Столяров Андрей
Послание к коринфянам
Андрей Столяров
ПОСЛАНИЕ К КОРИНФЯНАМ
ПОВЕСТЬ
1. ОТ МАТФЕЯ
Взяли меня ночью, где-то около четырех часов. Операция готовилась очень тщательно: все пространство вокруг моего дома было заблокировано, улицы - перекрыты транспортерами с десантниками ВВС, на крыше дома сидело подразделение "Бета", причем в распоряжении его находился специально оборудованный вертолет, взвод химической обороны подготовил мониторы дезактиваторов, а по лестнице и в саму квартиру вошла так называемая "Группа Ц", двенадцать советских ниндзя, включая командира, в масках, в защитных комбинезонах, сливающихся с темнотой, кстати, я не уверен, что о существовании этой группы известно правительству - впрочем, это не мое дело. Разумеется, у них имелись дубликаты ключей, дверной замок к тому времени был уже обследован и смазан, также негласно уже была проверена вся квартира, было точно известно, что я в это время буду спать, поэтому никаких усилий от них не требовалось, им надо было просто войти, изготовиться и разбудить меня. Что они, собственно, и сделали. Между прочим, помимо обычного оснащения - ну там, пистолеты, как полагается, ножи, - у них были еще специальные осиновые колышки, нечто вроде дротиков с заостренными концами, и когда один из них зажег свет, то остальные сразу же направили эти дротики на меня, готовые метнуть их при первых же признаках опасности. То есть, были учтены все возможные варианты.
Правда, лично я ни о каких вариантах не подозревал, я узнал о них значительно позже, а тогда, разбуженный светом и прикосновением к своему голому плечу, лишь ошеломленно таращился на жутковатых непонятных людей, с головы до ног замотанных черной тканью, которые, застыв полукругом, молча взирали на меня, а в руках у них белели эти самые осиновые дротики. Впечатление было кошмарное.
Главное - внезапность. До сих пор не понимаю, как у меня не разорвалось сердце. В общем, если они добивались психологической капитуляции, то они ее добились, я начисто перестал соображать, и когда некий человек - не обмотанный черной материей, будто мумия, а нормальный, в обычном сером костюме, с открытым лицом, видимо, сопровождающий "Группу Ц", выйдя из-за их спин небрежно махнул перед моим носом малиновым удостоверением и, представившись капитаном Таким-то, заявил, что я арестован, то я испытал прямо-таки облегчение. Честное слово, я испытал облегчение, потому что я понял, что это не бандиты, не сумасшедшие, не ожившие мертвецы, а просто органы госбезопасности - свои, родные - и, следовательно, меня не будут сейчас убивать, меня не будут душить или закапывать живьем в землю, меня просто-напросто арестовывают. Арестовывают, и более - ничего. Я даже обмяк. Я настолько обмяк, что поинтересовался, а в чем, собственно, дело? Почему меня разбудили посреди ночи? Почему арестовывают? - Разумеется, я не рассчитывал на какие-либо объяснения. Когда это у нас органы госбезопасности что-либо объясняли гражданам? Я спрашивал скорее для морального успокоения и поэтому вполне удовлетворился сдержанным суховатым ответом капитана Такого-то, что вот, мол, санкция прокурора, одевайтесь, гражданин, следуйте за нами.
