Большое место в «Сибирских рассказах» занимает и другая важнейшая тема в творчестве Мамина-Сибиряка — тема судеб горнозаводской промышленности на Урале и в Сибири, положения трудовых ма-сс. С этим связано в его произведениях обличение глубоко корыстных методов эксплуатации заводовладельцами-капиталистами принадлежащих народу природных богатств, показ отвратительного облика «хозяев» буржуазной России, их паразитизма, уродливого быта, развращенности, физического вырождения. Такие рассказы, как «Не у дел», «Самородок», «Морок», «Сократ Иванович» и другие, находятся в несомненной творческой связи с крупнейшими и программными произведениями Мамина-Сибиряка о капиталистическом Урале— романами «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «Три конца» и др. Особый интерес представляют помещенные в «Сибирских рассказах» главы из романа «Железный голод»: «Сократ Ива-нозич» и «По дешевой цене».
Эти главы, мало известные современному читателю, раскрывают значительный и интересный творческий замысел Мамина-Сибиряка, к сожалению, до конца не осуществленный. В них углубляется анализ корыстной практики буржуазных дельцов, их полной враждебности по отношению к народу, к родине. С особой остротой антинародная, антипатриотическая практика этих дельцов вскрывается в главе «По дешевой цене». Адвокат Моников, занимающийся оформлением сделок по продаже иностранным капиталистам русских земель, заводов и других ценностей, с циничной откровенностью говорит: «У нас… нынче настоящая дешевка, как в гостином дворе. Продаем всю матушку Русь по частям…», О проникновении в Россию иностранного капитала говорится и в произведениях «Дорогие гости», «М-м Квист, Блике и К°».
Вопросы развития капитализма в пореформенное время освещаются на страницах «Сибирских рассказов» в самых разнообразных аспектах: здесь и судьбы обездоленного заводского рабочего человека («Не у дел», «Морок», «Крестник» и др.), и воздействие на жизнь захолустных городов и деревень железнодорожного строительства («Главный барин», «Пан Копачинский»), и положение пореформенной деревни («Говорок», «Крупи-чатая», «Не укажешь»), и проникновение власти золота, денег в такой, казалось бы, кондовый, нерушимый мир, как уральское старообрядчество («Последняя веточка», «Пир горой» и др.).
В «Сибирских рассказах», естественно, нашли отражение и специфически «сибирские» явления как старого, так и нового времени: произвол сибирской администрации («Сибирские орлы», «Удивленный человек»); каторга, ссылка и связанные с этим бродяжничество, разбой («На перевале», «Оборотень» и др.). Вместе с известными произведениями на сибирские темы В. Г. Короленко, Н. И. Нау. моза и других писателей демократического направления «сибирские» произведения Мамина-Сибиряка существенно пополняют представления читателя о мрачном прошлом Сибири.
Значительное место в «Сибирских рассказах» занимает тема старообрядчества: «Последняя веточка», «Седьмая труба», «Пир горой». Данные рассказы также существенно дополняют картины, созданные в русской литературе на эту сложную тему прошлой жизни народа (к ним относятся известные произведения П. Й. Мельникова-Печерского, Н. С. Лескова и др.).
Жанровая природа «Сибирских рассказов» весьма многообразна. Здесь и рассказ, и очерк, и повесть, и главы из романа, а то и произведения, которые определить затрудняется сам писатель, обозначив как «эскизы», «этюды», «монологи», заметки «из записной книжки». Это часто, действительно, или «эскизы» для последующих творческих разработок, или «этюды», развивающие темы, уже ранее освещавшиеся писателем, и т. д. Непосредственная связь ряда «Сибирских рассказов» с романами Мамина-Сибиряка не раз отмечалась в литературе: таково отношение золотоискательских рассказов и очерков к роману «Золото», рассказа «Попросту» к роману «Хлеб», рассказа «Самородок» к роману «Три конца» и т. д.
