Жорж Сименон
«Братья Рико»
1
В то утро, как обычно, его разбудили дрозды. Но теперь он на них больше не злился. Раньше они выводили его из терпения, особенно пока он не привык к здешнему климату и не мог из-за жары уснуть до двух-трех часов ночи.
Птицы начинали верещать с восходом солнца. Здесь, во Флориде, рассвета как бы и не было вовсе: солнце всходило мгновенно, небо вдруг заливал золотой свет, а воздух становился влажным и дрожал от щебетания птиц.
Он не знал, где они вили гнезда, и даже не мог сказать, действительно ли это были дрозды. Вот уже десять лет он называл их так, все собираясь выяснить, какие это птицы, и все забывал это сделать. Лоис, маленькая негритянка, называла их по-своему, но слово это он не мог произнести даже по складам. Птицы были крупнее, чем северные дрозды, с тремя или четырьмя цветными перьями. Сначала на лужайке поблизости от окон появлялась одна и та же пара и начинала пронзительную перекличку.
Эдди просыпался не сразу. Сквозь сон он ощущал, как наступает день, и это ощущение было приятным. Неведомо откуда прилетали и другие дрозды, должно быть из соседних садов. Одному Богу известно, почему они выбрали для утренних свиданий именно его сад!
С птичьим гомоном в его сновидения вторгался внешний мир. К грезам примешивались частицы реального. Море было спокойно. Слышался только шорох легкой волны. Она возникла возле самого пляжа, оставляя на песке блестящую кайму, увлекая за собой тысячи ракушек.
Накануне звонил Фил. У Эдди было всегда неспокойно на душе, когда Фил давал о себе знать. На этот раз звонок был из Майами. Сначала Фил говорил об одном человеке, но имени не называл. В разговорах по телефону Фил вообще редко упоминал имена.
— Это ты, Эдди?
— Я.
— Говорит Фил.
Ни одного лишнего слова. Это его обычная манера.
Даже говоря из кабины где-нибудь в баре. Фил все равно взвешивал каждую фразу.
— Дома все в порядке?
— Все хорошо, — ответил Эдди Рико.
Почему это Фил замолкает посреди самой невинной фразы? Даже если с ним разговариваешь и не по телефону. У человека поневоле возникало впечатление, будто ему не доверяют, хотят от него что-то скрыть.
— Как здоровье жены?
— Все хорошо, спасибо.
— Неприятностей нет?
— Нет, все в порядке.
Разве они не знают, что в секторе Рико все всегда обстоит благополучно?
— Посылаю к тебе одного парня. Жди его завтра утром. Так бывало не раз.
— Пусть он поменьше выходит из дому… Как бы ему не вздумалось пойти прогуляться…
— Я это учту.
— Вероятно, завтра ко мне сюда приедет Сид.
— Вот как!
— Не исключено, что он захочет тебя увидеть.
В этих словах не было ничего тревожного или из ряда вон выходящего. Но Эдди никогда не мог привыкнуть ни к поведению Бостона Фила, ни к его манере говорить.
Он уже не мог заснуть и сквозь легкую дрему по-прежнему слышал щебетание дроздов и шум моря. В саду с кокосовой пальмы сорвался орех и упал на траву. Почти тотчас же в соседней комнате, дверь которой всегда оставляли полуоткрытой, зашевелилась Бэби.
Бэби была самой младшей из его дочерей. Ей дали имя Лилиан, но старшие девочки сразу прозвали ее Бэби. Это ему не нравилось. В своем доме он не терпел никаких кличек. Но что поделаешь с детворой? Кончилось тем, что малышку все стали так называть.
Бэби заворочалась в кроватке, что-то мурлыча себе под нос. Эдди знал, что его жена, чья кровать стояла рядом с его кроватью, тоже проснулась. Так бывало каждое утро.
Хотя Бэби уже минуло три года, она до сих пор еще не научилась говорить и невнятно произносила всего несколько слов. Но эта малютка с кукольным личиком была самой красивой из трех его дочерей.
— Надо надеяться, что со временем все наладится, — успокаивал врач.
Но верил ли он в это сам? Эдди не доверял врачам.
Почти так же, как и Филу. А Бэби продолжала ворковать.
Если не подойти к ней еще пять минут, она начнет плакать.
Эдди редко приходилось будить жену. Лежа с закрытыми глазами, он слышал, как она со вздохом отбросила одеяло, поставила босые ноги на коврик и еще несколько минут сидела на краю кровати, массируя лицо и тело, прежде чем протянуть руку за халатом. В это время до него неизменно легким дуновением доносился запах ее тела, запах, который он так любил. В общем, Эдди чувствовал себя счастливым человеком.
