Читать интересную книгу Солженицын – прощание с мифом - Александр Островский

«Сбор материалов для исторической эпопеи – пишет он сам, – работа, которой есть ли границы? Есть ли конец? Десятилетия для него и нужны, не меньше. А сбор народного типажа – фотографии, рисунки, или словесные описания наружностей, одежд, манеры держаться, говорить – солдат, крестьян, фабричных рабочих, офицеров, штатских интеллигентов, священства. По долгим поискам, случайным крохам накопляется, накопляется – чтоб, например, единожды изобразить живое, шумное многосолдатское собрание. Обьем заготовленного, изученного материала относится к обьему окончательного авторского текста иногда стократно, а уж двадцатикратно -запросто и сплошь» (15).

Как правильно сказано. С учетом этого попробуем представить, какая же титаническая работа требовалась для написания «Красного колеса»: «Август» – 1013 стр. (16), «Октябрь» – 1181 стр. (17), «Март» – 2898 стр. (18). «Апрель» – 1161 стр. (19), итого – 6253 типографских страниц. Возьмем соотношение художественного текста и «заготовленного, изученного материала» как 1 к 20. В таком случае для написания 6250 страниц требовалось не менее 125000 страниц «заготовленного, изученного материала». Но это – тот материал, который требовалось собрать, как отмечает сам автор эпопеи, по «случайным крохам». Сколько же нужно было тогда перелопатить источников, чтобы по «случайным крохам» отобрать материал в 125 тыс. страниц? Точного ответа на этот вопрос у нас нет, но, как совершенно правильно утверждает сам автор: «Десятилетия для него и нужны, не меньше» (20). Десятилетия.

С учетом этого А.И.Солженицын пытается создать впечатление, будто бы он работал над романом почти всю жизнь, с 1936 по 1991 г. – 55 лет. Однако за 1936-1941 гг. им были сделаны наброски, составившие лишь «две тетрадочки» (21). В 1941-1945 гг. от романа его отвлекла война, в 1946-1956 – ГУЛАГ и ссылка. Но и после освобождения он вернулся к замыслу романа только в 1963 г., а начал его писать еще позже, лишь весной 1969 г. Между тем в 1989 г. работа над эпопеей в основном была завершена. Поэтому в действительности она продолжалась не 55, а около 20 лет. Это вынужден признать и сам Александр Исаевич. «Я очень долго работал над эпопеей “Красное колесо”, сам замысел я носил 54 года, над ним работал непрерывно 20 лет» (22).

Так ли уж непрерывно? Ведь с 1969 по 1989 гг. был завершен «Теленок», написано «Зернышко», созданы нелитературные воспоминания, накопилось три тома публицистики, был доработан «Архипелаг», издано 10 томов собрания сочинений. Неужели все это делал за Александра Исаевича кто-то другой? А ведь были дни, недели и даже месяцы, когда просто не писалось или же отвлекали совершенно другие дела (Нобелевская премия, РОФ, судебные тяжбы, библиотека воспоминаний, поездки, переписка и так далее). Вспомним, что за «Август» А.И.Солженицын взялся только летом 1969 г., а уже осенью оказался перед лицом творческого кризиса, что осенью 1970 г. от романа его отвлекала Нобелевская премия, что почти половина 1971 г. ушла на постороние дела и болезнь, что в конце 1971- начале 1972 г. его опять отвлекала премия, что в 1973-1976 гг. работа над эпопеей вообще почти прекратилась и так далее. Поэтому на протяжении 1969-1989 гг. А.И.Солженицын непосредственно занимался эпопеей максимум 10 лет.

И за это время ему удалось не тольконаписать 6250 страниц, но и «по случайным крохам» собрать необходимый фактическйи материал. Объем которого превышал 125 тысяч страниц, что дает не менее тысячи странци в месяц.

Это уже не крохи. Это лавина.

А ведь этот материал нужно было найти, тем или иным способом скопировать или сделать выписки, прочитать, осмыслить, найти ему место в эпопее и переплавить в художественный текст.

Как считали некоторые журналисты, для такой работы нужны были усилия целого института. Это признавал и сам А.И.Солженицын: «Мы рассчитывали с женой, что нам нужно было бы 11 или 12 сотрудников. Но мы работаем вдвоем. Таким образом, я – писатель, она – институт» (23). Затем, когда этот ответ стал вызывать иронию, Александр Исаевич вынужден был признать, что имеет, кроме жены, и других «помощников» (24). Но кто именно помогал ему и насколько велика была их роль, об этом Александр Исаевич скромно умалчивает.

Как тут не вспомнить версию профессора Н.Ульянова?

