Мае стояла возле третьего чана. Она сделала какие-то пометки в блокноте и перекрыла вентиль. На полу у ее ног стоял контейнер с десятком пробирок с образцами культур. Мае посмотрела на меня, потом быстро взглянула на потолок — туда, где была вмонтирована камера видеонаблюдения. Мае обошла вокруг чана, я последовал за ней. Там чан заслонил нас от камеры.
Мае сказала:
— Они спят с включенным светом.
Я кивнул. Я тоже понимал, что это значит.
— Они все заражены, — сказала Мае.
— Да.
— И они от этого не погибли.
— Да, — согласился я. — Но я не понимаю, почему.
— Наверное, рои приспособились к существованию внутри человеческого организма.
— Так быстро?
— Эволюционные изменения появляются очень быстро, — сказала Мае. — Ты ведь читал об исследованиях Эвальда.
Да, я читал об этом. Поль Эвальд исследовал холеру. Он обнаружил, что холерный вибрион очень быстро видоизменяется, чтобы эпидемия не угасала. В местах, где нет запасов обеззараженной воды, только грязная канава посреди деревни, откуда население набирает воду, возбудитель холеры очень вирулентен и агрессивен и поражает множество народу. Заболевшие люди умирают сразу, в огромных количествах — от массивной, изнуряющей диареи. В их испражнениях содержатся миллионы холерных вибрионов, которые попадают в источник воды и заражают всех остальных жителей деревни. Таким образом холера распространяется дальше, и эпидемия продолжается.
Но в тех местах, где санитарные нормы соблюдаются и люди пользуются обеззараженной водой, холерный вибрион не может распространяться таким образом. Заболевший умирает, но инфекция, содержащаяся в его испражнениях, не попадает в источники воды. И, соответственно, не заражает других людей — и эпидемия угасает. В таких обстоятельствах холерный вибрион видоизменяется и переходит в форму с менее выраженной вирулентностью — чтобы зараженный человек мог ходить и распространять инфекцию контактным путем, через грязное белье и тому подобными способами.
Мае предположила, что то же самое произошло и с роями. Они выработали менее агрессивную форму, которая может передаваться от человека к человеку контактным путем.
— Жуть какая… — проронил я.
Мае кивнула.
— Но что мы можем с этим сделать?
И она тихо заплакала, по ее щекам потекли слезы. Мае всегда была такой сильной… Мне сделалось не по себе, когда я понял, до какой степени она расстроена. Мае покачала головой:
— Джек, мы ничего не можем сделать. Их четверо. Они сильнее нас. Они убьют нас точно так же, как прикончили Чарли.
Мае прижалась лицом к моему плечу. Я обнял ее, но не смог успокоить. Потому что понимал — она права.
У нас не было никакого выхода.
Уинстон Черчилль однажды сказал, что когда в человека стреляют, он начинает соображать очень быстро. И у меня сейчас тоже мысли как будто понеслись вскачь. Я думал о том, что совершил ошибку и должен ее исправить. Даже несмотря на то, что это обычная человеческая ошибка.
Учитывая, что мы живем в эпоху всего эволюционного — эволюционной биологии, эволюционной медицины, эволюционной экологии, эволюционной психологии, эволюционной экономики, эволюционной компьютерной техники, — даже странно, насколько редко люди мыслят категориями эволюции. Как будто для людей это некое «слепое пятно». Мы воспринимаем окружающий мир как череду застывших картинок, хотя на самом деле жизнь — непрерывно изменяющийся процесс. Конечно, мы понимаем, что мир все время меняется, но ведем себя так, как будто ничего такого не происходит. Мы отрицаем реальность изменений. Поэтому изменения всегда нас удивляют. Родители всегда удивляются, когда замечают, что их дети взрослеют. Они ведут себя с детьми так, будто их отпрыски все еще маленькие, хотя дети давно уже выросли.
И я тоже удивился эволюционным изменениям роев. На самом деле ведь ничего не мешало роям эволюционировать сразу в двух разных направлениях. Или, если уж на то пошло, в трех, четырех, десяти направлениях. Я должен был это предвидеть. Я должен был ожидать этого, должен был предусмотреть такую возможность. Если бы я подумал об этом заранее, я был бы подготовлен к той ситуации, которая сложилась сейчас.
Но вместо этого я рассматривал рой только как одну проблему — проблему, актуальную только здесь, в пустыне, — и полностью упустил из виду все другие возможности.
«Это называется отрицанием, Джек».
Сейчас я обдумывал, какие еще возможности я мог упустить. Что еще я не заметил, на что еще не обратил внимания? Где я свернул с верного пути? Какие первые признаки зарождающихся проблем я упустил из виду? Наверное, дело было в том, что мое первое знакомство с роем вызвало у меня сильную аллергическую реакцию, от которой я едва не погиб. Мае сказала, что это аллергическая реакция на коли-токсин — токсин кишечной палочки. То есть в том рое содержались бактерии — кишечные палочки. И этот токсин, очевидно, появился в результате эволюционных изменений в кишечной палочке, которые отразились на свойствах роя. Ну, с такой точки зрения присутствие фага в чане с бактериями тоже является эволюционным изменением — вирусной реакцией на бактерии, которые…
— Мае, погоди минутку… — попросил я.
— Что такое?
Я сказал:
— Возможно, мы все-таки можем кое-что сделать, чтобы их остановить.
Мае отнеслась к моей идее скептически — я понял это по выражению ее лица. Но она вытерла слезы и слушала меня очень внимательно.
Я сказал:
— Рой состоит из наночастиц и бактерий — правильно?
— Да…
— Бактерии вырабатывают исходный материал, составляющие части, из которых собираются наночастицы. Правильно? Да. Значит, если бактерии погибнут, рои тоже погибнут?
— Наверное… — Мае нахмурилась. — Ты думаешь об антибиотиках? Хочешь дать всем антибиотики? Но, чтобы подавить кишечную палочку, понадобится очень большое количество антибиотика и придется принимать лекарство несколько дней подряд, и я не думаю, что…
— Нет. Я думаю не об антибиотиках, — я постучал пальцем по чану. — Я думаю вот об этом.
— Фаги?
— Почему бы и нет?
— Не знаю, сработает ли это… — сказала Мае и нахмурилась. — В принципе, возможно, что-нибудь и получится. Только… Как ты собираешься ввести им фаги? Ты же понимаешь, они не согласятся просто выпить микстуру.
— Тогда мы рассеем фаги в воздухе, — сказал я. — Они будут вдыхать фаги, ни о чем не подозревая.
— Ну-у… А как мы рассеем фаги в воздухе?
— Очень просто. Не отключай этот чан. Наоборот, подключи его к производственной линии. Пусть бактерии изготавливают вирусы — много вирусов. А потом мы выпустим их в воздух.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});