Ефим Давыдович Зозуля
Последний герой романа
Из романа 25 писателей "Большие пожары"
Ефим ЗОЗУЛЯ
Глава XXIV. Последний герой романа
I
Редакция журнала "Огонек", того самого, номер которого купил Куковеров в Златогорске и перелистывал на улице, находится, как известно, в Москве. Помещение редакции состоит из ряда комнат, в которых работают разнообразные отделы журнала. Посетители принимаются в определенные часы и удовлетворяются всевозможными справками.
В начале июня, в двадцать четвертую неделю печатания коллективного романа, в горячий полдень, когда солнце разлеглось в синем небе, как в саду у отца, широко разбросав золотые руки и ноги, в редакцию явился плохо одетый человек, чрезвычайно взволнованный.
Его лицо было, точно пригородный огород капустными листьями, густо утыкано гримасами вежливости, любезности и необычайной предупредительности. Извинившись, что он пришел не в часы, предназначенные для приема посетителей, он, задыхаясь, попросил все же разрешения переговорить с секретарем.
В комнате секретаря, усевшись и отчаянно вздохнув — вздохом человека спасенного после океанской бури с затонувшего корабля, вытащенного на берег и напоенного коньяком, — спросил:
— Скажите, пожалуйста, товарищ, как вы смотрите на пожары, происходящие в Златогорске?
— Мы считаем их бедствием, — ответил не задумываясь секретарь.
— Бедствием?!
— Да, бедствием.
Из левого глаза посетителя бенгальской ракетой выстрельнул длинный луч надежды и завернулся на конце вопросительным щупальцем. Из другого глаза параллельно заструилась умоляющая муть.
— Бедствием?!
— Да, бедствием, — повторил секретарь. — Если принять во внимание, что погибло столько имущества и что все это — советское добро, то, знаете ли, прямо становится жутко.
— Жутко?!
Несчастный от нервности начал глотать слюну и не мог остановить этого занятия. Затем он вытащил из карманов большие красные руки и стал тереть их друг о дружку.
— Вы говорите — жутко? Значит, вы отдаете себе отчет в размере бедствия? — выговорил он, все еще глотая.
— Еще бы… Мы сейчас заняты главным образом тем, чтобы найти виновных и чтобы эти пожары, наконец, прекратились.
— Прекратились?!
Бенгальский луч из глаза посетителя еще более удлинился, а умоляющая муть стала мерцать, как пожар сумасшедшего дома в Златогорске.
— Значит, вы хотите, чтобы эти пожары прекратились?
— Естественно. А что вы можете предложить в этом отношении? Кто вы, гражданин?
— Я, — ответил посетитель, — я… моя фамилия Желатинов. Я — член московской ассоциации изобретателей.
Тут из глаз Желатинова исчезли и бенгальский луч, и умоляющая муть, — все это исчезло и остался один болезненный блеск, какой бывает у людей, когда они очень боятся, что их перебьют, не дослушают и прогонят раньше, чем они успеют сказать самое важное.
Он быстро встал со стула, неуверенно простер вперед руки, беспомощно открыл рот, полувысунул язык. Человек заметался, засуетился, оглянулся на дверь, скомканно спросил: «Можно запереть ее»? но не запер, а опять уселся и опять встал и, путаясь, быстро заговорил, сам себя перебивая и рассыпая во все стороны с измученного лица, как балерина цветы в заключительном танце, все свои гримасы вежливости и любезности:
— Вы понимаете… Эх, если б вы знали… Вы только послушайте, послушайте до конца… Умоляю — выслушайте… Я хочу сказать, я…
После отлетевших улыбок и гримас любезности что-то еще отлетало и отваливалось от этого лица, — половины уже совсем не было, а от другой половины все продолжали отлетать куски.
Сразу стало ясно: это был глубоко несчастный человек.
— Успокойтесь, в чем дело? — ласково спросил секретарь. — Отчего вы волнуетесь?
Этого простого вопроса, сказанного, правда, участливым тоном, было вполне достаточно, чтобы все отлетевшие куски лица опять прилетели на свои места, а из левого глаза опять выстрельнул луч надежды.
— Спасибо, спасибо. Сейчас, сейчас. Понимаете… Понимаете… Я могу прекратить пожары! Все пожары!! В одну секунду! Нет больше пожаров! Кончено!
Он нагнулся, втянул голову в плечи, закрыл глаза и зашипел:
— Выпишите мой огнетушитель.
И секретарь видел, как красный его кулак бухнулся об его грудь.
— Мое изобретение! Выпишите! Выпишите! Прошу!!
В это мгновенье открылась дверь и вошел Корт, начальник златогорской милиции, в сопровождении одного из деятелей московской милиции. Решительным шагом оба направились к посетителю и заявили ему, что он арестован.
