– Утром у меня пришли месячные... в полную силу, значит, я точно не... точно не... – на его лице появилось облегчение. – Разве ты не хочешь еще одного ребенка? – прошептала я.
Лео коротко ответил:
– Нет, – взглянув на меня, он добавил: – В воскресенье ты сказала мне, что тоже его не хочешь.
– Да. Только я подумала... подумала... что если у меня... у нас... – я запнулась и замолчала.
– Дети должны появляться ради себя самих, – мягко сказал Лео. – Их нельзя ждать ради перемирия между теми, кто зачал их, – я сознавала, что он прав, но все-таки надеялась.
Он ни слова не сказал за завтраком, а когда я вышла вслед за ним из утренней комнаты, сразу же прошел через холл в библиотеку и плотно закрыл за собой дверь. Я поднялась в свою гостиную и попыталась сосредоточиться на шитье, но закрытая дверь не выходила у меня из головы.
«Дайте ему любовь, которой не могла дать я». Я представила, как Жанетта с бледным, искаженным лицом лежит на постели и говорит свое последнее отчаянное послание. Мне. Но я потерпела поражение, и теперь осталась только дверь библиотеки, закрытая передо мной.
Закрытая, как всегда, потому что библиотека была комнатой Лео, куда я заходила только с его разрешения или по приглашению. Затем я вздрогнула и выпрямилась, потому, что то же самое было и с Жанеттой. Лео приглашал ее посидеть там, когда она поселилась в Истоне. Однако она постоянно искала повод для отказа, а Лео, не прекращал приглашать ее. Он знал, что сама она никогда не войдет туда – и все-таки обнаружил ее дневник на своем письменном столе. Тереза, видимо, не знала, что Жанетта по своей воле никогда не заходит в библиотеку, а если и знала, то не придала этому значения. Ей нужно было оставить дневник там, где Лео точно прочитал бы его – подумав, что дневник намеренно оставили ему для чтения.
Мое сердце застучало, как молот, – какой же глупой я была все время! Я считала, что Лео прочитал дневник, открыв его своевольно, как письмо Фрэнка – но письмо он прочитал, потому что не доверял мне. С дневником Жанетты было совсем другое дело. Даже то, что дневник, обычно запиравшийся на замок, на этот раз был отперт, наводило на мысль, что он был оставлен специально для прочтения. И оставлен не Терезой, а Жанеттой, его женой.
Кусочки цветного стекла в калейдоскопе прошлого сложились в новый, жуткий узор. Для Лео было ужасным узнать об отвращении Жанетты, но думать, что она захотела, чтобы он прочитал это! Ох, Лео, мой Лео! Я скорчилась на стуле, содрогаясь от боли, которую должен был почувствовать он. Таким образом, Жанетта обошлась с ним еще хуже, она наложила на него проклятие, о котором он говорил прошлой ночью. Проклятие, слишком тяжкое, чтобы его могла снять я, проклятие, которое мог бы снять только один человек – она сама. Даже если бы Лео позволил мне дать ему ту любовь, которой не могла дать она, этого было бы еще мало. Ему нужно было узнать, что Жанетта не оставляла ему дневник для чтения. Но, сверх всего, ему нужно было узнать о ее просьбе. Тереза вернулась во Францию, поэтому рассказать ему все могла только я.
Я спустилась вниз и постучалась в эту закрытую дверь. Лео выглядел очень недовольным, увидев меня.
– Лео, можно кое-что сказать тебе? Это важно.
Он нехотя указал мне на кресло. Я собралась с духом и заговорила:
– В феврале, когда ты еще был в армии, у меня была посетительница из Франции – мадам Бальсан.
Лео замер, и по его лицу я увидела, что он уже знает об этом. Какой же я была дурой, – конечно, кто-нибудь упомянул ему об этом, ведь Тереза жила здесь раньше, многие, наверное, узнали ее. Я на мгновение замолчала, ожидая, что он признает это.
– Тиме сказал мне, что она была здесь, – медленно выговорил Лео. – Я подумал, что она привезла тебе прощальный подарок от Фрэнсиса.
Я была даже хуже, чем дура. Конечно, именно это Лео и должен был подумать, а последние недели усугубили его подозрения.
– Нет, – покачала я головой. – То, что она привезла мне, было не от него, а от его матери – французской графини.
Теперь Лео сидел совсем неподвижно, я даже не слышала его дыхания. Я не знала, как начать, но Лео помог мне:
– Могу я... узнать... что это такое?
– Это ее дневник.
– Ее дневник! – он передернулся, как испуганный конь.
– Лео, это Тереза положила тебе дневник на стол, – быстро сказала я. – Жанетта даже не догадывалась об этом, она только перед смертью узнала, что ты прочитал его.
– Что?! – пораженно воскликнул Лео. – Но я думал… я был уверен...
– Нет! – прервала его я. – Она пыталась выполнять свой долг, но Тереза видела, в каком она состоянии, и знала, что ты не понимаешь этого, потому что Жанетта притворялась перед тобой. И Тереза подумала, что если ты поймешь чувства Жанетты, то не потребуешь от нее выполнения обязанностей супруги, – я остановилась, чтобы перевести дыхание. – Лео, я понимаю, что Тереза поступила жестоко, очень жестоко, но Жанетта была ей как дочь. Если бы на месте Жанетты была моя Флора или моя Роза, я, наверное, поступила бы также. А Тереза даже не читала этот дневник, она не знала, что там, и не могла представить, как... – я запнулась, увидев пораженное лицо Лео.
– Лео, Жанетта приказала Терезе, чтобы та дала почитать этот дневник, твоей новой жене, – выговорила я.
– Ты его читала?
– Да, так захотела Жанетта. Лео схватился руками за голову.
– Чтобы моя новая жена тоже возненавидела меня, – с горечью сказал он.
– Лео, Жанетта вовсе не ненавидела тебя. Он затравленно взглянул на меня.
– Не лги. Ты же читала дневник.
– Она ненавидела твое тело – не тебя, – я взглянула ему в глаза.
– Можно ли отделить меня от моего тела? Если бы я только мог, но я не могу, – голос Лео все еще был полон горечи. – Значит, теперь ты знаешь, как я снова и снова навязывался женщине, которую корчило от моего малейшего прикосновения.
– Но ты же этого не знал – откуда тебе было знать? Монахини выучили ее притворяться.
– Эти святые обманщицы!
Теперь горечь в его голосе мешалась со злобой.
– Так вот почему ты не позволил Фрэнку принадлежать к ее церкви! – внезапно догадалась я.
– Разве? Или потому, что я хотел унизить ее – как утверждал Фрэнк? Теперь я и сам толком этого не знаю – может быть, он был и прав, – в голосе Лео звучало такое отчаяние, что я потянулась к нему рукой, но он по-прежнему не отводил взгляда от моих глаз. – Прочитав этот дневник, я почувствовал то же, что чувствую сейчас к тебе – любовь и ненависть, – моя рука опустилась. – История повторяется, Эми. Никто из нас не в силах избавиться от прошлого, не так ли?
– Да. Но можно взглянуть на него иначе, – тихо ответила я.