Я ничего не сказал, но он меня понял. Кивнул молча, взял оружие в руки, передернул затвор, как-то несерьезно лязгнувший. Через большое окно я увидел, как он зацепил из магазина маленький патрон. Сэм вздохнул, что-то прошептал, а затем быстро сунул ствол пистолет в ухо псу и нажал на спуск. Хлопнуло, словно какой-то мальчишка взорвал маленькую петарду.
– Надо закончить, – хрипло сказал Сэм, поднимаясь на ноги. – У нас есть работа.
23 апреля, среда, утро. Лафкин, округ Анджелина, Техас, США.
Мы прожили в Лафкине пять дней, ожидая отправления конвоя в Теннесси и заодно занимаясь подготовкой к дороге.
К счастью, Сэм оказался крепким мужиком, гибель Сокса не вогнала его в депрессию, чего я, если честно, опасался. Пса мы похоронили на въезде в город, выстрелили в воздух, отдав последний долг, и больше Сэм о нем ни разу не упоминал, хотя видно было, что потеря для него большая.
Переделка машин под новые условия существования была в городе Лафкине вполне распространенным бизнесом. Взамен оставляемого фургона и двадцати пустых бочек для топлива, нам удалось договориться о модификации наших трофеев в одном гараже возле вокзала. На больше сторговаться не удалось, фургон почти ничего не стоил, его взяли только из-за полного привода, больше на бочки польстились. Солнечную панель отдавать не стали, завернули, обклеили и спрятали в грузовик. Вдруг пригодится?
Но сделали много и быстро. На могучий бампер эвакуатора наварили не менее могучий кенгурятник из труб и стального уголка. Сделали откидную решетку на лобовое стекло, причем и для "кодьяка", и для "фрейта". Бампер "фрейта" заменили стальной балкой, закрепленной прямо на сверхпрочной грузовой раме, и на балке тоже было нечто вроде отбойника.
"Кодьяку" сварили еще и что-то вроде гигантской корзины на кузов, свисающей назад, так как эвакуатор все же машина короткая, заканчивается прямо над задними колесами. А так появились борта, за которыми разместилась тонна солярки в бочках, мотоцикл и часть груза. Тележку для буксировки, которую подсовывали под колеса буксируемого автомобиля, выбросили, она весила пару центнеров, оставили только стрелу с крюком и лебедку – на случай, если придется разгребать завал или вытаскивать грузовик откуда-нибудь.
И последнее, что сделали с "фрейтом" – срезали весь верх фургона, метра на полтора вниз, ниже крыши кабины. Просто спилили, стянув сверху в нескольких местах трубами, оставив открытый кузов, заделав боковые двери и модернизировав задние. Во-первых, это снизило габариты машины, а заодно дало огромную экономию веса, бокс – штука капитальная. Бочки разместили рядами и накрыли брезентом, который нам подкинули автомеханики в счет стоимости работ. Еще здоровый кусок оранжевого брезента накрыл груз "кодьяка". Теперь мы снова представляли собой конвой, да еще и с толком подобранный – впереди должен был идти полноприводный могучий "кодьяк", способный просто сметать преграды со своего пути, а следом – машина с грузом.
В довершение подобрали нам по три запаски, из бэ-у, но достаточно свежих, и на этом процесс переделки машин завершился к обоюдному удовольствию сторон. В последний день перед выездом мы добрались до станции, где нам залили в бочки почти десять тонн солярки. Теперь мы были готовы к выезду.
Конвой тронулся в шесть утра, неторопливо, уверенно, солидно. Полтора десятка восемнадцатиколесников, груженных бочками, четыре бронированных "хамви" с крупнокалиберными пулеметами и автоматическими гранатометами на крыше, два "страйкера", радиофургон, техничка, "машина разграждения" – здоровый "Интернешнел" с краном и отвалом и два "сабёрбена" с начальством, в одном из которых ехал и наш благодетель Зак. Все всерьез, не в шашки играют.
Перед выездом я с удивлением спросил, почему они не гоняют именно наливники? И эффективность выше, и влезет больше, но был посрамлен – а в чем им тогда везти сюда товар на обмен? Действительно, не подумал. Как-то до конца мыслить новыми категориями не получается.
Нас поставили в самый хвост колонны, как раз перед замыкающим "страйкером". Установили связь, предупредили, что если не будем откликаться на запросы на дежурной частоте, то нас просто изгонят из колонны. Ну, это понятно. К счастью, переносные Си-Би-рации у нас имеются, парочка как раз, спасибо разграбленному дому в Юме, где жил владелец магазина "аутдорз", причем неплохие, четырехваттные. Были там в коробках и стационарные, но устанавливать в машину не стал, понимал, что времени снимать может и не оказаться, а просто бросать жалко. Между собой, кстати, мы общались вообще по туристическим полуваттным болталкам, и ничего, не жаловались пока.
– Скорость на маршруте следования сорок миль в час, экономим топливо. Всем быть внимательными, – раздался голос по радио, и конвой пошел вперед.
Загудело в унисон множество моторов, колонна сначала растянулась, как резиновая, потом снова поджалась, и пошла, и пошла.
После одиночного путешествие ехать среди множества вооруженных людей. Под прикрытием брони, было настоящим подарком. Можно было глазеть по сторонам спокойно, понимая, что зомби, мутанты и мелкие банды нам теперь не противник. Можно было расслабиться немного, болтать с Дрикой, крутить по-американски легкий руль одним пальцем и вообще после всего пережитого чувствовать себя как на курорте.
Конвою прятаться особой надобности не было раз уж шли в силах тяжких, поэтому выехали они на основную местную трассу – шоссе номер 59, это я все закоулками своим маршруты планировал. Гладкий асфальт, яркое солнце, мелькающие слева и справа фермы, лесочки и поля.
Проскочили следующий город – Накодочес, причем культурно, по окружной дороге. Город тоже был людскими владениями, с заметным присутствием военных. Похоже, что мечта Техаса о самостоятельности осуществилась, хоть и на печальный манер – мало кто оказался в таком выигрышном положении как они – с нефтепромыслами, портами, заводами, нефтехранилищами, военными и военными складами. И голод им не грозил бы даже если вокруг была пустыня – и кукуруза растет в Техасе прекрасно, и коровы самые большие и толстые. Недаром отсюда мясо по всему миру поставляют.
Если бы семья моя была здесь – здесь бы и остался. И люди кругом, и укрепились хорошо, и даже климат благодатный, в этом вопросе Москва ну никак не сравнивается. Пока живешь – все нормально, вроде бы, а когда покинешь, сразу все вспоминается – и зима в половину года, когда вид грязных сугробов начинает доводить до бешенства, и лето, которое не каждый год есть, иногда вместо него затяжная осень, плавно длящая зимнюю депрессию после кратких весенних проблесков оптимизма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});