Читать интересную книгу Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Что? — спросил Птеро.

— Ничего.

— Ты что-то почувствовал? — Ворон снял шлем и внимательно смотрел на Гальбу.

— Нет, — от пристального взгляда Птеро Антону стало не по себе, — а ты?

— Я тоже, — казалось, что Гвардеец Ворона о чём-то умалчивает. Гальба направился обратно к своему отделению. Он сделал три шага, когда Птеро заговорил вновь, завершив ответ. — Похоже, что мы должны?

— Нет, — ответил ему Гальба, быстрее и с большей выразительностью, чем собирался. Нет, повторил он себе, идя вперёд. Нет.

Пока легионеры поднимались по последнему склону, слова повторялись в ритм с ударами сабатонов по камню. Они казались пустыми. Гальба не был уверен, что именно имел в виду Птеро. Но у него были подозрения. Неприятные, отрицаемые им подозрения. Но Антон также чувствовал, что в чём-то, чего никто из них не понимал, Гвардеец Ворона был прав. Гальба должен был что-то почувствовать. Все они были должны. Аттик ошибался. Машина не была выведена из строя. Возможно, она была отключена, но Гальба подозревал, что она включена. За больным сиянием крылась энергия. Должна была. В этом он соглашался с капитаном — открытие здания само по себе свидетельствовало о действиях некой силы. Теперь боевые братья шли через её владения. Они не нашли врага, которого ждали. Возможно, они были внутри него.

«Что ты скажешь капитану?» — спросил себя Гальба. — «Как ты убедишь его, что это враг? Скажешь ему, что это какой-то титан? Ты в это веришь?»

Антон не знал. Он не был уверен, о чём думает, но когда Железные Руки вошли в первую из верхних ячеек над самым нижним уровнем, то его наполнило странное чувство срочности, тревоги. Здесь была угроза. Аттик должен был отнестись к ней со всей серьёзностью.

Он не ощущал ничего, когда говорил с Птеро, но чувствовал теперь. «Оно идёт», повторял его внутренний голос, и слова были такими же ясными, словно он произносил их вслух. Голос звучал чужим. «Предупреди их», повторял он. Скрип ржавых петель, трещащие черепа, горькие камни. Предупреди их. Существо из мыслей и железного убийства растянуло губы в предвкушающей усмешке. Желание Гальбы отрицать что-то испарилось. Звук собственного дыхание под шлемом оглушал его. Гнилые зубы цеплялись за его сознание. «Предупреди их», повторил шёпот. «Оно идёт», сказал шёпот, и вновь он увидел это, парящее прямо за багровым сиянием. Вкус теней наполнил его рот. Взгляни направо.

Он взглянул. Он увидел закрытые окна. Там нечего было видеть.

«Предупреди их».

— Капитан! Внешняя стена! Нас атакуют!

Легионеры развернулись все как один, вскинув болтеры. Там было пять рядов арок, в каждом из которых — по десять проходов. Стволы болтеров качались и двигались, пытаясь охватить огромное поле атаки. Ничто не показалось из красного сияния. Не было ни звука.

— Брат-сержант? — спросил Аттик по боевому каналу. — Ты что-то засёк?

Гальба помедлил. Чувство тревоги нарастало. Нечто мчалось на них со скоростью магнопоезда.

— Я… — выдавил он из себя и умолк. Он не мог сказать ничего точнее. Он не мог указать на источник атаки.

Раздался звук. Копошащееся шуршание камня и скрежет земли, словно на стену обрушилась огромная волна булыжников. Весь зал содрогнулся. Затем из арок во все стороны полетели осколки. А за ними следовали нападавшие. Твари напоминали личинок — бледных, длиной в рост человека и широких, как космодесантник в силовых доспехах. Хотя у них не было глаз, у тварей было нечто похожее на голову, над и под которой виделись пары форципул, коротких лап, склонявшихся друг к другу и выступающих прямо над круглыми пастями с клыками, похожими на зубья пилы. Они били ими со скоростью, с которой размахивают крыльями бабочки. Их бока тёрлись друг об друга, создавая шум, похожий на тысячи сабель, вечно выхватываемых из ножен.

Личинки казались корчащимся, копошащимся потопом. Они падали на пол — голодный свирепый поток цвета выбеленной кости. Сквозь скрежет тел доносилось мокрое, булькающее шипение лезущих друг по другу тварей. В первое мгновение и Железные Руки и Гвардейцы Ворона стреляли в штормовой прилив всепожирающей жизни. Личинки взрывались, истекая ихором, но зал наполнялся всё сильнее. Прилив копошащихся тварей был бесконечным. Легионеры стреляли в восходящую волну.

