Убить волка
Виталий Греков
Тот волен выбирать любой путь,
кому нечего терять в случае неверного выбора.
Стоит ли платить эту цену ради чувства свободы?
Любимой посвящается.
© Виталий Греков, 2016
ISBN 978-5-4483-2426-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Снег падал огромными хлопьями, которые кружась в воздухе, плавно опускались на землю. Чистая, яркая белизна слепила глаза. Человек поднял голову в тщетной попытке увидеть кусочек неба. Сверху – медленный танец снежинок, внизу – неподвижное белое покрывало. Потеряв счет времени и не ориентируясь в пространстве, человек отчетливо помнил конечную цель, вынуждавшую двигаться дальше. Груз ответственности не столько давил на плечи, сколько толкал в спину. Главное успеть. Он обязан найти Его; вопрос «как?» потерял смысл. Не надеется, потому что в такой ситуации надежда глупа, но верит, потому что вера – последняя надежда. Последний шанс, последний путь. Нога в очередной раз с легкостью провалилась в мягкую вату пока другая с трудом выбиралась из снежного капкана.
Домик на отшибе
«Ку-ку», -кукукнуло рядом.
«Ку-ку», -прозвучало через пару секунд.
Тонкое шерстяное одеяло и то, что было под ним, зашевелились. Из-под верхнего угла вылезла ручища, наискось с другого края – мощная, сплошь в курчавых волосах нога. На полу кто-то смачно, по-богатырски потянулся.
«КУКА-РЕЕЕ-КУУУ, БЛИН!!!!»
Одеяло откинулось, с пола поднялось туловище килограммов под сто. Проморгавшись и придя в себя туловище подошло к зеркалу. В зеркале отражалась ужасная рожа. Даже не рожа, а кое-что пострашнее. «Даже не рожа» с удивлением пялилась на хозяина.
– Ну и сволочь же ты, – хмуро произнес человек, глядя на отражение.
– Почему нажрался ты, а сволочь я? – возмутилось зеркало писклявым голосом.
– Потому что любой единожды разбудивший спящего морально подготовил себя на любое подлое коварство в будущем, – мужчина медленно проговаривал слова, разминая лицо руками. Нахмурился, не понимая причины молчания. Узнай он ее – удивился бы еще больше.
Зеркало элементарно не знало, что сказать. Первый раз за всю его долгую, полную забавных приключений и неоднозначных событий жизнь, оно не могло найти слов, подходящих для вразумительного, а главное достойного ответа. Особенно оскорбительной казалась ситуация из-за того, что фразу, заставившую замолчать в поисках подходящего ответа, произнес малограмотный мужик. С отчетливыми признаками вчерашних возлияний, а нынче жуткого похмелья.
– Сильно перебрал вчера?
Вопрос получился неоднозначным. При всем желании в голосе вопрошаемого невозможно было найти ни искреннего любопытства, ни тем более сочувствия. Сбор информации для анализа и построения будущих линий диалога, ни больше, ни меньше.
– Да пошел ты, – хмуро отмахнулся мужик.
Это было то, в чем откровенно нуждалась отражающая фиговина, чтобы прийти в себя и вернуть былую решимость. Всего одна нужная фраза и все готово для привычной утренней перепалки. Одна фраза, а ты гляди какой результат! Фу-у-ух, аж гора с плеч!
– Нет, я этого больше не вынесу, – зеркало затараторило, наращивая темп. – Что я от тебя слышу? Ты же слова доброго не скажешь! Не, ну как можно? Что за сосед попался. Ты на себя в зеркало-то смотрел? Блин, что я говорю. Ты себя со стороны видел? Ты мылся, когда в последний раз?
Мужчина поднес к зеркалу здоровенный кулак и напряг мышцы. Сегодня игра шла не по правилам.
– Все молчу, молчу. Вот так всегда, и слова не скажи, – тихонько забубнило зеркало.
Мужчина почесал голову, потом не менее волосатую грудь. Спросил хриплым со сна голосом, осматривая себя со всех сторон:
– Слушай, я правда хреново выгляжу или ты как всегда преувеличиваешь?
– Могу так показать, – в зеркале появился молодой Ален Делон.
– Кто это?
– Идеал мужской красоты двадцатого века.
– Кончай острить говорящая мебель. Ответь серьезно!
– И честно?
– Честно!
– Хреновато. Может даже хреново. Хотя-я… Я бы сказал совсем хреново. Короче, хуже не бывает.
– Да пошел ты.
В таком состоянии мозг отказывался придумывать новое, автоматом выдавая универсальные и емкие заготовки. Похоже последние ресурсы ушли на фразу о побудке спящего. Зеркало не стало отвечать: диалоги из разряда «дурак – сам дурак» на сегодня отменяются по уважительным причинам.
