— Лучше бы ты приглядывал за вьючной лошадью, — посоветовал Джерри. — Переговоры — это моя забота.
Говоря это, он инстинктивно коснулся чуть дрогнувшими пальцами спрятанной на груди сумки. В ней хранились его верительные грамоты, написанные на одном из последних правительственных бланков (бумага не стала менее важной от того, что на ее обороте кто-то еще несколько лет назад сделал какие-то заметки для памяти). Документ был подписан самим президентом. Да еще настоящими чернилами!
Этот документ мог сыграть огромную роль в его будущей карьере. Конечно, вернее всего ему придется вручить бумагу во время переговоров, но копия назначения бесспорно должна храниться в архивах Конгресса там, на далеком Севере. И когда отец умрет, а он унаследует одно из двух высокочтимых мест от штата Айдахо в сенате, его нынешнее назначение даст ему основание претендовать на членство в Комиссии по ассигнованиям. А может, черт побери, и даже на право заседать в Комиссии законодательных предположений! До сих пор никто из членов семьи сенаторов Франклинов в ней не заседал!
Путешественники поняли, что находятся уже в предместьях Трентона, только когда увидели первые команды джерситов, расчищавших дорогу. Испуганные лица бросали на них робкие взгляды и снова склонялись к земле. Команды работали без надсмотрщиков. Очевидно, семинолы считали, что для такой простой работы хватит и устных распоряжений.
Однако по мере того как они ехали мимо кварталов аккуратно разобранных развалин, из которых собственно и состоял город, не встречая на своем пути никого поважнее белых, в мозгу Джерри возникло другое объяснение. Похоже, что город на военном положении. Но если так, то где же войска? Почти наверняка — на другом конце Трентона, где они обороняют берег Делавэра; именно отсюда новые властители Трентона — семинолы — могли ожидать нападения. Не с севера же, где кроме Соединенных Штатов Америки ровным счетом никого нет. Ну а если так, то против кого же они обороняются? Ведь к югу от реки Делавэр никто, кроме самих семинолов, не живет. Возможно ли... Возможно ли, что среди них наконец разгорелась междоусобная война?!
А может быть, прав Сэм Резерфорд? Нет, это фантастика! Бизоньи плащи в Трентоне! Да не могут они быть ближе, чем в нескольких сотнях миль к западу, где-нибудь в районе Гаррисберга!
Но когда всадники свернули на Стейтс-стрит, Джерри прикусил губу. Сэм был прав — очко в его пользу.
На широкой лужайке, окружавшей развалины Капитолия, стояли десятки вигвамов. А высокие темнолицые люди, которые неподвижно сидели на газоне или с гордым видом бродили меж вигвамов, были одеты в бизоньи плащи. Увидев их раскрашенные лица, не было даже нужды вспоминать лекции по политической истории: это были сиу.
Итак, информация, полученная правительством по поводу племенной принадлежности оккупантов, оказалась совершенно ложной. Впрочем, ничего необычного в этом не было: при современном состоянии средств связи от них вряд ли можно ждать особых чудес. Однако ошибочность информации создавала трудности личного порядка. Во-первых, назначение Джерри могло оказаться недействительным: грамоты были адресованы непосредственно Оцеоле VII — верховному вождю всех семинолов. Но если Сэм Резерфорд считает, что это даст ему право...
Джерри с угрозой обернулся. Нет, с Сэмом неприятностей не будет. Он не из тех, кто способен твердить «я ж вам говорил...» Глаза сына заместителя Государственного секретаря опустились долу под суровым взглядом начальника.
Успокоившись на этот счет, Джерри стал лихорадочно вспоминать самое важное из того, что ему было известно о последних политических взаимоотношениях с сиу. Вспомнить удалось немногое — так, общие положения двух-трех последних договоров. Ладно, пока хватит и этого.
Он натянул поводья перед особенно внушительным воином и медленно слез с седла. Если еще с семинолом можно было рискнуть разговаривать сидя верхом, то с сиу такой номер не прошел бы. Сиу, когда им приходилось иметь дело с белыми, требовали очень строгого соблюдения всех правил Протокола.
