20 августа Политсовет «Демвыбора России» обратился к Ельцину с требованием «немедленно отстранить генерала Пуликовского от командования военной операцией в Чечне и ускорить реализацию мирного урегулирования конфликта».
Лебедь, находившийся в тот момент в Москве, срочно вылетел в Чечню «для принятия неотложных мер по снятию экстремальной напряженности, возникшей там в последние дни». Еще перед отлетом «источник в Совете безопасности» заявил журналистам, что генерал «продолжает придерживаться мнения о невозможности разрешить чеченский кризис военными методами».
22-го от Пуликовского отреклось Министерство обороны. «Выдвинув ультиматум, заявил глава этого ведомства Игорь Родионов, Пуликовский превысил свои полномочия и допустил серьезную ошибку. Не дело военного, даже столь высокого ранга, выступать с заявлениями подобного рода. Вооруженные Силы, как и другие силовые структуры государства, не проводят какой-то собственной, самостоятельной и независимой от государства политики, а являются инструментом политики государственной».
Штурм чеченской столицы так и не состоялся.
Люди с оружием уходят из ГрозногоУже на следующий день по прибытии в Чечню, 22-го, Лебедь в Новых Атагах подписал с Масхадовым «Соглашение о неотложных мерах по прекращению огня и боевых действий в городе Грозном и на территории Чеченской Республики».
24 августа там же переговоры продолжились. По словам Лебедя, на них «были согласованы подходы к урегулированию как военной, так и политической ситуации в Чечне».
Завершились они 25 августа.
24-го числа боевики начали покидать Грозный. За сутки из города их вышло около тысячи. Мирные усилия Лебедя оказались эффективней, чем ультиматум Пуликовского.
26-го было сообщено, что и подразделения федеральных войск готовы к выходу из города, а вывод их из горных районов Чечни уже начался.
В последующие дни и российские войска, и отряды сепаратистов параллельно выводились из Грозного (хотя были сообщения, что на смену ушедшим отрядам боевиков приходят другие). 28 августа город покинули около двух тысяч военнослужащих федеральных сил и почти столько же 1900 боевиков.
Всего к 29 августа из Грозного ушли четыре тысячи военнослужащих, из горных районов 4200 солдат и офицеров, 400 единиц бронетехники.
Согласно достигнутым договоренностям, так называемую демилитаризацию чеченской столицы удаление из нее всех вооруженных людей предполагалось завершить к 1 сентября.
28-го в Грозном начали функционировать объединенные комендатуры…
Одним словом, Лебедь разумеется, при одобрении и поддержке президента упорно двигался к миру, несмотря на противодействие многих деятелей и в Москве, и в самой Чечне. Тут в качестве примера такого противодействия можно сослаться на обвинение, которое ему бросил министр внутренних дел Анатолий Куликов: дескать, секретарь Совета безопасности, «недавно окунувшийся в проблему Кавказа, не до конца разобрался в ситуации» (впрочем, перепалку с министром начал сам Лебедь, «повесивший» на Куликова основную ответственность за провалы в Чечне). Схожие слова прозвучали и из уст Доку Завгаева, заявившего, что Лебедь, не зная проблем Кавказа, взрывает там ситуацию, ведет к глобальной войне в регионе посредством сепаратных переговоров с боевиками.
29 августа на пресс-конференции в московском «Президент-отеле» Лебедь заявил, что «твердо намерен вернуть процесс установления порядка в республике в конституционное, правовое русло, без авиационных налетов». «Мы решим этот вопрос по-человечески», сказал он. Чтобы избежать внутричеченской резни после ухода федеральных войск, генерал предложил создать в республике «коалиционное правительство». А на вопрос, верит ли он, что сепаратисты будут выполнять договоренности, коротко бросил, что «никто не хочет умирать» и что он твердо уверен: «разум возобладает».
Точка поставлена в ХасавюртеОсновные соглашения, положившие начало трехлетнему миру в Чечне, были подписаны 31 августа в дагестанском городе Хасавюрте. Кажется весьма странным, что они смогли сыграть эту примирительную роль, поскольку представляли собой два довольно невнятных документа, нечто вроде декларации о намерениях. Первый документ «Совместное заявление», которое, собственно, и было подписано, с одной стороны Лебедем и его заместителем на посту секретаря Совета безопасности Сергеем Харламовым, а с другой Масхадовым, в то время начальником Главного штаба сепаратистов, и исполняющим обязанности вице-президента Ичкерии Саид-Хасаном Абумуслимовым, содержал всего одно длинное предложение, в котором говорилось, что подписанты «cовместно разработали Принципы определения основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой, на основе которых будет строиться дальнейший переговорный процесс».