Еле передвигая ноги и позевывая на ходу мужчина вышел из комнаты. До дверного проема добирался походкой а-ля «хромоногий лунатик». Привалился лбом к холодной железной петле, несколько раз тяжело вздохнул, собираясь с духом. Дверь противно скрипнула. Мужчина стоял на пороге, и, прищурившись одним глазом, смотрел на солнце. Улыбается… падла! Человек улыбнулся в ответ. Из глотки вырвался оглушительный рык; мужик, несмотря на свою комплекцию, возраст и критическое состояние организма, резво припустил в сторону реки. Обратно вернулся через полчаса. С мокрыми волосами и трусами, если не помолодевший, то однозначно посвежевший. По крайней мере, зеркало заметило разницу.
– Ну, вот другое дело. Хотя бы на человека стал похож. А то тебя из-за шерстистости и могучих габаритов издалека можно принять за йети умеренных широт.
– Пойду поохочусь что ли. Скоро буду.
Мужчина натянул штаны, подхватил что-то со спинки стула. Это что-то (смахивало на латаный-перелатанный овчинный тулуп) носилось круглый год не снимая, спасая от холода зимой и расстегиваясь летом. Накинул на плечо лук, кожаный колчан с самодельными стрелами и вышел из избушки.
Вернулся через пару часов с тушками птиц, которые по виду напоминали помесь тетерева и глухарихи. Или глухаря и тетеревихи. Впрочем, человек не собирался вникать в генную мутацию местного зверья. Он давно разобрался на каких животных можно охотиться, а каких лучше не трогать.
Мужчина развел во дворе костер, поставил на огонь вертел. Запахло жаренным мясом – немного терпения и сытный, мужской завтрак будет готов.
Мужик расправился с едой намного быстрее, чем ее готовил; прошло несколько минут —от птиц остались только плохо обгрызенные кости. Смачно отрыгнув и крякнув от удовольствия, мужчина засунул палец в рот, вытаскивая ногтем, застрявший в зубах кусок. Затем туда же отправился палец второй руки, а через секунду раздался оглушительный свист. Звук пронесся над полем, помчался к лесу, отголоском вернулся назад. Через минуту во двор примчалось огромное животное, которое на поверку оказалось обычной собакой, не совсем обычного для собак размера. Язык псины свисал до земли, шерсть спуталась в неряшливые колтуны. Пес запыхался, быстро прибежал, хоть издалека.
– Держи Аскольд, полакомись. Жареное, небось, вкуснее сырого, да? Ну, ешь, не стесняйся. Ешь, говорю, я сыт.
Услышав последние слова, пес посмотрел на человека и подошел к «столу». С удовольствием наблюдая за работой мощных челюстей, мужчина невольно улыбнулся. Чтобы не отвлекать развернулся и зашел в дом.
Когда он вернулся во двор возле костра валялись начисто обглоданные кости. Мужчина снова улыбнулся, кажется уже в третий раз за утро. Ведь он знал: стоит свистнуть или мысленно позвать пса – он обязательно прибежит опять. Как бы далеко не находился и какими бы важными собачьими делами не был занят. Приятно когда знаешь, что есть кто-то, кто обязательно придет, стоит только позвать. Не так ли?
Спортзал
– Восемьдесят семь, восемьдесят восемь, восемьдесят девять, девяносто! Ты сегодня бьешь все рекорды!
Тренер довольно улыбнулся. Похожая улыбка появилась на лице парня, только что поднявшегося с пола. Видно было, что он устал – потный лоб, частое дыхание. При всем при этом выглядел спортсмен энергично и бодро.
– Всё благодаря вам, Константин Михайлович. Если бы не вы…
– Ты заканчивай любезничать, е-мое. Знаешь же, что я не люблю сюсюканий. Иди поработай с грушей и на сегодня хватит.
Тренер отошел на несколько метров, затем вернулся и прищурившись, внимательно посмотрел в блестящие задором и энергией глаза.
– Молодец. Молодец, Паша.
Взгляд тренера переполняла гордость, которая усилила похвалу простых слов, заставив парня разом смутиться и задуматься.
Павел быстро моргнул пару раз, собираясь ответить. Видимо надолго задумался. Повертел головой – так и есть, один в пустом спортзале. Парень постоял еще пару минут, разгоняя остатки сумбурных мыслей, потом решительно подошел к груше. Еще около часа в помещении раздавались звуки глухих, мощных ударов.
Уже темнело, когда Паша открыл дверь и вышел на улицу. Надвинув шапку до бровей, невольно повел плечами из-за резкого порыва ветра. Застегнул молнию куртки и, чуть опустив голову вниз, привычно зашагал в сторону метро. Задумавшись, не заметил, как темнота вокруг сгустилась, превратившись в несколько человеческих силуэтов.