Михаил Задорнов
УБЕРИ РУКИ, ВАСИЛЕК!
Ой, Вася! Ты, что ль? Вась! Залезай скорей в копну.
Только обещай, Вася, что не будешь меня своими ручищами бесстыжими лапать сразу. Васька, ну давай помечтаем сначала… Смотри, сколько звезд на небе. Хорошенькие все, маленькие, как наши колхозные яблоки. Вася, убери руки, слышь, всю блузку замацкал. Никогда больше к тебе в копну не приду. Правда. Клянусь. Хоть век мне с председателем в лодке не кататься… Васька, перестань.
Кстати, Федька, который вчера вот тут, на твоем месте сидел, вот Федька говорит, что лет через двадцать, Васьк (мечтатель он!), лет через двадцать уже, при коммунизме, денег не будет. А до Марса трамваи ходить будут прямо из нашего колхоза, от коровника. Романтик он все-таки, Вась, не то что ты — только об одном и думаешь. Убери руки, слышь? Сиди, быстро мечтай, кому сказала!
Кстати, ты почему план не выполнил? Золотые ведь руки у тебя, Вась (щекотно!), а план не выполнил. Ну какой же ты нетерпеливый, Васька, как наш мерин мохнорылый! В последний раз говорю: убери руки, а то протянешь ноги. Ты же знаешь, я ударница. Васька, тресну, в партию по частям принимать будут. Работать сможешь только в красном уголке бюстом Мересьева.
Кстати, о бюсте… Васька, ты Тамаркину грудь видел? Ну что ты задрожал, как трактор на колдобине? А я завидую ей: вот это грудь! Сколько ж на такой груди орденов уместиться может! А на моей вот — только значок ГГО.
Васька, ты смотреть смотри, а руками святое-то не лапай. Что святое? Значок — святое! А это — не значок и не святое. Убери руки, они у тебя хоть золотые, а холодные, как ноги у нашего фельдшера. Откуда про фельдшера знаю? Тамарка рассказывала. Так что положи быстро свои беспартийные грабли на колени. Да не ко мне на колени, а к себе. Вот так и сиди, как сфинкс в копне. Сфинкс — это такое животное, Вась. Наш агроном на него похож, когда на работе спит с открытыми глазами.
Васька, ну что ты все время молчишь, как глухонемой, да дышишь, как лошадь пожарная во время тревоги?
Скажи, Вась, честно, вот глядя мне в глаза: вот ты бы хотел?.. Нет, не это. Это я знаю, что ты бы всегда хотел. А птицей хотел бы стать?
А Федька хотел бы. Он мне сам сказал: «Хотел бы я, Наташа, стать птицей, взлететь высоко-высоко, а оттуда камнем вниз и прямо нашему председателю на голову! И чтобы вдребезги!»
Васька, Васька, Васька, прекрати! Вася, Вася, Вася, Вася, Василек ты мой… Вот за что я тебя люблю: за то, что ты все равно своего всегда добьешься. Не то что Федька — до утра про звезды треплется.
Прошло пятнадцать лет.
— Вась, а Вась, ну что ты, как только спать ложимся, сразу к стенке отворачиваешься? Что я тебе, снотворное, что ли? Повернись, слышь, повернись. Нашей дочурке братик нужен. Ну что ты там молча грязным пальцем в обоях ковыряешь?
Ну хорошо, ну не хочешь сына, давай поговорим о чем-нибудь. Жизнь ведь проходит, Вась, а ты все молчишь.
Федька с Тамаркой до утра о Феллини треплются, об Мандельштампе тоже. Тициана вслух читают…
Вась, Вася… Ты хоть знаешь, что такое «Феллини»? Запчасти или макароны? И я не знаю Феллини… Фильку кривого знаю. Темнота мы с тобой, Вась.
Повернись, слышь, давай хоть помечтаем о чем-нибудь возвышенном. Например, о том, как мы тебе пижаму купим! Выходную, да, Вась?.. Как у нашего председателя, слышь. Будешь в ней по субботам в клуб на танцы ходить. А мне, Вась, колготки… Представляешь? В городе два чулка вместе сшили, слышь? Ага, перчатки для ног получились, слышь? Ой, еще я мечтаю на спальный гарнитур в очередь… Французский, белый, как у Тамарки… Называется какая-то ночь — Варфоломеевская, что ли. Ага, и тебе — зимнюю шапку.
Ой, Вась, представляю: лежишь ты в белом спальном гарнитуре, в шапке…
Что молчишь, Вась? Жизнь, говорю, проходит. Повернись, слышь, не трону. Клянусь, не трону! Клянусь самым дорогим, что у тебя есть: нет, не этим, а велосипедом твоим. Зато, если повернешься, жвачки дам пожевать. Слышь, Федька из Италии одну штучку привез, теперь всем пожевать дает. Сегодня наша с тобой, седьмая, очередь. Только, Вась, ты ее, как в прошлый раз, не глотай. Слышь, еще агроном после нас жевать будет.
Тамарка, кстати, на агронома — слыхал? — в партком написала, что он ее обозвал «свиноматкой в сарафане». Ага… А парторг, как всегда, не посмотрел и резолюцию наложил: «Согласен».
