Читать интересную книгу Свободный полет одинокой блондинки - Эдуард Тополь

180

Надрывно ревя моторами, спортивные джипы «Кэмелтрофи» неслись по китайской пустыне, взлетая над гребнями барханов и зарываясь на поворотах в сыпучий песок. Водители в шлемах и в запыленных комбинезонах, вцепившись руками в баранки, вели свои машины, поглядывая на дрожащие стрелки спидометров, индикаторы запаса горючего и воздуха в шинах.

К вечеру колонна влетела в крошечный китайский городок и остановилась у транспаранта с надписью «CAMEL RACE. HALT 37»[37], где дежурили механики, телеоператоры и китайские мальчишки-болельщики.

Водители, выключив моторы, устало выбрались из машин. Одним из этих водителей был Алан Кушак. Стянув с головы шлем и очки, он передал свой красный джип своему постоянному механику-австрийцу и вместе с другими водителями, в окружении китайских мальчишек, усталой походкой направился к крошечной гостинице.

На веранде гостиницы под цветным бумажным зонтиком с банкой сока в руке сидела его жена Илона.

Алан остановился, нахмурился.

— Зачем ты приехала?

Илона улыбнулась:

— На тебя взглянуть.

— Разве твои шпики не доложили тебе, что я тут один?

— Именно это меня и беспокоит. Может, ты заболел?

— Ты меня не вылечишь.

— Как знать… — Илона сексуальной походкой подошла к Алану, но он попробовал уклониться, обойти ее. Однако обойти эту женщину еще не удалось никому в мире. Она преградила Алану путь: — Дорогой, мы же не будем ссориться в Китае! В конце концов, я твоя жена. И я тоже кое-что умею. Не хуже, чем все твои…

И это было правдой. Илона умела все, что умели другие. А потом, ближе к рассвету, лежа на мате в крохотном номере этой гостиницы, она уснула, хозяйски накрыв Алана рукой и положив на него свое колено. Но Алан не спал, он лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок, украшенный бумажными павлинами. Потом осторожно снял с себя руку и ногу Илоны, неслышно поднялся, взял в охапку свои брюки, рубашку и ботинки, на цыпочках подошел к двери, украшенной летающими змеями, отодвинул ее…

Илона спала, когда предрассветную тишину вдруг взорвал хрип заведенного мотора. Она вздрогнула, открыла глаза, пошарила рукой рядом с собой и услышала удаляющийся рев. Вскочив, она набросила на себя халат и выбежала из гостиницы.

В рассветной серости был виден красный джип, удаляющийся по пескам.

— Алан!.. — крикнула Илона. Потом сокрушенно покачала головой, вздохнула и повернулась к заспанному механику-австрийцу, выскочившему из своего номера.

— В чем дело? — спросил механик. — Куда он поехал?

Илона усмехнулась:

— В аэропорт.

— Зачем?

— Чтобы улететь в Париж к своей русской шлюхе.

— Ничего не понимаю! У нас же гонка!

— Он больше не участвует. Вы уволены.

— Что?

— Вы уволены, можете отправляться домой.

— Послушайте, мадам Кушак, — разозлился австриец. — Я не знаю, что у вас произошло с мужем, но у меня с ним контракт.

— Послушайте, мсье механик, — снова усмехнулась Илона. — Все контракты моего мужа аннулированы вместе с его кредитными карточками. Его банковский счет закрыт, он нищий. Но он еще не знает об этом, эта замечательная новость ждет его в аэропорту. А у вас, мой дорогой, есть две возможности: остаться с ним в Китае или взять у меня деньги на билет и свалить в свою гребаную Австрию. Выбирайте.

181

— Встать, суд идет!.. Именем Французской республики… изучив досье российской гражданки Алены Бочкаревой и ее участие в криминальных операциях… но, учитывая, что эти операции не были направлены против Французской республики и ее граждан… и принимая во внимание то обстоятельство, что она является матерью новорожденной французской гражданки Фелиции Кушак-Бочкаревой, суд, руководствуясь высокогуманными принципами французской демократии, не считает возможным согласиться с требованием прокуратуры о депортации мадам Бочкаревой…

Алена, стоя в зале суда, облегченно перевела дыхание.

Судья продолжал:

— Одновременно, изучив образ жизни и характер отца ребенка мсье Алана Кушака, а также образ жизни матери ребенка мадам Алены Бочкаревой, суд, исходя в первую очередь из интересов новорожденной французской гражданки Фелиции Кушак-Бочкаревой и руководствуясь высокогуманными принципами французской демократии, не считает возможным оставить этого ребенка ни одной из спорящих сторон и постановляет передать Фелицию Кушак-Бочкареву в детский дом, поручив государству и министерству образования Французской республики опеку над ней до ее совершеннолетия…

Алена пошатнулась и дальнейшее слышала уже как в бреду. И только когда два ажана подошли к ней и протянули руки к Фелиции, дикий крик вырвался у нее из груди:

— Не-е-ет!