— Наверх! — отдал приказ Аттик. Отделения побежали по скату, посылая очереди назад, пытаясь хотя бы на несколько мгновений задержать потоп. Прикрывавшие тыл Гвардейцы Ворона бросали осколочные гранаты. Взрывы звучали тихо, приглушённо. Белые разорванные мускулы разлетались, словно гейзеры из кратеров взрывающейся плоти. Но уже через мгновения на место погибших вползали мчащиеся твари. Одного из братьев Птеро поглотил нарастающий прилив.

Когда воины приблизились к вершине ската, то услышали сверху такой же шелестящий и надвигающийся рёв. Там тоже прорвались личинки. Легионеры ворвались прямо в их удушливую толпу. Стрелковое оружие было бесполезным. Гальба едва успел сменить болтер на цепной меч, прежде чем на него бросились твари. Он сражался вслепую — океан плоти поглотил весь свет. Твари мелькали повсюду и набрасывались на него, словно зыбучий песок, стягиваясь вокруг ног и тела. Вспыхнули предупредительные руны, давление было таким, что броня не выдерживала. Зубы скрежетали о керамит. Клинок рассекал личинок.

Он едва мог двигать руками, но всё, к чему прикасался его меч, разрывалось на части, и одно это позволило Антону сделать вперёд один шаг, а затем другой. Его словно сжимал кулак, чьи пальцы сжимались, разжимались, а затем сжимались вновь. Кровь покрывала всё. Цепной меч рычал, давясь клочьями плоти и густеющей кровью. Тела личинок под ногами тянули его, будто болото, некоторые лопались под напором, отчего устоять на ногах в жиже становилось ещё сложнее. Если бы Гальба упал, то он бы погиб.

Не было ничего, кроме вцепившихся тварей, ничего, кроме кулака и зубов. Гальба рубил, пилил, разрывал и шёл наверх — один тяжёлый шаг за другим. Антон понятия не имел, как далеко зашёл. Он сражался в одиночестве и не мог пробиться даже к ближайшим братьям. Единственным признаком, что они вообще были рядом, были руны на ретинальном дисплее и крики по воксу.

И, конечно, присутствие Аттика. Голос капитана был слышен всегда. Он приказывал и вдохновлял, он проклинал врагов со всей изобретательностью и жестокостью, а его голос никогда не менялся, оставаясь спокойным и смертельно непоколебимым. Сражаясь во главе наступления, он всегда первым пробивался к следующему уровню. Кому, как не капитану, следовало находить следующий скат по одному лишь наитию и направлять воинов? Гальба зарычал от негодования, когда это произошло вновь, подавив слабую надежду на то, что верхние уровни чисты. Он зарычал вновь, уже от злобы, когда услышал череду резких трещащих звуков, а затем опознавательная руна брата Энния вспыхнула красным и погасла. Прежде, чем воинам удалось прорваться до вершины следующего ската, погасли ещё три руны.

— Вперёд, братья! — приказывал Аттик. — Им не победить нас. Мы не можем проиграть, ведь мы сражаемся с плотью, а плоть слаба. Узрите плоть во всей её мерзости. Вот над чем мы вознеслись навеки. Подобным отвратительным тварям не одолеть машины. Пусть они придут. Пусть они наполнят разлом до вершины. Им не остановить нас, ведь они — отродья прошлого, а мы идём к будущему благодаря чистоте и механической силе, — в речи капитана не было пауз, не был тяжёлых вздохов, Аттик говорил так, словно работал метроном. Каждый звук отмечал удар, каждое слово означало гибель новой личинки, каждое предложение было шагом ближе к победе. Вслушиваясь в слова, даже подсаливаясь и едва не падая на корчащихся телах, Гальба чувствовал, как его захватывает уверенность в неизбежной победе. Ибо как могли порождения плоти одолеть волю Аттика, выкованную и закалённую, ставшую крепче плоти? Невозможность подобного давала Антону сил устоять на ногах, рубить сдавливающие его пальцы кулака и идти вперёд.

Каждый пройденный легионерами шаг был битвой. Каждый метр был одинаков. Кулак никогда бы не отпустил их…

Но отпустил.

Они добрались до уровня, который не был похоронен, до которого ещё не добрался надвигающийся прилив беспозвоночных. Гальба сорвал овившуюся вокруг его груди личинку, вонзил клинок в пасть другой, а затем он вырвался наружу. Он мог видеть. Он мог свободно двигаться. Он задержался достаточно долго, чтобы помочь остальным из арьергарда, а затем бросился наверх вместе с выжившими братьями.

«Мы — победители» — сказал себе Антон. — «Мы не просто выжившие, мы — победители»

А позади них мчались личинки, бурлящая пена вскипевшего котла. Космодесантники были быстрее. Они удалялись всё дальше от потока голодной плоти. На бегу Гальба слышал, как Аттик вызывает Дарраса, приказывая ему спустить вниз больше тросов. Они добрались до верхнего уровня залов и выбежали на утёс. Тросы были прочными, но недостаточно прочными, чтобы выдержать вес более чем двух легионеров за раз, и теперь пришла пора ждать.