Но некоторые фамилии нам все-таки известны. Вот признание самого А.И.Солженицына: «…Гувер…слал мне ксерокопии материалов чуть не пудами, а стараниями Е.А. Пашкиной еще добавились и микрофильмы всех петербургских газет революции» (25)

Вскользь Александр Исаевич упоминает еще одного помощника: «Есть еще у нас близкий, сочувственный автор – Александр Серебренников, в Нью-Джерси…оказался полезным мне в сотрудничестве для Красного колеса: добывал редкие издания и еще более редкие, недоступные сведения» (26). Саша Серебреников – писал В.Аллой, – друг Штейнов – это “мой приятель еще по римским временам, историк и архивист”, – «денно и нощно пахавший на Солженицына, накачивая фактами его колеса» (27)

А вот свидетельство В.Е.Максимова о заместителе главного редактора “Нового русского слова” Юрии Сергеевиче Сречинском, который умер в Нью-Йорке 23 февраля 1976 г. (28): «После появления Солженицына на Западе он оказался среди его самых преданных и последовательных поклонников. Откликнувшийся на публичный призыв писателя, Сречинский собирал для него исторические документы, мемуары, письменные свидетельства, регулярно снабжал его информацией, необходимой романисту в его работе над «Красным колесом» (29).

Обозревая литературное творчество А.И. Солженицына, прежде всего приходится констатировать, что пока нам неизвестны ни его довоенные произведения, ни его рассказы военного времени. Однако сам он был невысокого мнения о них и считал, что серьезно стал писать только в 1948 г., т.е. когда ему было уже около тридцати лет.

В это время, как мы знаем, он писал оставшуюся неоконченной повесть о войне и автобиографическую поэму «Дороженька». Что касается повести – это скорее очерки, чем художественное произведение, а поэма написана такими стихами, которые в лучшем случае можно назвать посредственными. Затем А.И.Солженицын обратился к пьесам, но ни одна из четырех написанных им пьес не может быть названа даже посредственной. Написать пьесу, в которой было бы около ста действующих лиц («Республика труда»), значит, ничего не понимать не только в сценическом искусстве, но и в литературе. Не зря А.Т.Твардовский, ознакомившийся с ней и отметив чрезмерное обилие героев, ограничился только одной фразой: «Вижу дело фуево» (30). Поражает и опубликованный текст «Пленников». Пьеса состоит из десяти картин, из которых первые две и последняя написаны в стихах, если конечно это можно назвать таковыми, а остальные семь в прозе (31). Представьте. На сцену выходят герои, два действия подряд изъясняются высоким штилем, затем переходят на прозу, а завершают опять стихами.

Таким образом, приходится констатировать, что к лету 1955 г., когда А.И.Солженицыну шел уже 37-й год, он как писатель еще ничего собою не представлял. В связи с этим возникает вопрос: как автор посредственных стихов 1946-1953 гг. и бездарных пьес 1948-1954 гг. мог стать автором неплохой прозы 1955-1971 гг.?

А далее мы видим, как в его литературном творчестве беллитриста вытесняет публицист. Получается, что беллетрист остался в СССР, а за границу был выслан публицист. Считая «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор» выдающимися литературными произведениями, М. Розанова писала: «В какую-то минуту я даже заподозрила, что лучшие вещи – «Один день» и «Матренин двор» – были хорошо отредактированы в «Новом мире», где текстами занималась замечательный редактор Ася Берзер. Может, это ее работа, я не знаю. Но не могу поверить, что «Матренин двор» и «Красное колесо» написала одна рука» (32).

*«Один из его бывших русских редакторов рассказывал мне, -писал о А.И.Солженицыне бывший американский посол в Москве Бим, – что его первые рукописи содержали массу красноречивого, но непереваренного материала, который требовалось организовать в понятное целое. Оригинал его «Одного дня из жизни Ивана Денисовича», который Хрущев позволил опубликовать, был в три раза длинее окончательного варианта и перегружен вульгаризмами и…пассажами, которые нуждались в редактировании» (J. Beam. Zmultiple Exposure: An amer. Ambassador`s unique perspective on East-west iss. N.Y., 1978. P.232-233).

В связи с этим, как утверждает М.В.Розанова, появилась шутка, что КГБ выслало за границу совсем другого А.И.Солженицына. «В нашем доме даже шутили – а не пора ли организовать Общество защиты Солженицына, не пора ли предьявить счет КГБ: «Братцы, вы прислали нам не того, отдайте нам настоящего» (33).

Как бы там ни было, в 1991 г. дело всей жизни А.И.Солженицына было завершено. «Красное колесо» покатилось к читателям. Можно было собирать вещи и возвращаться домой.

Однако домой Александр Исаевич не спешил.