Он закрыл глаза и почти сразу же почувствовал первого зверя. Не такой, как куббур, его младший брат, вернее, сестра, но тоже очень внушительная. Мчится, сломя голову, круша всё на своём пути. Пока ещё она не почуяла притаившихся на границе гнездилища людей, но, если не увести её в сторону… ага, вот и ещё одна. И ещё, ещё, ещё…
Некромант очень быстро сбился со счёта. Мысленно проклял про себя святых братьев, оставивших его с минимальным арсеналом. Сейчас нельзя было жалеть самых чёрных и разрушительных заклинаний.
Расталкивая плечами незримые холодные льдины, покрывавшие поверхность серо-стального моря, он искал Силу. Стоя с закрытыми глазами посреди битком набитых злобными чудовищами джунглей, некромант упрямо искал тот заветный ручеёк, что поможет ему создать должную иллюзию. Он знал, что отыщет его, и не ошибся.
Самая первая кладка, разорённая ими. Пробитые чеканами яйца. Они уже были с детёнышами, медленно сейчас умиравшими от ядовитого, до времени ворвавшегося внутрь воздуха. Их муки способны дать силу. И – конечно – открыть его, некроманта, местонахождение Этлау. Фесс уже почти не сомневался, что отец-экзекутор в своих поисках полагается не только на донесения осведомителей или меченый серыми том Салладорца.
Всё равно. Несколько дней – и эти яйца лопнут. Нарождающуюся орду и в самом деле не остановить всему ополчению Арраса. Ни одну войну нельзя выиграть обороной. Надо наступать.
И он будет наступать, даже стоя один против всей затаившейся на Западе мощи. Разъедающую плоть Эвиала мокнущую язву придётся выжигать калёным железом, и для этого сгодятся все без исключения средства. Даже если ему, Фессу, придётся запытать до смерти достопочтенного Этлау.
Сотворить иллюзию – в стиле того, что некромант Неясыть проделал когда-то на выпускном экзамене, – было делом нескольких секунд, пусть даже сосредоточение едва не рухнуло из-за острой боли отката. Призраки засуетились прямо перед носами чудовищ, делая вид, что в панике удирают от хлещущих во все стороны щупалец.
Было очень больно. Казалось, он чувствует каждый удар, каждое касание чёрных плетей, призраки словно передавали ему не ощущаемую ими самими боль. Фесс рычал сквозь стиснутые зубы, но держал иллюзию, уводя бешеную стаю в добрую сотню голов далеко в сторону. Ни одна тварь не повернула к гнездовью, все они клюнули на уловку некроманта, и казалось, ему остаётся только, не двигаясь с места, гнать и гнать свою призрачную армию куда подальше, хорошо бы – до берега моря, да и заставить всех этих куббуров или как их там побросаться следом с утёса повыше, да так, чтобы внизу оказались камни поострее.
Медленно умирали детёныши в разбитых яйцах. Медленно текла и текла к некроманту тёмная, злая сила. Он поддерживал и направлял орду своих призраков, людей, размахивавших различным оружием и время от времени даже пускавших столь же призрачные стрелы. Однако чем дальше, тем чаще твари оборачивались, и тогда Фесс чувствовал на себе их яростные ищущие взгляды. Они пока ещё не могли увидеть его… пока не могли, однако с каждой минутой эти взгляды становились все пристальнее, словно твари оказались способны проследить тянущиеся от некроманта к сотворённой им иллюзии нити. Всё чаще и чаще чудовища останавливались, рыча и поводя из стороны в сторону уродливыми головами. Они искали его, некроманта. Искали… и вот-вот должны были найти.
Фесс сорвался бегом. Оставаться на одном месте больше нельзя. Он помчался по широкой дуге, стараясь выбирать места почище, не переставая удерживать иллюзию, хотя действовала она всё хуже и хуже. Теперь уводить разъярённых тварей от их гнёзд придётся ему самому, а не бесплотным фантомам.
Он бежал, соразмеряя дыхание и шаг. Ему надо экономить силы. Бег обещал быть длительным. Описывая петлю, старался одновременно увести чудовищ и от Дикаря с Фейрузом, и от сборного пункта всего отряда Мрака. Ветки зло хлестали по лицу, паутина липла к покрытой потом коже; однако Фесс чувствовал, что твари заглотили приманку. Ничего не видя, кроме ускользающего сквозь тени врага, забыв даже о собственных гнёздах, они рвались вперёд в слепом гневе, круша вековые деревья и обращая тонкие ручейки в безобразно истоптанные трясины. За бегущим стадом оставалась настоящая просека.
Гнездовье осталось уже далеко позади, когда всё так же равномерно бежавший некромант ощутил короткий болезненный удар. Далеко над древесными вершинами взвились клубы оранжевого пламени, он видел их, само собой, не обычными глазами. По земле растекались струи жидкого огня, врывались в гнёзда, и скорлупа чудовищных яиц вспыхивала. Пламя металось, словно в клетке, от края и до края долины, повсюду натыкаясь на преграду из зелёных, сочных листьев, зажечь которые было поистине непосильной задачей, если только в дело не вмешается магия. Твари на мгновение приостановились; и Фессу пришлось почти что открыться перед ними, чтобы бестии, не приведи Истинная Тьма, не повернули назад. Страшно подумать, что случилось бы тогда со всем отрядом Мрака.
Фессу вновь пришлось бежать, несмотря на то что Сила теперь вливалась в него широким, могучим потоком. Но эту Силу он едва ли смог использовать, чтобы излечить кого-то или сотворить хоть что-то из разряда созидательного. Гибель порождённых Западной Тьмой существ, сама по себе мучительная, могла преобразоваться лишь в нечто столь же чёрное и злобное. Уничтожение. Разрушение. Убийство, и чем кровавее, тем лучше. Детёныши ещё не успели вкусить чужой крови. Они ещё никого не успели убить и были невиннее человеческого младенца. Но рождённая их смертью Сила выдавала свой исток.
«В тебе нет свободы, – подумал на бегу Фесс, забывшись и мысленно обращаясь прямо к своей могущественной противнице. – Все мысли Салладорца есть либо ложь, либо искреннее заблуждение. Я всегда считал, что есть две правды. Что нет „злых“ и „добрых“, „светлых“ и „тёмных“. Я ошибался. Ты – зло. В тебе нет ничего, кроме зла. Ты не по праву владеешь этой силой. Тебя не должно быть. Тебе не нужно ничего, кроме смерти и разрушения. Думаю, без этого тебе просто не выжить. Ты как древний дух, почитаемый неграмотными селянами за бога. Ему приносят жертвы – скажем, зарежут на погосте петуха или даже ягнёнка. Тебе нужны человеческие жертвы. А так – больше в тебе ничего нет. Ты пуста. Ты – зло, но ты даже не зла. Чтобы быть злой, мало быть просто „против“. Надо иметь и что-то „за“. У тебя нет ничего. Я презираю тебя. Ты – недостойный враг. С тобой нельзя сражаться по-рыцарски. Тебя надо просто уничтожить. Без гнева, как взбесившееся животное. Ты – пуста, Сущность!»
Он сам не понимал, чего его понесло. Казалось бы, убегающий от своры хищных чудовищ человек должен быть озабочен совсем другими мыслями, не имеющими никакого отношения к философствованию. Однако некроманта словно подхватило какой-то горячей волной. Ему не терпелось бросить Ей в лицо накипевшее и наболевшее. Он перестал бояться. Он верил, что сможет обмануть преследователей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});