Первое издание «Сибирских рассказов» вызвало несколько рецензий. Высокая оценка их была дана в небольшой рецензии на страницах «Русской мысли» (№ 1, 1895). Критик отмечает превосходное знание писателем материала, широту и многосторонность ярко и правдиво написанных картин. Положительно оценил «Сибирские рассказы» и журнал «Новое слово» (№ 5, 1895). «Сибирское приволье, — говорится в рецензии, — дух свободы, дух бродяжничества, бесконечные почтовые тракты, степи, непроходимая тайга, — все это встает перед вами словно живое, поражает новизной и оригинальностью». Тепло охарактеризованы «Сибирские рассказы» и в небольшой заметке, помещенной в журнале «Новости печати» (№ 2, 1895): «Лица, выводимые в… рассказах, типичны и очерчены рельефно».
Второе издание «Сибирских рассказов» вызвало хвалебный отзыв в журнале «Русское богатство» (№ 5, 1898). «… За каждым даже маленьким очерком, — говорится в рецензии, — чувствуется нечто большое, важное, прямо из глубины жизни выхваченное, — чувствуется вдумчивое, чаете страдальческое отношение к своим темам». Особенно убедительно, по мнению критика, писателем изображается ломка старого консервативного уклада, «жизненный перелом», наступивший в пореформенную эпоху.
Следует все же признать, что современная писателю критика не попыталась всерьез раскрыть все идейное и художественное содержанке «Сибирских рассказов», их своеобразия и места в творческом пути писателя. Не сделало это, к сожалению, и позднейшее литературоведение.
Между тем большое познавательное и художественное значение «Сибирских рассказов» не подлежит сомнению. М. Горький, высоко ценивший Мамина-Сибиряка, отмечал: «Очень хороши его сибирские и уральские вещи…» (М. Горький. Собр. соч., т. 28, М., 1954, стр. 273).
Примечания
1
по евангельскому рассказу, нищий Лазарь лежал больной и голодный у ворот богача и рад был напитаться хотя бы крохами с его стола.
2
Заторный чан — в винокурении чаны с затором из тертого картофеля или растворенной в воде муки.
3
Имеется в виду увольнение за должностное преступление без права на пенсию и новое поступление на государственную службу.
4
Осман-паша — турецкий генерал и военный министр, известен по обороне города Плевны во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов.
5
Майдан — здесь водоворот.
6
Поносным, или потесью, называется бревно с «пером» на одном конце, — оно на барке заменяет руль и весло; толстый конец поносного, у которого стоят бурлаки, заканчивается «губой». В подгубщики ставятся самые сильные и опытные бурлаки. (Прим. Д. И., Мамина-Сибиряка.)
7
Жило — селение. (Прим. Д. И. Мамина-Сибиряка.)
8
Байга — скачки у башкир. (Прим. Д. И… Мамина-Сибиряка.)
9
… — речь идет о бильярдной подставке.
10
Аман (фр. amant) — любовник.
11
Шильник — мошенник, плут.
12
Кивакта и Эншамо — названия двух речек в тайге. (Прим. Д. И… Мамина-Сибиряка.)
13
Морок в диалектных говорах означает «шалун, баламут, повеса». Очерк рядом своих мотивов перекликается с другими произведениями Маь мина-Сибиряка: «Озорник». «Сестры», «На шихане» ц др.
14
Синельщик — красильщик.
15
Анна и Кайафа, по евангельскому сказанию, иудейские первосвященники, вершители суда, приговорившего Христа к распятию.
16
Судили «по-новому» — то есть согласно правилам судопроизводства, установленным судебной реформой 1864 года.
17
Шалыган — шалопай, бездельник.
18
Курень — здесь выжженное место в лесу.
19
Ордой заводские называют и Башкирию и казачьи земли Оренбургской губернии. (Прим. Д. И… Мамина-Сибиряка.).
20
Келарня — кладовая для монастырских припасов.
21
Положил начал — прочитал молитву с поклонами согласно раскольническому обряду.
22
Волоковое оконце — задвижное окно.
23
Уговор на берегу — поговорка: «Уговорившись на берегу, плыви за реку!».
24
Лестовка — кожаные четки.
25
Шарник — рабочий по выемке земли на золотых приисках.
26
Крымза — хитрый, ловкий человек, пройдоха.