Роджер Желязны
Песня чужого мира
Сатурн, два столетия спустя...
Я сидел на бруствере из валунов, который воздвиг за домом, и смотрел в ночное небо; я думал о Сатурне, о том, что он представляет сейчас и чем он мог бы быть. Дул холодный ветер с гор на северо-западе. Кто-то поедал добычу в арройо позади меня — вероятно, койот или бродячая собака. Звезды надо мной двигались по своему величественному пути.
Центр системы спутников и завораживающих колец, Сатурн, вероятно, мало изменился, сохранив свое место в мироздании. Однако следующие два столетия, похоже, будут критическим временем в истории человечества, которое, прекратив саморазрушение и техническую деградацию, вероятно, распространит свое влияние на Солнечную систему. Что могли бы мы хотеть от этого гигантского газового пузыря? Что могли бы там найти?
Я живу на горном хребте, где слышу и чувствую все ветры. Когда идут дожди, вода быстро стекает, поэтому я и натащил камней и построил бруствер, чтобы предохранить от размывания окрестности моего дома. Сделав это, я изменил форму стока. Образовались другие каналы. Жалобы соседа в город привели к тому, что я сконструировал отводные канавы, которые решили все проблемы. Отводные канавы не дали повода для новых жалоб, но создали преимущества для роста одних растений, подавляя другие. Как это влияло на животных и насекомых, я не знаю. Но я вырос в условиях депрессии и помню карточную систему Второй мировой войны. У меня такое чувство, что зря расточать грешно. Я бросаю все остатки в арройо, чтобы вернуть их в пищевую цепь. Вороны будут кружить, пока есть остатки мяса, спускаясь, чтобы ухватить что-нибудь. Позднее кто-то утаскивает кости прочь. Остатки хлеба исчезают быстро.
Таким образом, я каждый день изменяю мир вокруг себя бесчисленными способами. Эти частные изменения вряд ли заметны на фоне перемен, обусловленных промышленностью или правительственными проектами. Но все вместе, от сжигания лесов в бассейне Амазонки с целью обеспечения пастбищами скота, который дает мясо для гамбургеров, до нескольких крошек, скармливаемых местным птицам, образует феномен, когда-то названный писателем Уильямом Эшуортом фактором Карсон, по имени Речел Карсон, для обозначения непредвиденных вторичных эффектов человеческой деятельности.
Однако я не отношусь к тем, кто хотел бы видеть этот или любой другой мир неизменяющимся, законсервированным на радость будущим археологам. Изменения жизненно необходимы. Их альтернатива — смерть. Эволюция все больше становится продуктом нашего действия или бездействия. Живые системы постоянно адаптируются к капризам нашей технологический культуры.
Но что должен давать газовый гигант или бесплодная скала, чтобы мы могли помнить о них? Я не знаю, но такие вопросы беспокоят меня. Я потратил большую часть моей жизни на разработку сценариев. Я писал их, когда это еще называлось снами наяву, и создание таких сценариев, я полагаю, тоже есть некоторая часть эволюционного процесса.
Как пожизненный член Национального космического общества, я стою за использование пространства и осмотрительную разработку ресурсов Солнечной системы. Я также учитываю фактор Карсон: мы должны избегать сверхуничтожения внеземных жизненных форм, от мельчайших вирусов до переохлажденных пузырей с Плутона, не только для того, чтобы сохранить собственно их, но и чтобы сберечь содержащийся в них генетический материал, который мог бы эволюционировать, развивая уникальные возможности для решения их проблем, а заодно и наших.
Так как мы еще недостаточно благоразумны, чтобы поддерживать надлежащее состояние своей собственной планеты, я особенно счастлив, что все эти широкомасштабные попытки лежат далеко за горизонтом. Я также нахожу утешение в понимании того, что участие в них правительства вызовет проволочки, инерция возрастет до максимума в соответствии с законами Мэрфи, Макса Вебера и Паркинсона, и таким образом возникает та медлительность, которая, с одной стороны, так нас расстраивает, а с другой — дает нам время для обдумывания, для оценки вторичных эффектов.
Однако лед и летучие соединения Сатурна будут иметь ценность. Гелий на Земле очень редок, а его редкая форма — гелий-3 может быть использован как горючее в ядерных энергетических установках. Некоторые из менее экзотических веществ Саурна, несомненно, найдут применение для создания искусственных тел в разных концах Солнечной системы. Материалы внешних спутников газовых гигантов предпочтительнее тех, что располагаются в глубинах этих гравитационных колодцев. Следовательно, первым кандидатом для размещения шахт, видимо, будет самый большой спутник Сатурна, Феб. А Титан, более похожий на Землю, нежели все другие планетные тела, может стать идеальным местом для размещения постоянной научной базы. Те ученые, которым посчастливится быть первыми на ней, смогут первыми наблюдать — и исследовать — то, что находится на Сатурне.
Давайте теперь нарисуем воображаемые картины. Давайте сочиним сценарий о делах на Сатурне два столетия спустя. И давайте поговорим о жизни — главный вопрос, один из тех, которые первыми приходят в голову, когда рассуждают о чуждом окружении или когда говорят о сохранении: найдем ли мы какую-нибудь жизнь, когда вплотную займемся этим окольцованным миром?
Если бы в подобном месте зародились высшие формы жизни, они бы обладали способностью выживать в условиях громадного диапазона температур и давления или могли бы удерживать себя на сравнительно стабильных уровнях внутри атмосферы планеты. Отсутствие твердой поверхности могло бы породить существа, способные управлять своей плавучестью, как это делают некоторые обитатели морей на Земле. Этого можно достичь, имея внутри тела достаточное количество водорода, чтобы подгонять плотность тела к плотности внешней атмосферы. Все это приводит к мысли о пузыреподобных существах с упругой кожей, которые могут двигаться, используя планетные ветры, и подниматься и опускаться в известных пределах.
Чтобы проникнуть в мир таких существ, нужно полностью отказаться от представлений, рожденных нашей культурой. Однако мы уже зашли так далеко, что можем попробовать...
Она плыла, не выбирая направления, среди глубоких каньонов тучи, в которые, как яркие реки, вливались молнии. Песни остальных наполняли воздух успокаивающими ритмами. Под ней, в сердце тайны, пульсировала Глубина, нижний полюс существования, знак вечной мечты. Однажды, может быть скоро, и она сможет приобщиться к тайне. Разбитая, она устремится вниз, пересекая тепловые слои, составляя последние жизненные уравнения на туманных и прозрачных тропах. Немая, она прозревала чудеса там, внизу, она, как и все они, знала: там пройдет немота и зазвучит песня, песня-память, песня — соитие разумов. Знала — и не могла избегнуть своей судьбы, двигаясь в безвременном настоящем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)