— В чем дело? — спросил секретарь, поднимаясь из-за стола.
Деятели милиции выражением лиц отчетливо показали, что они могли бы не давать ответа в данном случае в своих действиях, но в виду важности дела и широкой его общественности они ответили:
— Мы следим за этим гражданином несколько дней. Его поведение крайне подозрительно. Он не только читает роман «Большие пожары», но и изучает его. У него дома обнаружены все номера журнала, в которых печатается роман, и всюду, где говорится о пожарах в Златогорске, пестрят всевозможные значки, подчеркивания и непонятные, явно шифрованного характера, знаки. Мало того, этот гражданин ходит по всем пожарным командам, ходит по всем учреждениям, имеющим отношение к пожарному делу, и даже посылает телеграммы в Златогорск с запросами о размерах пожаров, их количестве и прочем. Нам нужно выяснить, какое отношение имеет сей гражданин к златогорскому бедствию.
Изобретатель смотрел на деятелей милиции непонимающим взглядом шахматиста, которому в самом трудном положении перед победой над крупным противником суют мармелад или говорят о погоде. В узких глазах его стоял коричневый дым недоумения. Он смотрел на них, как человек, не спавший пять суток, уснувший мертвым сном и нелепо разбуженный для того, чтобы спросить у него, который час.
Насмотревшись вдоволь, он подошел к ним и махнул перед их лицами рукой, точно командующий на параде:
— Слушайте, так же ничего не выйдет, — сказал он. — Ведь так же невозможно! Я уже три года хожу с планами и чертежами и не могу добиться, чтобы мое изобретение испробовали! Самая чудовищная волокита стоит на нашем пути, на тяжком пути изобретателей. А в довершение всего еще вы за мной ходите! Стыдно! Ну, конечно, я ходил по пожарным учреждениям и буду ходить. Ведь я же изобретатель! А что такое изобретатель без настойчивости?! Я читал роман и делал значки. Верно, но я ведь хочу прекратить пожары в Златогорске и, если вы мне поможете, это будет сделано. Что же преступного в том, что я изучал условия возникновения пожаров в этом злополучном городе?! Оставьте меня в покое! Меня уже три года измучили всякие инстанции, проверяющие мое изобретение и никак не могущие его проверить и испытать.
Изобретатель вдруг вскочил, взглянул на печку, на шкаф с рукописями и крикнул:
— Хотите, я поставлю здесь свой огнетушитель, подожгу редакцию, и пожар немедленно прекратится?!
Секретарь подумал и спокойно сказал:
— Спасибо, не стоит. Лучше давайте придумаем что-либо насчет Златогорска.
Корт отозвал в угол московского деятеля милиции и стал в чем-то убеждать его. Секретарь обдумывал трудное положение и поглядывал на изобретателя. А изобретатель вытянул из кармана план Златогорска, быстро развернул его, положил на стол и стал водить по нему спичкой, шепча что-то и заглядывая в свою записную книжку.
Но какой-то перелом произошел. Где-то зримо утвердилась победа изобретателя. Несчастье упало с него с быстротой платья с плеч трансформатора. Он стал спокойнее. Он выпрямился, его голос стал увереннее, и властные нотки зазвучали в нем. Он занимал без боя, точно в уличной борьбе, угол за углом. Не прошло и двух-трех минут, как он — уже с жестами равного собеседника — говорил, даже приподнимая плечи от удивления перед непонятливостью своих собеседников:
— Ну, чем вы рискуете? Не понимаю! Вы можете меня под любым конвоем отправить в Златогорск. Все мои огнетушители могут быть готовы через две недели. Вы можете меня держать в Златогорске под неусыпным наблюдением. Мне нужно только расставить в домах мои огнетушители, и потом пусть Струк, и сам дьявол жгут, как хотят, дома. Пускай поджигают всеми средствами — гореть не будет! Если при моем огнетушителе будет хотя бы один пожар, — расстреляйте меня! Пожалуйста! Высшая мера социальной защиты! Ничего не имею против.
И Желатинов молодцевато, даже чуть-чуть подпрыгивая, прошелся по комнате.
II
Конечно, можно было все сделать без шума. Но это не удалось. Приезд Желатинова в Златогорск был заметен. Его встретили на вокзале. Берлога попытался получить у него интервью. Его окружили вниманием и почетом, имевшим, может быть, целью помешать в чем-либо. И, по-видимому, Желатинов это понял. Гримасы любезности, предупредительности и вежливости опять закрыли его лицо непроницаемой путаницей. Он кивал головой, произносил невнятные слова, но думал об огнетушителях. Они прибывали в Златогорск небольшими частями, — на этом настаивал Желатинов, — и он немедленно расставлял их сначала по наиболее ценным и важным учреждениям Златогорска, а затем по обыкновенным жилищам.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/4/5/3/8/3/145383.jpg)