Но один из полицейских уже заломил ей руки за спину, а второй силой отнял девочку.

Алена, рыдая, рухнула перед судьей на колени:

— Нет! Ваша честь! Не забирайте ее!..

Но судья, не поднимая глаз, тут же покинул зал, и последнее, что увидела Алена перед тем, как полицейские потащили ее к выходу, — это глаза своей девочки на руках у полицейского и тонкую торжествующую улыбку на губах у Илоны, возле которой с пустым лицом стоял ее муж Алан Кушак-Превер.

182

— Вы меня помните?

— Конечно, Аврора! — воскликнул Смотрящий. — Проходи! Пиво будешь? Мы тут как раз пиво пьем с астраханской воблой, мне из Москвы прислали…

Алена вошла в квартиру и огляделась с изумлением. Это была не просто роскошная, а буквально барская квартира — огромная, с тяжелой хрустальной люстрой под лепным, с росписью, потолком, с дорогими старинными картинами на стенах, с золоченой, красного дерева, мебелью времен Людовика XIII и с гигантским текинским ковром на полу. В углу стояли новейшая аудиосистема и плоский, с метровым экраном телевизор; перед балконной дверью, за которой был виден Булонский лес, высились бронзовые амуры с подсвечниками в руках.

А в центре этой квартиры за имперским, с гнутыми ножками, столом красного дерева сидели пятеро коротко стриженных братанов в майках и спортивных тренировочных штанах, с цепурами на бычьих шеях и татуировками на плечах и руках. Аккуратно постелив на стол газеты «Аргументы и факты» и «Комсомольскую правду», они своими мощными короткопалыми клешнями разминали на этом столе сушеную астраханскую воблу, отщепляли длинные куски и отправляли в рот, запивая этот волжский деликатес голландским пивом «Amstel», три ящика которого стояли тут же, на ковре.

— Можно мне вас на два слова наедине? — спросила Алена Смотрящего.

— Да говори так, сестренка, тут все свои, — ответил он и представил ее друзьям: — Братки, это наш человек, подруга Красавчика. Садись, сестренка. Ребята, а где для нее «вобля»?..

Алена принужденно села за стол, братки, усмехнувшись на «воблю», гостеприимно открыли ей бутылку пива и положили перед ней на газетку уже размятую воблу. Смотрящий сел напротив, сказал:

— Говори, не стесняйся. Ты чего-то смурная. Случилось чего?

— Мне нужно найти Красавчика. Это срочно.

— Так он же сидит, — сказал Смотрящий.

— Как сидит?

— Ну, точно!

— Нет, вы ошибаетесь, я его вытащила.

— Это я знаю. Он не дома сидит.

— А где?

— В Мексике.

— Где?! — изумилась Алена.

— А ты вообще знаешь, что он у Гжельского свистнул? Компьютерные коды западных банков. И стал их бомбить из Мексики, а его там взяли.

Алена изменилась в лице, Красавчик был ее последней надеждой. Ее плечи обвисли, спина согнулась, и вся она как-то сразу увяла и уменьшилась, словно из нее выпустили воздух. Надо было уходить, но у нее вдруг и ноги отказали, ей стало все равно.

Смотрящий, глядя на это, сжалился:

— Ладно, я тебя прикупил. Он не сидит. Просто он запретил выходить с ним на связь.

— Почему?

— Я же сказал: он увел у Гжельского коды западных банков и слинял с ними в Мексику. Или в Японию. Ты же его знаешь, Красавчика…

— Но он мне нужен! Это по делу! Пожалуйста! — взмолилась Алена.

Смотрящий развел руками:

— Извини… А что у тебя случилось-то?

— Может, мы поможем? — сказал один из братанов, сорокалетний, с короткой челкой и перебитым боксерским носом. Алена обвела их всех медленным взглядом. Конечно, никто из них не идет в сравнение с Красавчиком, но у нее нет выбора. Вздохнув, она открыла свою сумочку, вытащила из нее стопку французских газет и положила их перед Смотрящим. В газетах были ее фотографии в суде — в тот момент, когда полицейский отнимал у нее ребенка, и в тот момент, когда она упала перед судьей на колени. Над фотографиями были крупные французские заголовки:

LE TRIBUNAL A RETIRE SON ENFANTA А UNE AVENTURIERE RUSSE

ALAN COUCHAC A PERDU А LA FOIS SA FILLE ET SA MAITRESSE[38]

— Блин! — воскликнул Смотрящий, увидев эти фотографии. — Так это ты?! А я смотрю газеты и думаю: чего-то больно лицо знакомое!