огонь в сухой траве, как надеялся доктор Нордстром. К всеобщему удивлению, предложения, сделанные в рамках программы "Ускоренная скрепка", были отвергнуты многими немецкими учеными, к которым они обращались. Когда JIOA обратилась в офис Верховного комиссара с просьбой объяснить причину отказа, Нордстром сообщил, что некоторые из списка "К" были просто "слишком стары, слишком богаты, слишком заняты и слишком сильно недовольны прошлым опытом общения с американцами", чтобы рассматривать бесплатный номер в отеле Alamac в Нью-Йорке как карьерный шаг. Кроме того, в Германии теперь был свой канцлер, и впервые за пять лет многие немецкие ученые увидели, что процветающее научное будущее возможно в их собственной стране.
Другие не могли дождаться приезда в Америку. В соответствии с новой политикой "Ускоренной скрепки", правонарушители класса I теперь могли быть включены в список JIOA. В их число входил доктор Шрайбер, все еще служивший постовым врачом в лагере Кинг. Другим нарушителем класса I был доктор Курт Бломе, бывший заместитель генерального хирурга Третьего рейха и эксперт Гитлера по биологическому оружию. Меч и щит.
И, наконец, доктор Отто Амброс, военный преступник, осужденный в Нюрнберге за рабство и массовые убийства. Зимой 1951 года Отто Амброс был включен в список JIOA для ускоренной рассылки скрепок, хотя он все еще находился в тюрьме Ландсберг.
В январе 1951 г. в офисе Джона Дж. Макклоя было объявлено, что он пришел к решению относительно военных преступников, содержащихся в тюрьме Ландсберг. Комиссия Пека завершила свою работу и рекомендовала "существенно сократить сроки наказания" в большинстве случаев, связанных с длительными сроками заключения. Что касается тех, кто был приговорен к смертной казни, то комиссия рекомендовала Макклою рассматривать каждый случай индивидуально. Также рассматривался финансовый вопрос. В Нюрнберге судьи постановили конфисковать имущество осужденных военных преступников, чьи деньги зачастую были заработаны на спинах рабов, десятки тысяч которых были заточены до смерти. Теперь комиссия Пека предложила отменить это постановление о конфискации. Для Отто Амброса это означало бы, что он может оставить себе то, что осталось от подарка Адольфа Гитлера в размере 1 млн. рейхсмарок , цифра, которая никогда ранее не раскрывалась. Макклой потратил несколько месяцев на рассмотрение рекомендаций комиссии . В это время на него обрушился шквал писем от религиозных групп и активистов в Германии, призывавших освободить военных преступников. Макклой направил из Франкфурта телеграмму в Вашингтон с просьбой о консультации в Белом доме. Белый дом сообщил Макклою, что решение должен принимать он сам.
Джон Дж. Макклой смягчил десять из пятнадцати смертных приговоров. Это означало, что десять человек, осужденных судьями Международного военного трибунала, в том числе командир Мальмедийской резни, считавшейся одним из самых страшных злодеяний в отношении военнопленных, и несколько офицеров СС, руководивших мобильными подразделениями для убийства, называемыми айнзацгруппами, будут возвращены в общество в течение одного-семи лет. Среди смертных приговоров, которые Макклой решил оставить в силе, были смертные приговоры Отто Олендорфу, командиру эйнзацгруппы D, ответственному за девяносто тысяч смертей на Украине, Паулю Блобелю, командиру эйнзацгруппы С, ответственному за тридцать три тысячи смертей в Бабьем Яру в Киеве, и Освальду Полю, главному администратору концентрационных лагерей. Макклой также резко сократил сроки наказания шестидесяти четырем из семидесяти четырех оставшихся военных преступников, что означало освобождение одной трети осужденных в Нюрнберге . 3 февраля 1951 года Отто Амброс сменил свою красно-полосатую джинсовую тюремную форму на сшитый на заказ костюм, в котором он прибыл в тюрьму. Он вышел из ворот Ландсбергской тюрьмы свободным человеком, его финансовое положение было полностью восстановлено.
Генерал Телфорд Тейлор был возмущен. В своем пресс-релизе он заявил: "Вольно или невольно Макклой нанес удар по принципам международного права и понятиям гуманности, за которые мы вели войну". Элеонора Рузвельт спросила в своей газетной колонке: " Почему мы освобождаем так много нацистов? ".
Желание и возможность наказать нацистских военных преступников с течением времени угасли. " Врачи, участвовавшие в убийстве пациентов, продолжали заниматься медицинской практикой, нацистские судьи - председательствовать в залах суда, а бывшие сотрудники СС, СД и гестапо - занимать должности в спецслужбах", - поясняет Андреас Нахама, куратор берлинского Центра документации нацизма. "Даже некоторые руководители специальных мобильных командос ("айнзатцкомандос") [военизированных отрядов уничтожения] пытались сделать карьеру на государственной службе".
В следующем месяце, 27 марта 1951 г., доктор Карл Нордстром направил Чарльза Макферсона, сотрудника группы специальных проектов, на поиски и трудоустройство доктора Курта Блома. Группа специальных проектов состояла из двадцати агентов, каждый из которых имел свой список "К" ученых, которых необходимо было найти. Макферсон узнал, что Бломе живет на Кильштрассе, 34, в Дортмунде, и отправился туда, чтобы побеседовать с доктором.
Во время своего первого визита Чарльз Макферсон узнал , что доктор Бломе в течение недели жил в квартире, примыкающей к частной врачебной практике Бломе в Дортмунде. По выходным он возвращается в свой дом в Хагене, расположенный в двенадцати милях от него, чтобы побыть с семьей. "Его английский язык превосходен, и для поддержания беседы не требуется переводчик", - написал Макферсон в своем отчете. Причина визита, как сказал Макферсон доктору Блому, заключалась в том, чтобы предложить Блому контракт с Operation Paperclip. "Он заявил, что определенно будет заинтересован в этом". Доктор Бломе попросил уточнить детали. "Он считает, что уже слишком стар, чтобы начинать новую работу, и предпочел бы вернуться к биологическим исследованиям или исследованиям рака". Блом упомянул о том, что он уже работал над сверхсекретными исследованиями по борьбе с микробами для британцев в рамках операции Matchbox, британского аналога операции Paperclip. Бломе сообщил, что британцы помогли ему обеспечить безопасность его дома в Хагене. Макферсон уехал из Дортмунда с впечатлением, что пятидесятисемилетний Бломе "очень заинтересован, но ему необходимо получить конкретное предложение, прежде чем он сможет принять решение".
Примерно через три месяца, в четверг, 21 июня 1951 г., Макферсон снова встретился с доктором Бломом. "Я вручил ему копию бланка нашего контракта и сообщил, что мы готовы платить ему около $6400 в год в течение всего срока действия контракта". У Блома возникли дополнительные вопросы. Он спросил Макферсона о покупательной способности этой зарплаты и о том, какие налоги ему придется платить. "Затем у него возникла еще одна просьба, на которую я ответил, что ничего не могу сделать", - написал Макферсон. Бломе сказал, что у него есть "некоторая сумма денег, которая была привязана к профессиональному счету, поскольку было установлено, что это средства нацистской партии". Бломе попросил Макферсона оказать ему помощь в попытке вернуть деньги и изучить "возможности перевода [денег] из марок в доллары",