А вот как эти последние месяцы разворачивались события на острове…
После экскурсии на восточный берег острова, в которой приняли участие оба семейства и которая завершилась открытием реки Монтроз, с началом летнего сезона в Скальном доме стали готовиться к новому походу. Для осмотра южной горной цепи отправились в путь господин Уолстон, Эрнст и Жак; они водрузили на вершине пика Йоханна Церматта британский флаг. Все это произошло за двенадцать дней до того, как шлюпку с капитаном Гульдом и его друзьями принесло волной к южному берегу острова. Если бы экскурсию продолжили по другую сторону хребта, то… они непременно встретили бы капитана Гульда в Черепашьей бухте! И в таком случае скольких невзгод и волнений удалось бы избежать и одной, и другой стороне! Но, как мы знаем, господин Уолстон и оба брата не решились рисковать на бесплодном плато, которое уходило на юг, и поспешили в направлении Зеленой долины.
Благодарные слушатели внимали и рассказу о том, как Жак, увлеченный преследованием слоненка, наткнулся на лагерь туземцев, как они его пленили и как ему удалось ускользнуть от них. Благодаря этому случаю обитателям Скального дома стало известно о высадке целой толпы туземцев на восточном берегу острова.
О страхе, который испытали тогда обе семьи, теперь уже решено было не говорить. Как и об ожидании нападения на Скальный дом, об организации круглосуточного дежурства…
В течение трех месяцев не произошло никаких тревожных событий. Дикари не показывались ни со стороны Восточного мыса, ни из внутренних районов Земли обетованной. Можно было даже подумать, что они окончательно покинули остров.
Впрочем, не это более всего волновало колонистов. «Ликорн», прибытие которого ожидалось в сентябре или октябре, не появился у берегов Новой Швейцарии. Жак почти не покидал Панорамный холм, до боли в глазах вглядываясь в морскую даль в надежде заметить на горизонте корвет. Но каждый раз возвращался в Скальный дом так и не увидев его.
Кстати, надо сказать, чтобы уж больше к этому не возвращаться: корабль, замеченный Уолстоном, Эрнстом и Жаком, когда они находились на пике Йоханна Церматта, мог быть только «Флегом», о чем свидетельствовало совпадение дат. Трехмачтовое судно, попавшее в руки негодяя Борупта, приблизившись к острову, повернуло в сторону Зондских островов, и больше о нем никто никогда не слышал.
Наконец прошли последние недели года, тоска сменилась отчаянием. Минуло уже пятнадцать месяцев, как «Ликорн» покинул Новую Швейцарию, и надежды увидеть его снова у берегов острова не осталось никакой. Женщины оплакивали без вести пропавших. У всех опустились руки.
«Зачем заботиться о процветании острова? — думали они. — Строить фермы, засевать новые поля, орошать землю, плодородие которой и без того намного превышает наши потребности?.. Зачем все это, если дети, братья, сестры и друзья никогда не возвратятся на свою вторую родину, где мы были так счастливы и могли бы быть счастливы еще очень долго?..»
И после крайне долгого отсутствия «Ликорна» пришлось поверить в то, что он потерпел крушение в открытом море, пошел ко дну со всеми людьми и имуществом и новостей о нем больше не будет ни в Англии, ни в Земле обетованной!..
Если бы все шло по плану, то корвет, учитывая даже остановку на несколько дней в Кейптауне, через три месяца после выхода из бухты Спасения должен был прибыть в Портсмут, порт его приписки.[178] Оттуда несколько месяцев спустя он ушел бы назначением в Новую Швейцарию, а вскоре множество кораблей с эмигрантами отправились бы в новую английскую колонию. Поскольку никакой корабль за эти долгие месяцы не появился в этой части Индийского океана, выходит, что «Ликорн» погиб в одном из опасных районов между Южной Африкой и Австралией, даже не добравшись до первой своей стоянки в Кейптауне. Таким образом, о местоположении Новой Швейцарии по-прежнему никому не известно, об этом никто не узнает, пока какой-нибудь корабль не занесет случайно в эти удаленные от морских путей края.
Да! Подобная череда событий была более чем логичной, как и следствия, из нее вытекающие, в том числе и самое последнее: Новая Швейцария еще не принята в британские колониальные владения.
Обычно колонисты лучшую часть года — летний сезон — проводили в Соколином Гнезде, отводя одну неделю на посещение других ферм — Лесного бугра, Сахарной Головы, Панорамного холма и дачи Кабаний брод. Но на этот раз ни Церматты, ни Уолстоны не хотели покидать Скальный дом, ограничивались лишь короткими наездами на фермы, чтобы присмотреть за находящимися там домашними животными. Было приостановлено дальнейшее исследование острова. Ни шлюпка, ни шаланда больше ни разу не обогнули Восточный мыс или мыс Обманутой Надежды. Не навещали даже бухту Жемчужных Корабликов и Жемчужный залив. Лишь несколько раз Жак выходил на каяке в бухту Спасения да без особого удовольствия поохотился в окрестностях Скального дома, оставив отдыхать Ветрюгу, Живчика и Ворчуна. Все многочисленные инженерные работы, задуманные Уолстоном, остались неосуществленными… Зачем? К чему все это? Так сильно было отчаяние несчастных.
День Рождества, 25 декабря, всегда такой праздничный в Скальном доме, стал днем печали и мольбы ко Всевышнему за спасение тех, кого нет здесь, в родном доме.
Так начинался новый, 1817 год. В это лето стояла как никогда прекрасная погода. Но она не радовала колонистов. Щедрость природы оставалась невостребованной: урожай был слишком велик для семи оставшихся в Скальном доме колонистов. Просторное жилище, где еще недавно царили шутки и общее веселье, теперь казалось пустым и унылым…
Госпожа Церматт и госпожа Уолстон не находили себе места при одной только мысли о том, что они сами согласились на отъезд своих детей, более того — содействовали ему, вместо того чтобы довольствоваться тем счастьем, которого было и так много в их доме. Это кара за неблагодарность Господу, все эти годы покровительствовавшему обитателям Скального дома.
Но, с другой стороны, имели ли они право не отпускать детей? Дженни считала долгом увидеть своего отца, а любящий ее Фриц — сопровождать невесту. Франц намеревался передать Долли в руки ее брата Джеймса, а потом, по возвращении «Ликорна», ввести ее в свою семью… А господин Церматт чувствовал себя обязанным привлечь как можно больше новых колонистов для освоения острова.
Все поступали мудро… Но кто мог подумать, что корвет не вернется из путешествия и придется отказаться от надежды его дождаться!..
Но вдруг не все еще потеряно? Разве задержку «Ликорна» нельзя объяснить чем-либо иным, кроме кораблекрушения?.. Например, что-то задержало его в Европе… Поэтому не надо отчаиваться, надо, как и прежде, ожидать появления корвета у Восточного мыса или мыса Обманутой Надежды… И тогда обязательно покажутся его верхние паруса и длинный вымпел на грот-мачте…