— Мы пришли с миром, — обратился Джерри к воину, который стоял так же неподвижно, как неподвижно было копье в его руке, и так гордо-воинственно, как выглядела висевшая у него за спиной винтовка. — Мы прибыли с важными вестями и богатыми дарами для вашего вождя. Мы прибыли из Нью-Йорка, где находится столица нашего повелителя. — Он подумал и добавил: — Великого Белого Отца о котором вы, конечно, слыхали.
О последних словах Джерри тут же пожалел. Воин тихонько хихикнул, в его глазах мелькнула насмешка. Затем черты его лица вновь застыли в гордой окаменелости, как то приличествует человеку, многократно бывавшему в битвах.
— Да, — сказал он, — я слышал о нем. Кто же не знает о богатстве, силе и обширных владениях Великого Белого Отца. Идем, я отведу тебя к нашему вождю. Следуй за мной, бледнолицый.
Джерри знаком приказал Сэму Резерфорду дожидаться его возвращения. У входа в большой, богато украшенный вигвам индеец сделал шаг в сторону и небрежным жестом предложил Джерри войти.
Внутри было темновато, но при виде тамошних светильников Джерри чуть рот не разинул от удивления. Керосиновые лампы! Целых три! Да эти люди просто купаются в роскоши!
Сотню лет назад, еще до того как мир разлетелся вдребезги во время последней большой войны, у его народа тоже было вдоволь керосиновых ламп. Возможно даже, что были лампы и получше керосиновых, если верить тому, о чем болтают инженеры, сидя вечерами у своих костров. Такие россказни, конечно, интересно слушать, хотя это всего лишь отголоски далекого славного прошлого. Подобно преданиям
о переполненных житницах или сказочных супермаркетах, эти разговоры в какой-то степени будили чувство гордости за прошлое своего народа, но реальной пользы от них было мало. Только слюнки текли, но голод не проходил...
Индейцы же, чья племенная организация позволила быстрее приспособиться к новым условиям, уже теперь обладали и житницами и керосиновыми лампами. И индейцы...
Двое робких бледнолицых слуг подносили еду группе индейцев, сидевших на полу. В ней был старый вождь, с крепким, испещренным шрамами телом. И еще три воина, один из которых, пожалуй, был слишком молод для участия в Совете. И еще пожилой негр, одетый почти в такие же домотканые лохмотья, как и Франклин, разве чуточку поновее и чуточку почище.
Джерри низко склонился перед вождем, широко разведя руки ладонями вниз.
— Я прибыл от нашего вождя в Нью-Йорке, — промямлил он. Джерри робел. Надо было знать имена индейцев, чтобы в случае нужды обращаться лично к каждому из них. Правда, он примерно представлял, как будут звучать эти имена. И сиу, и семинолы, и вообще все индейские племена, накопившие силу и теперь очень многолюдные, любили имена, звучавшие несколько архаично. Это была странная смесь различных пластов прошлого, всегда перекрываемая смелым и гордым настоящим. Совсем как винтовки и копья: одни для реального боя, другие — как символ чего-то более важного, чем сама реальность. Или как употребление в походе вигвамов, хотя по слухам, будто ветром разносившимся по стране, рабы-ремесленники индейцев уже даже для самых незначительных вождей строили такие недоступные для жары и сырости жилища, о которых президент Соединенных Штатов, лежа на своей персональной рогожке, не мог и мечтать. Или как раскрашенные лица, склоненные над грубыми, недавно вновь изобретенными микроскопами. Интересно, что это за штука — микроскоп? Джерри попытался припомнить то, что ему читали на лекциях по инженерному делу на первом курсе, но так ничего и не вспомнил. Да, эти индейцы странный народ, народ, вызывающий почтительный страх. Иногда казалось, что сама судьба предназначила им роль победителей, с присущей победителям непредсказуемостью поступков. А иногда...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});