Васька, чего сопишь? Правда, заснул? Проснись! Поехали в Италию. В Риме в Лувр зайдем. Поглядим на пирамиду этого, Херопса, что ли. Ну хорошо, ну не хочешь в Италию — давай хоть в Москву съездим, Вась. На Кремль взглянем, в павильон космонавтики зайдем, на эту статую знаменитую поглядим — «Мосфильм» называется. Помнишь, где он к ней молотом тянется, а она ему — серпом…
Эх, Вася, Вася… Вроде ты и заснул. А я ведь ради тебя новую ночную рубашку купила. Федька говорит: к лицу. А по-моему — сплошной срам, Вась. Все вываливается, как тесто из кастрюли. Точь-в-точь как в том журнале бесстыжем. Помнишь, что фельдшер показывал? Помнишь, там у одной платье на босу грудь, юбка-декольте и трусики-невидимки? Помнишь, Вась?
Вась, Вась, ты чего зашевелился? Вась, ты чего, вспомнил, что ли? Васьк, ты куда полез? Вась? Вась? Ожил! Родной мой! А я уж думала, ты у меня совсем как арбуз перезрелый: пузо растет, а хвостик сохнет.
Вот за что я тебя люблю, Василек, — за то, что тебя хоть к утру всегда растормошить можно. Не то что наших мужиков. Откуда знаю? Тамарка рассказывала…
Пятьдесят лет спустя.
— Ой, ну вот, Вась, я тебе цветочки принесла, к изголовью положу у памятника. Ой, сама рядышком посижу, поговорю с тобой. За жизнь-то нашу мы и не наговорились. Ты все больше молчал, я верещала. Вот и сейчас я поверещу, а ты уж потерпи, Вась. Детей наших — нет, не видала. В город теперь не съездишь.
Помнишь, Васька, когда-то в копне под звездами мы мечтали с тобой: лет через двадцать до Марса — на трамвае? Вот оно как обернулось, Вась: пятьдесят лет с тех пор прошло, а автобусы больше в город не ходят. Ага… Бензин, знаешь, сколько стоит? Хорошо, что ты лежишь, Вася.
Впрочем, что я о грустном… Хочешь, радостное расскажу? Очередь на наш с тобой спальный гарнитур подошла! Белый, как ты и мечтал! Только чтобы мне его выкупить, надо продать наш дом, Вася. А согласись, глупо в поле одной — с белым гарнитуром. Но ты не волнуйся, дети обо мне заботятся. Сын… Сын хороший получился. Не зря я тебя растормошила. В последний раз прислал мне такой подарок ко дню рождения, Васька… Баллончик от хулиганов прислал. Да… У нас же хуже, чем в бесстыжей Италии теперь. Кто с пистолетом. Кто с баллончиком. Федька вообще с отечественным дезодорантом ходит. Говорит, что самое страшное оружие — наш дезодорант. Прыснешь в глаза — человек падает, причем от струи. Да, Вась, и долго без сознания остается от запаха.
А дочка, дочка, Васька, вышла за бизнесмена. Большой такой бизнесмен, метра два ростом. Порядочный. Каждый месяц мне справно получку мою присылает — семь долларов. Да, Вась, я у него на предприятии числюсь брокером. Он мне за это платит пять долларов и еще два доллара приплачивает за нашего кота Мурзика, который у него по ведомостям проходит как помощник менеджера.
Ой, Васька, изменилось все, не узнал бы ты нашей деревни. Помнишь, как в копне мы мечтали с тобой, Вася, что наступит такое время, когда денег вообще не будет? Вот, Вась, сбылось! Никому больше денег не дают — ни пенсий, ни зарплат. Так что первый признак коммунизма до нас добрел, Вася. Даже наверху, говорят, средства кончились. Космонавта запустили, а обратно посадить — денег нет. Второй год в космосе крутится, у него за это время на Земле третий ребенок родился. Это космонавт, гордость наша! А что про нас говорить? Даже Фильке Кривому, представляешь, пособие по инвалидности не дают. Ага. Хотя он каждый год справно справку приносит, что у него ноги нет. Комиссия всякий раз собирается, внимательно смотрит на его культяпку, после чего дает справку: «Подтверждаем, что и в этот год ноги нет».
Ну что тебе еще сказать? Агроном новый какой-то травкой торгует. Да, Вась, мудреное название — «Херболайф», что ли. Ага. Яркую вывеску повесил на иностранном над коровником. Он в коровнике офис открыл, секретарш по стойлам посадил. И яркую такую вывеску на иностранном повесил. Все останавливаются, читают: «Херболайф». Задумываются, спрашивают: а что такое «Болайф»? Он им отвечает: «Это по-немецки здоровый означает». Ну, в общем, мужики покупают, Вась.
Ну что еще тебе сказать? Фельдшер ясновидящим стал, после того как в подвал по пьянке свалился. Утверждает, ему что-то открылось, — видать, сильно ушибся, пока летел, Вася. Теперь воду минеральную заряжает из нашего болота. Воняет, Вася! Но заряженная!
А сын, сын фельдшера, — тоже лекарь. Ой, представляешь, он Тамарке пластическую операцию сделал. Ага, Тамарке. Натянул лицо на затылок, слышишь? Ой, Васька! Уши по моде убрал, не лицо — рыбацкий поплавок. Но, видать, перестарался, многовато забрал, слышь, — глаза выкатились, как будто сзади леший за копчик схватил и не пущает. И все время улыбается, все время, Вась. Помнишь, ты книжку читал «Человек, который всегда смеется»? Вот, это Тамарка. Слышь, Вась, дед у нее помер, а она на поминках сидит и дыбится целую неделю.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/2/5/5/8/3/5/255835.jpg)