Вторая бумага сами эти принципы. Их три. Первый гласит, что соглашение об основах взаимоотношений между Россией и Чечней должно быть достигнуто до 31 декабря 2001 года. Иными словами, на то, чтобы определить статус Чечни, отпускается пять с лишним лет. То есть Чечне присваивается тот самый «отложенный статус», о котором все время шла речь на переговорах. Второй принцип заключается в том, что не позднее 1 октября формируется Объединенная комиссия из представителей госвласти России и Чечни, и перечисляются некоторые ее задачи. Среди главных, пожалуй, контроль за исполнением уже упомянутого Указа президента № 985 и подготовка предложений по завершению вывода войск. Еще одна важная задача подготовка программ восстановления социально-экономического комплекса Чечни, контроль за обеспечением населения продовольствием и медикаментами. Третий принцип определяет, каким должно быть законодательство Чеченской Республики. Среди прочего здесь можно заметить упоминание «права народов на самоопределение». Ничего нового для нас такое упоминание не представляет: как известно, во все годы советской власти такое право на словах закреплялось за всеми народами…
Вот и все. Сколько бы вы ни ползали по этим двум «хасавюртовским» бумагам, хоть с лупой, хоть с микроскопом, ничего такого судьбоносного, определяющего резкий поворот истории вы в них не найдете.
Впрочем, к Хасавюртовским соглашениям можно пристегнуть и соглашение, достигнутое 22 августа в Новых Атагах, и многое другое например, договоренность, к которой пришли Лебедь и Масхадов в том же селении несколько позже 17 сентября: о графике вывода федеральных войск из Чечни и контроле за этим выводом, о формировании совместных правоохранительных органов, о разминировании минных полей возле ряда населенных пунктов и т. д.
Так или иначе, после подписания Хасавюртовских соглашений в Чечне почти на три года действительно воцарился относительный мир. Указ № 985 как бы обрел обоюдную силу: отныне его признавала и та, и другая сторона.
В ноябре Ельцин пошел еще дальше. 23-го числа он подписал Указ № 1590, в соответствии с которым из Чечни выводились последние российские воинские части 101-я бригада внутренних войск и 205-я армейская бригада. Все, наших солдат больше там не осталось.
Были, разумеется, протесты по поводу этого «безумного шага» президента, находящегося «в болезненном состоянии», но были и одобрительные отклики. «Фактически присутствие наших войск в Чечне стало бессмысленным, сказал, комментируя этот президентский указ, депутат от «Яблока» Вячеслав Игрунов. Наши солдаты стали заложниками там. Практически все вопросы Чечни были решены уже в Хасавюртовских соглашениях. Дальнейшее сохранение наших войск на территории Чечни вело только к тому, что мы опасались за наших солдат и вынуждены были идти на уступки чеченцам».
Бездарно упущенный шансСейчас Хасавюртовские соглашения (точнее, то, что после них произошло, вывод войск и фактическое предоставление Чечне независимости) принято оценивать крайне уничижительно, поносить всяческими словами. Дескать, они, соглашения, и такие, и сякие. Их подписание, мол, было, «хасавюртовской капитуляцией». Возможно, российская сторона в самом деле пошла в нем на чрезмерные уступки. Однако не думаю, что в целом эти соглашения заслуживают лишь негативной оценки. Они были достаточно приемлемы КАК ПЕРВЫЙ ШАГ в направлении к миру на чеченской земле. За ним должны были последовать другие шаги, необходимо было проводить упорную, последовательную работу, чтобы закрепить и развить достигнутые договоренности. Эмиль Паин, специалист по чеченской проблеме впрочем, человек академического склада, по этому поводу пишет так:
«Мирный договор является лишь первым шагом на пути долгосрочного мира. Если следом за ним не начинается весьма кропотливая работа по рекультивации политического ландшафта, разрушенного длительным вооруженным конфликтом, то даже самые продуманные договоры терпят неудачу. Как раз такой рекультивации не было проведено…»