Но сейчас ей было не до приятных воспоминаний. Во время купания в уши попала вода, и необходимо было как можно быстрее избавиться от мешающего слышать что-либо неприятного хлюпанья. Отлично скоротала время! Сегодня будет единственная возможность довести Науру до приступа гнева, а уши, которым предстоит определить, причастна эта женщина к заговору или нет, оглохли от попавшей в них воды. Девушка быстро натянула одежду и, сердясь на себя, порывисто связала волосы полотенцем. Теперь они ей не мешали, и она начала резко трясти головой в разные стороны. Наконец вода в ушах булькнула последний раз, и Шантель, как это всегда бывает в такие моменты, показалось, что она в состоянии слышать сейчас даже малейший шорох. И она услышала…
— Так и знала, что здесь кто-то плещется, — произнес раздраженный женский голос. — Этот дурацкий бассейн никогда не пустует. Эй, не лучше ли тебе вертеться сейчас перед зеркалом, а не здесь? Или Джамиль наконец призвал к себе другую?
Ошарашенная Шантель молчала. Опустившись на скамейку, она изумленно смотрела на женщину, которая стояла в дверях. Неужели это она? Но как это может быть? Ее евнуха зовут не Али, а Орджи. Да она и ничего не выиграет в случае смерти дея. У нее нет никакого резона участвовать в этом злодействе. Но голос!
— Что уставилась, англичанка?
Теперь и этот тон. Сомнений нет, это она!
— Убийца! — уверенно и четко произнесла Шантель, поднимаясь. — А я ведь была уверена, что преступница — Наура. Но убийца — ты, признайся!
— Ты сошла с ума! Я никого не убивала.
— Возможно, собственными руками и нет. Но ты платила за эти мерзкие преступления, а это одно и то же.
— Не понимаю, чего ты мелешь, — хрипло произнесла женщина.
— Ты все прекрасно понимаешь. Я слышала ваш разговор с Али возле парной, когда ты приказала убить бедного Мюрада. Ты же видела, как я потом выходила? Из-за этого ты попыталась и меня отравить, Мара!
Последнее было только предположением. Но именно это обвинение и сработало. Женщина сбросила маску невинности, посчитав, видимо, что притворяться далее не имеет смысла.
— Очень жаль, что это не удалось. В случае удачи ярость и горе дея принесли бы мне новые драгоценности. А они мне очень нужны для осуществления задуманного.
— Тем более что тебе стало труднее воровать их, поскольку все в гареме знают, что среди нас находится опытная воровка.
— С этим я справлюсь. Хотя ты права, сейчас это стало несколько опаснее.
Шантель удивленно покачала головой. Мара, казалось, даже хвастает своими преступлениями и не испытывает страха от того, что она разоблачена.
— И все для того, чтобы убить Джамиля? Зачем? Не из-за того же, что тебя порют. Мне говорили, что тебе это нравится.
— Да что ты знаешь об этом, глупая сучка? — закричала неожиданно пришедшая в бешенство Мара. — Я ненавижу его! Я ненавижу всех мужчин, а Джамиля в первую очередь. Ведь это он раскрыл мой позор и пользуется им. Ты думаешь, я испытываю гордость от того, что могу ощутить удовлетворение только через боль? Да попадись мне тот мерзавец, который сделал меня такой, я бы… Я бы изрубила его на мелкие куски, постепенно, чтобы он до последнего момента корчился в мучениях. Но прежде я бы поджарила его яйца и его…
— Мне искренне жаль, что твой первый опыт общения с мужчиной воздействовал на тебя так… так необычно. Но ведь Джамиль не делал с тобой ничего такого, что ты сама не хотела. Ты могла бы в любой момент положить конец своему особому положению, если бы рассказала о том, что испытываешь.
— Никто не может отказать дею делать то, что он хочет.
— Не правда. Я отказываю.
— И как долго? — усмехнулась Мара. Щеки Шантель порозовели, но смущение не означало, что Маре удалось переубедить ее.
— Со мной было по-другому. Можно сказать, что ему удалось соблазнить меня, но не запугать. А потом, этого бы никогда не произошло, если бы Джамиль мне не понравился по-настоящему.
— Что ж, тебе повезло. Ты понадобилась ему для ласк, а я, чтобы причинять боль, — выпалила Мара. — И Орджи сразу сказал мне, что выбора у меня нет.
"Отсутствие выбора». Именно это утверждение Шантель не выносила и никогда не соглашалась с ним. И ей ведь внушали, что выбора у нее нет. Так что состояние, в котором оказалась Мара, когда услышала эти страшные слова, ей понятно. Но с другой стороны, ведь Шантель не испугалась и никто не применил к ней силу. Все это оказалось лишь пустой угрозой, направленной на то, чтобы сделать женщину более покладистой. Почему с Марой должно было быть иначе? Джамиль оказался вовсе не таким жестоким тираном, каким она посчитала его поначалу.
— Ты должна была попытаться прекратить такие отношения с деем, а не молча копить обиду на него. Джамиль на самом деле очень добрый и спокойный человек. Скажи-ка, сколько раз он использовал тебя в качестве громоотвода своего гнева, пока ты не организовала этот заговор с целью убить его?
— И одного раза было больше чем достаточно!
— Но подсылая к нему наемных убийц, ты только усиливала свои собственные мучения. Или ты рассчитывала, что будет по-другому?
— И одного раза было достаточно, чтобы убить его! — продолжала, не слушая, Мара.
— Все это так глупо! — сердито перебила ее Шантель. — Неужели ты не знаешь, что в случае смерти Джамиля все мы станем собственностью нового дея, хотим того или нет. Таковым будет Селим. Как я слышала, более жестокого, безжалостного человека трудно сыскать. Неужели ты думаешь, что он не узнает о твоей слабости и не начнет использовать ее куда более часто, чем Джамиль? Есть мужчины, которые получают удовольствие, делая другим больно. Судя по рассказам, он как раз принадлежит к их числу.
Мара неожиданно рассмеялась.
— Я не такая дура, как ты думаешь, англичанка. Селим больше не может причинить кому-либо вред. Вот уж несколько месяцев, как он мертв. Один из его рабов убил его и тайно захоронил в Истамбуле.
У Шантель даже перехватило дыхание. Уж больно удивительной и необычной была услышанная только что новость.
— Как ты узнала об этом?
— Убивший Селима раб оказался настолько глупым, что вернулся в Барику и, изрядно напившись, похвастался содеянным перед своим старым другом. А этим старым другом был Али, у которого хватило ума заставить болтуна замолчать навсегда. Благодаря его предусмотрительности произошедшее в Истамбуле для всех осталось тайной.
— А тебе Али рассказал, да?
— Конечно. Он знал, как я ненавижу Джамиля, и сразу сообразил, какие прекрасные возможности для его устранения открываются. Ведь все подозрения в убийстве дея пали бы на Селима. А покойник, как известно, не может оправдаться.
— Но с какой стати Али решил заняться твоими проблемами? Он же евнух. И даже не подчиняется тебе.