Ольга Чигиринская, Галина Липатова
Рассказ первый
ЧЕЛОВЕК С ВАНТУЗОМ
На пошлый вопрос о любимых цветах Инга Сабурова с некоторых пор отвечала «нарциссы». Шутку могли оценить только коллеги-психотерапевты, остальные дарили нарциссы. Впрочем, вид и запах этих цветов Инге тоже нравился.
Пациентов-нарциссов она любила той странной любовью, какой вирусологи любят особо смертоносные вирусы, альпинисты — особо непроходимые маршруты, а переводчики — Элиота: вроде и муторно, и тяжело, а какой материал для статьи! Тем более редкий, что нарциссы вообще неохотно идут на терапию. Даже если соматика подпирает так, что хоть вешайся, они до упора отрицают свои проблемы.
Так что Инга искренне восхищалась экземпляром, который сидел сейчас перед ней на кушетке. Роскошный нарцисс, да еще и пришедший сам, своими ногами, не на носилках после суицидальной попытки и не под конвоем — это большая редкость. А что опоздал на двадцать шесть минут — так это было предсказуемо и ожидаемо: он начал пробовать почву еще четыре визита назад, с опозданием на пять. Потом интервалы росли: восемь минут, четырнадцать, шестнадцать… И вот теперь господин нарцисс изволил явиться на двадцать шесть минут позже назначенного часа, и сейчас занимался тем, для чего нарциссы рождаются на свет: пытался очаровывать и доминировать.
Начал господин нарцисс, как водится, не со своих проблем. Какие у роскошного нарцисса могут быть проблемы, что вы! К терапевту он так, между делом заскочил, чисто поболтать с умным человеком. Потому что если и есть у роскошного нарцисса какая проблемка — так она исключительно в том, что после смерти Махатмы Ганди и поговорить-то не с кем.
Начал господин нарцисс издалека, философски: дескать, не бывает ли у вас, Инна Александровна, этакого чувства, словно вы в этом мире чужак незваный, Маугли, инопланетянин, заброшенный с непонятной целью? Ну хотя бы время от времени такое ощущеньице у вас не возникает? Не беспокоит, не мучает?
— Иногда, — сказала Инга.
— А как вы с ним справляетесь?
Инга слушала его философский монолог-вопрос, копируя его же позу: нога на ногу, руки скрещены на груди. Сейчас настал момент перейти в наступление. Она чуть подалась вперед и слегка расставила ноги, благо брюки позволяли. Энергия, устойчивость и сдержанная, хорошо контролируемая агрессия.
— Давайте поговорим лучше о другом, господин Сиднев. О ваших постоянных опозданиях. Например, сегодня вы опоздали на двадцать шесть минут.
Господин Сиднев очаровательно улыбнулся. А чего бы нам не улыбаться очаровательно, если мы мужчина в полном расцвете сил, сорок или чуть за, мужественно красивы, богаты и влиятельны? Если зубы у нас как на рекламном биллборде, а прическа — как у Рудольфо Валентино? Если костюмчик в стиле «ревущих двадцатых» явно пошит на заказ?
— Были неотложные дела.
— А на прошлой неделе?
— Иногда что-то непредсказуемое вклинивается в моё расписание.
Отлично. А теперь подсечка и бросок.
— Когда «непредсказуемое» случается четыре раза подряд — это называется системой.
Господин нарцисс изволили слегка нахмурить бровки. Как же, нас посмели не одобрить.
— Вы распекаете меня, как школьника. Вам не приходило в голову, что у человека, ведущего серьёзный бизнес, могут быть дела поважнее, чем сидеть в кресле и рассказывать, как мама в детстве обижала?
— Вас обижала мама?
— Нет… неважно. Важно, что вы попрекаете меня опозданиями, будто это я на вас работаю, а не наоборот.
А теперь откинуться на спинку кресла, снова закинуть ногу на ногу и молча смерить оценивающим взглядом. И засечь мысленно, когда это начнет его раздражать.
Шесть секунд продержался, надо же.
— Вы полагаете, я не в состоянии прочесть те книги, что читали вы? Напрасно. Вы назвали меня нарциссом — я согласен. Но в ваших книгах сказано, что нарциссы почти не поддаются терапии. Зачем же я трачу на вас время и деньги?
— Вы по доброй воле пришли сюда с жалобой на зависимость, и так же вольны уйти отсюда. Сколько времени вы уже не пьёте?
Зафиксировать лопатками к полу.
— Полгода. Хорошо, согласен. Туше. Я бросил пить и благодаря вам держусь до сих пор. Мне действительно нужно ходить сюда, слушать, какой я молодец, что ещё не сорвался. Вы меня хвалите, а я вам за это плачу.
Рефери, считайте.
