над бесконечно далеким морем, усеянном кораблями. Добравшись уже почти до вершины, он так вцепился в такелаж, что снять его смогли только впятером. Недовольный Лаегр слегка, чтобы не покалечить, ударил его тростью и оттолкнул его к левому борту. «Ты, должно быть, загоревший сицилиец». Так он и был назначен на этот пост.
Несмотря на эту историю, он поладил с командой. Не с солдатами, они были грубы и надменны по отношению к морякам, те, в свою очередь, старались не попадаться им на глаза, не желая получать пинки и слушать оскорбления. Три четверти людей на борту были настроены враждебно и оставались чужаками. Моряки, напротив, сплотились вместе. Это была смесь наций, собранная со всего Средиземноморья, и Мануэль, несмотря на то что он был новеньким, не выделялся. Они были едины в своем недовольстве и презрении к солдатам.
![Во имя любви: Жертвоприношение - Мануэл Карлус - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/8/5/0/8/18508.jpg)
![Царевна Василиса и приложение «Сказка» - Натали Хэппи Мин - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/3/7/1/4/4/6/371446.jpg)
![Книжная лавка с сюрпризом (СИ) - Руд Дарья - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/3/9/9/6/3/2/399632.jpg)
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)