– Да, разумеется.
– Хорошо. А другой робот должен сделать то же, получив столь же невинное и безвредное, с его точки зрения, поручение, правильно?
– Ну?
– А что если два приказа, каждый из которых совершенно невинен, вместе образуют преступление?
– Что такое? – Лицо Либига приобрело землистый оттенок.
– Я хотел бы услышать мнение специалиста, – невозмутимо продолжал Илайдж Бейли, – мой случай, конечно, гипотетический. Предположим, некий человек говорит роботу: налей немного этой жидкости в стакан с водой, который находится там-то. Жидкость совершенно безвредна, но мне нужно знать ее действие на воду. Потом вода будет вылита. После того, как ты это сделаешь, забудь о своем поступке.
Либиг молчал.
– Если вы прикажете роботу добавить в стакан с водой таинственную жидкость, – продолжал Бейли, – и затем предложить эту воду человеку, Первый Закон заставит робота воспротивиться: какова природа этой жидкости? Не причинит ли она вред человеку? И даже после вашего объяснения робот не решится предложить человеку воду с добавленной в нее неизвестной жидкостью. Но ему ясно сказано – воду пить никто не будет. Первый Закон здесь ни при чем. Разве робот не послушается приказа?
Либиг все еще молчал, его глаза сверкали, веко нервно подергивалось.
– Теперь рассуждаем далее. Другой робот, не зная, что проделано с водой, спокойно предлагает ее человеку, после чего тот умирает.
– Нет! – закричал Либиг. – Нет!
– А почему нет? Каждое из данных действий само по себе невинно. Только вместе они приводят к убийству. Вы отрицаете, что подобная вещь может произойти?
– Убийцей будет тот, кто отдал приказ роботу, – воскликнул роботехник.
– Рассуждая философски, конечно. Но непосредственными убийцами являются оба робота, или, если не убийцами, то орудиями убийства.
– Ни одно живое существо не отдаст таких приказов!
– Тем не менее такой человек нашелся. Вы, наверно, слышали о попытке отравить главу Департамента Безопасности Солярии?
– Всех правителей Солярии об этом известили, – пробормотал Либиг.
– В таком случае вы знаете, что Груэр был отравлен во время обеда. Все произошло на глазах у меня и моего коллеги мистера Дэниела Оливо с Авроры. Вы можете как-нибудь иначе объяснить, каким образом попал яд в еду Груэра? Ведь в поместье не было ни одной живой души.
– Я – не детектив и ничего не могу объяснить.
– Но я сообщил вам о своей гипотезе. Я бы хотел знать, правдоподобна ли она? Могли ли два независимых действия, которые с точки зрения робота являются совершенно невинными, привести к преступлению? Вы – опытный роботехник, доктор Либиг. Я вас спрашиваю, – землянин повысил голос, – правдоподобна ли моя теория?
Растерянный, оглушенный Либиг еле пролепетал:
– Да, пожалуй, до известной степени…
– Очень хорошо. Это многое проясняет.
Либиг неотрывно глядел на Бейли. Руки, сжатые в кулаки, опустились на колени и медленно начали разжиматься. Бейли молчал. Либиг заговорил быстро и нервно.
– Правдоподобно. Только теоретически, конечно. В действительности все обстоит сложнее. Надо очень умело управлять роботами для того, чтобы заставить их нарушить Первый Закон.
– Безусловно, – ответил Бейли, – безусловно. Скажите, кстати, вы – единственный роботехник на всех Солярии?
– Что за глупый вопрос. На Солярии имеется свыше двадцати роботехников.
– Но вы считаетесь лучшим?
– Так оно и есть…
Либиг сказал это просто, без всякой аффектации.
– А Дельмар работал с вами?
– Да.
– Я слышал, что незадолго до смерти он собирался прекратить работу с вами?
– Кто сказал вам такую чушь?
– Наверное, доктор Дельмар, неодобрительно относился к вашему нежеланию вступать в брак?
– Возможно, Рикэн был истинным солярианином. Но эти соображения никак не влияли на наши деловые взаимоотношения.
– Я хотел бы знать, в каком состоянии находился тот робот, который работал в лаборатории Дельмара во время его убийства?
Либиг не смотрел на Бейли, его лоб пересекла глубокая морщинка.
– Робот пришел в совершенную негодность, – медленно ответил он.
– Неужели он оказался полностью негодным? Даже не мог ответить ни на какие вопросы?
– Ни на один, – голос роботехника звучал твердо. – Позитронный мозг не выдержал испытания. Произошло короткое замыкание. Ни один канал позитронного мозга не остался неповрежденным. Ведь робот был свидетелем убийства, которому он не смог помешать и…
– А почему, кстати, он не смог помешать?
– Кто знает? С этим роботом проводил эксперименты сам Дельмар. Я не знаю, в каком состоянии находился робот. Возможно, Дельмар приостановил все реакции робота, пока он исследовал какой-нибудь определенный элемент в момент своего убийства. Могут существовать другие объяснения поведения робота. Во всяком случае, налицо было явное нарушение Первого Закона и, естественно, этого было достаточно, чтобы все каналы пришли в полную негодность.
– Но если робот был физически не в состоянии воспрепятствовать убийству, разве он несет какую-либо ответственность за него? Разве Первый Закон требует невозможного?
Либиг пожал плечами.
– Первый Закон, несмотря на все ваши старания опорочить его, не допускает послаблений. Если нарушен Первый Закон, робот уничтожается. И знаете, я должен огорчить вас, инспектор, – с язвительной улыбкой продолжал спейсер, – ваша гипотеза относительно того, что серия невинных действий, производимых роботами, в итоге может привести к преступлению, нисколько не поможет вам в расследовании убийства Дельмара.
– Интересно, почему?
– Потому что смерть наступила не от отравления, а от удара по голове. Это уже никак не может выглядеть невинным действием, не так ли? Вы сами понимаете, что ни один робот не способен ударить человека.
– Ну, а если предположить, что робот привел в действие какой-то механизм, нанесший удар Дельмару, тогда что?
Солярианин презрительно улыбнулся.
– Послушайте, землянин. Я внимательно осмотрел место убийства. И не я один. Вы понимаете, убийство у нас на Солярии случается не очень часто. Нет ни малейших признаков каких-либо механических приспособлений, с помощью которых можно было бы осуществить удар, понимаете, никаких!..
– И также не найдено само орудие убийства?
– Вы – детектив, вы и должны найти его… Если сможете, конечно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});