— Сильвестр, то, чем вы сейчас занимаетесь, называется обесцениванием. Вы добиваетесь результата, обесцениваете его и тут же мчитесь за новым. И это замкнутый круг. Вы не избавитесь от зависимости, пока не разорвёте его. Или просто создадите себе новую зависимость — от меня.
О, мы оттягиваем воротничок пальцем, нам неловко… Интересно, что за родители назвали чадо таким старомодным именем — Сильвестр? И как его называли дома? Силя? Веся?
— Знаете, вы мне напомнили анекдот, — сказал Сиднев. — Плывёт шикарная яхта, на ней — миллиардеры, топ-модели, знаменитости, все веселятся, пьют коктейли. Кругом синее-синее Карибское море… на корме сидит хозяин яхты и забрасывает дорогущий спиннинг, чуть ли не с программным управлением. И сколько ни забрасывает — ничего не ловится. И тут видит он: по морю плывёт лодка, парус на ней драный, корпус обшарпанный, сидит в ней небритый негритос без рубахи, джинсы из одних дырок, спиннинг — бамбуковая палка и катушка. И у него полная лодка рыбы. И миллиардер свой спиннинг об колено так — «хрясь!», и топчет ногами: «Ну почему, почему ему — всё, а мне — ничего?!»
Да, да, нам нужно порисоваться и отвлечь внимание терапевта от такой мелочи как опоздание, но анекдот и в самом деле хороший. Терапевтический анекдот, нужно запомнить.
— Это очень мудрый анекдот. Сильвестр, почему вы, как тот миллиардер, обесцениваете свои результаты?
— Потому что нельзя стоять на месте. Жизнь всё время дышит в затылок. Замешкаешься — а тебя цап — и сожрали.
О. Вот это уже пошел разговор по душам, без отвлекающих маневров.
— Разве для того, чтобы двигаться вперёд, нужно обнулять то, что уже достигнуто? Самому лишать себя своих достижений?
— Нет. Но как это связано с моими опозданиями?
Ага, не получился отвлекающий маневр — пойдем в лобовую атаку. Что ж, откровенность за откровенность.
— Вам важно, чтобы вас ждали. Это показывает, что люди от вас зависят. Придаёт ощущение своей значимости. Подумайте, Сильвестр, почему вам — с вашим бизнесом, с вашим умом и… скажем прямо — красотой — так не хватает чувства собственной значимости.
Быстрое, почти неуловимое движение лица — словно ресницу сморгнул.
— Я опаздываю потому, что кто-то постоянно вклинивается в моё расписание. Если вам это не нравится, давайте сделаем сеанс более длинным, я буду платить за два часа, мне нетрудно.
Да-да-да, виноват мир, виноваты все, кроме меня, а терапевта мы просто купим, потому что купить можно все…
— Чтобы вы могли с чистой совестью опаздывать ещё на час? У меня другое предложение: я готова перенести сеансы на более позднее время — скажем, на восемь вечера, но с условием, что вы не будете опаздывать. А если кто-то вклинится в ваше расписание — вы тут же звоните мне, и мы переносим встречу. Ещё одно опоздание — и мы прощаемся.
Ах, как мы недовольно щуримся, не нравится нам глотать пилюли, но мы ее проглотим пока, а тем временем обдумаем реванш.
— Значит, договорились?
— Договорились, — очаровательно улыбается господин Сиднев.
После чего они провели остальное время сеанса с пользой и даже некоторым удовольствием.
По окончании сеанса господин Сиднев пожелал посетить туалет. Покинув его через минуту, господин Сиднев выглядел несколько виноватым и вертел в руках головку водопроводного крана.
— Боюсь, что я закрыл горячую воду… намертво, — сказал он, с деланным смущением улыбаясь. — Перестарался немного.
Ничего ты не перестарался, друг мой ситцевый, подумала Инга. Это реванш.
Она взяла кран и осмотрела. Так и есть, резьба сорвана.
— Я нечаянно, честное слово.
Инга, не говоря ни слова, долго смотрела ему в глаза. Может он и не врал, или врал только наполовину.
— Я сильнее, чем кажусь на первый взгляд. И на второй тоже. Извините.
Да, и демонстрация этой силы пришлась как раз кстати.
— Что вы, ерунда какая, — Инга с улыбкой положила кран на стол. — Не стоит беспокоиться.
— Я сейчас пришлю кого-нибудь…
— Нет, не надо… Я хочу домой.
— Да, действительно. Завтра. За свой счет, конечно.
Для вас это важно, правда, господин Сиднев? Напомнить, кто платит, а значит — заказывает музыку.
Но у нас и на это есть методы.
— Конечно, — Инга снова улыбнулась. На следующем сеансе мы эту сову разъясним. И про идеализацию разъясним, и про последующее обесценивание.
— До четверга, — сказала она.
— До свидания, — слегка поклонился Сиднев.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)