Мне и в голову не пришло протестовать. Мне только было неловко одеваться под внимательными пристальными взглядами тринадцати человек, тем более, что капитан Такой-то сначала очень тщательно ощупывал каждую мою вещь и лишь потом дозволял мне надеть ее на себя. А как только я застегнул последнюю пуговицу на рубашке, так он сразу же, мягко взяв меня двумя пальцами за запястье, попросил немного вытянуть руку, и сейчас же вокруг моего запястья сомкнулось кольцо наручников, а другое их кольцо защелкнул себе на запястье один из ниндзя. И точно так же они пристегнули мою левую руку. Я оказался как бы слегка растянутым. А по моему затылку вдруг зашелестело чье-то дыхание, и, на мгновение обернувшись, я вплотную увидел толстое бабье растерянное лицо, которое стремительно отшатнулось. Позже я узнал, что это был врач, в случае чего обязанный вколоть мне дозу нембутала, отключив таким образом часа на полтора, шприц-пистолет был у него наготове, но все это я узнал гораздо позже, а тогда заметил лишь рыхлое, умывшееся серым потом, испуганное лицо, мокрые, прилипшие к нему, редкие крысиные волосы и зрачки - цвета жидкого кофе, которые растекались буквально по всему глазному яблоку.
- Не двигаться! - хрипло сказал капитан.
И я вдруг понял, что все они дико меня боятся. Даже ниндзя, хоть они и закутаны в черный материал, надежно скрывающий эмоции, - боятся и ненавидят, и желают только одного: чтобы это все поскорее закончилось. Любым способом. Даже путем моей смерти. Впрочем, в данное мгновение ненависть их относилась не ко мне, в данное мгновение они, неуловимо развернувшись, смотрели в угол, где из-под вороха газет доносилось отчетливое шуршание - газеты там зашевелились, будто живые, и поверх них вылез мой Велизарий и, приткнувшись задом к стене, несколько удивленно обвел нас зелеными бесовскими глазами. Он, наверное, был озадачен появлением в комнате такого количества народа, однако быстро пришел в себя, сощурился и потянулся - выгибая спину, поднимая шикарный напружиненный хвост.
- Мя-я-я-у-у-у!..
- Господи, спаси и помилуй!.. - выдохнули у меня за спиной.
Наверное, врач. Голос был, как у приговоренного к смерти. Я заметил, что дротики ниндзя обращены теперь остриями в сторону Велизария.
Казалось, что они сейчас полетят.
- Кис-кис-кис! - торопливо позвал я.
И сразу же все кончилось. Напряжение спало. Никто из присутствующих не шевельнулся, никто не произнес ни слова, но вдруг стало ясно, что напряжение спало. Что осиновые дротики уже не полетят.
Капитан Такой-то крякнул и, вытирая лоб, повернулся ко мне.
- Виноват... Кошечку с собой возьмете?.. - неловко спросил он...
Самое интересное, что у меня сегодня было предчувствие чего-то такого. Еще прошлой ночью меня мучил кошмар: будто бы я спасаюсь от какого-то чудовищного медлительного насекомого. Будто бы оно, как танк, неумолимо подползает ко мне, а я карабкаюсь по гладкой черной стене и все время беспомощно соскальзываю обратно. Поэтому проснулся я в холодном поту и даже не сразу сообразил сколько сейчас времени. В это утро у меня вообще все валилось из рук: я разбил тарелку, непонятно каким образом выскочившую из сушилки, опрокинул на себя чашку с кофе, который, к счастью, уже достаточно остыл, очень больно саданулся бедром об угол кухонного буфета, а уже на улице, торопясь к автобусной остановке, неожиданно поехал на скользком осеннем листе и, пытаясь сохранить равновесие, встал на четвереньки чуть ли не посередине лужи. То есть, день был с самого начала несчастливый. Неудивительно, что у меня возникло некое предчувствие обреченности. Наш конструкторский отдел находился в старинном здании, окна его были обращены в громадный исторический парк, погода в это утро стояла сумрачная, но где-то около полудня неожиданно проглянуло солнце, и вот когда оно тронуло верхи деревьев, загоревшиеся медью редкой листвы, когда оно согрело коричневатую осыпь, устилающую пустые аллеи, когда выступили из утренней мути черные стволы деревьев и засквозил между ними белесый мокрый туман, то, уставившись на все это гибнущее осеннее великолепие, я вдруг ощутил болезненный укол в сердце, будто солнечный проблеск таинственно сообщил мне, что я тоже погибну - что судьба моя предначертана и спасения нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)