Жена бесшумно, на цыпочках прошла в комнату Бэби и осторожно прикрыла за собой дверь. Она догадывалась, что муж не спит, но такова была сила привычки. Впрочем, он часто после этого опять засыпал и уже не слышал, как пробуждались старшие дочери — Кристин и Эмили, комната которых находилась подальше. Не слышал он больше и дроздов. В это утро он несколько мгновений вспоминал о Бостоне Филе, звонившем ему накануне из Майами, а потом забылся сладким утренним сном.
Внизу служанка Лоис готовила завтрак для детей.
Старшие дочери — одной было двенадцать, другой десять — ссорились в своей ванной. Они завтракали в кухне, а потом выходили на угол, где останавливался школьный автобус.
Большой желтый автобус приходил ровно без десяти восемь. Иногда Эдди сквозь сон слышал лязг тормозов, иногда не слышал — спал крепко. В восемь к нему поднималась Эллис, тихонько отворяла дверь, и в нос ударял запах кофе, который она приносила ему каждое утро.
— Уже восемь, Эдди!
Он отпивал первый глоток, затем Эллис ставила чашку на ночной столик и шла к окну поднять шторы. Но и тогда в комнате сохранялся полумрак. За шторами были еще жалюзи, едва пропускавшие солнечные лучи.
— Тебе хорошо спалось?
— Ода!
Эллис еще не приняла ванну. У нее были темные густые волосы и очень белая кожа. В то утро она надела голубой пеньюар, который так ей шел.
Пока Эдди плескался в ванне, Эллис причесывалась.
Все эти привычные, повторявшиеся каждое утро движения вливали в него бодрость. Они жили в сверкавшем белизной новом красивом доме современной архитектуры, в самом богатом квартале Санта-Клары, между лагуной и морем, в двух шагах от «Загородного клуба» и пляжа. Рико назвал свой дом «Морской ветерок» и считал это название удачным. Хотя сад был и невелик — в этом районе земельные участки очень дороги — все же вокруг дома росло около десятка кокосовых пальм, а на лужайке возвышалась королевская пальма с блестящим серебристым стволом.
— Ты собираешься в Майами?
Эдди принимал ванну. Ванная комната была поистине великолепна: стены облицованы светло-зеленой керамикой, ванна и все остальные предметы такого же цвета, металлические части — из хромированной стали. Но больше всего Эдди гордился душем, устроенным в кабине со стеклянными дверцами, оправленными в металл. Такие души ему приходилось видеть только в фешенебельных отелях.
— Еще не знаю.
Накануне за обедом он сказал Эллис:
— В Майами приехал Фил. Возможно, придется с ним встретиться.
Отсюда это было совсем недалеко — каких-нибудь двести миль. Но добираться в автомобиле было тяжко: шоссе проходило по пустынным местам, кругом болота, удушающая жара. Он предпочитал самолет.
Эдди еще не знал, поедет ли в Майами, но сказал на всякий случай. Теперь он брился, а тем временем жена приготовила себе ванну. Эллис была полновата. Не толстая, но все-таки слишком полная, чтобы покупать себе готовые платья. У нее была удивительно нежная кожа.
Бреясь, Эдди ловил отражение Эллис в зеркале, и ему всегда становилось радостно: такую жену он и хотел иметь.
Эдди был непохож на других мужчин. Он всегда знал, что ему нужно. Когда они поженились, Эллис была еще совсем молоденькой, но выбрал он правильно. Мужчины таскаются чаще всего потому, что не правильно выбирают жен.
У Эдди, как и у Эллис, были тонкая белая кожа и темные волосы. Когда он жил в Бруклине и учился в школе, его прозвали Чернявый. Мальчишки дразнили его, но он их быстро отучил.
— Похоже, сегодня будет очень жарко.
— Да, пожалуй.
— Вернешься к ланчу?
— Не знаю.
Вдруг, взглянув на себя в зеркало, Эдди нахмурил брови и досадливо вскрикнул. На щеке выступила кровь. Он пользовался безопасной бритвой и почти всегда обходился без порезов. Но иногда ему случалось задеть родинку на левой щеке, и это всегда портило настроение. Просто порезаться было не страшно. Но эта родинка, когда ему было двадцать лет, едва достигала величины булавочной головки, а с годами разрослась до размеров горошины, почернела и покрылась волосками. Обычно Эдди удавалось побриться, не задев ее. Но сегодня бритва неловко скользнула, и он пошел за квасцами, хранившимися в аптечном шкафчике. Теперь эта родинка будет долго кровоточить, да и кровь была какая-то странная.
Как-то он посоветовался по этому поводу со своим врачом. Эдди не любил врачей и все же обращался к ним при малейшем недомогании.
В душе он относился к ним недружелюбно, подозрительно, считая, что они не говорят ему всей правды, и всегда искал в их словах противоречия.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)