— Это очень амбициозный план. — Она ни на мгновение не усомнилась в правдивости его слов. Родители часто говорили Мари, что хотели бы видеть ее на троне Муад’Диба. Если так, то зачем они согласились сотрудничать с тлейлаксами? Может быть, они надеялись, что со временем Мари станет супругой Талло?
— Но я могу прозревать будущее и знаю, что успех мне сопутствовать не будет. Следовательно, я несовершенен. — Голос Талло дрогнул, плечи ссутулились, словно на них лег невыносимо тяжкий груз.
Мари импульсивно протянула руку и ногтями расцарапала щеку Талло, нанеся рану, которую не мог скрыть тренировочный костюм. Талло отпрянул, потом, почувствовав, что по лицу течет кровь, улыбнулся.
— Теперь мы с тобой друзья, — сказал он.
Спустя мгновение в тренировочный зал вбежал доктор Эребоом и родители Мари.
— Зачем ты его поцарапала? — сердито спросил альбинос, обхватил руками голову Талло и принялся осматривать глубокую царапину. Вытерев несколько капель крови, доктор опрыскал рану специальным раствором.
— Мы просто играли, — невинно ответила Мари. — Все получилось как-то случайно. — Она переглянулась с матерью. Леди Марго недовольно хмурила брови. Она сама учила дочь, как по правилам Бене Гессерит можно использовать ногти в качестве оружия.
Талло согласно кивнул:
— Да, это случайность.
— Вы стрижете ногти дочери? — спросил доктор Эребоом.
— Я не стану этого делать, — отрезала мать.
— Не может же она в самом деле нанести серьезный вред Талло, не так ли, гм? — сказал Фенринг. — Если ему суждено стать вашим Квисац-Хадерахом, то пристало ли ему бояться маленькой девочки?
Мари приняла самый милый, самый ангельский вид, на какой только была способна.
Все следующие дни Мари и Талло разрешали все время играть вместе. Мастера Тлейлаксу разработали так называемые интерактивные сценарии, для розыгрыша которых Мари и Талло сводили в лабораторных помещениях, но иногда им позволялось вести себя свободно, как им вздумается, без заранее составленного плана.
Талло и Мари играли в игры, наперегонки бегали по залам и коридорам. Дети даже ели вместе. Однажды Мари начала разбрасывать пищу, притворившись ребенком, у которого началась истерика, — по столовой разлетались макароны, жаркое, фрукты, напитки и пластиковые столовые приборы. Наконец, хохоча во все горло, они уселись на полу среди всего этого беспорядка, и в этот момент Мари, смеясь, незаметно вложила в ладонь Талло маленький предмет.
— Вот. Мама дала мне эту штучку для самозащиты, — прошептала Мари, прикрыв ладонью шевелящиеся губы. — Можешь ею наносить себе маленькие раны. Не давай мастерам контролировать себя.
Это был крошечный набор своеобразных инструментов — маленький ножичек, зажигалка, способная причинять маленькие ожоги, и механизм, выбрасывающий тонкую нить, которую можно было использовать как электронный хлыст. Запершись в своей комнате, за которой якобы никто не наблюдал, Талло мог в свое удовольствие наносить себе раны и ожоги и заниматься самоистязанием. Он мог продолжать эти занятия сколь угодно долго — до тех пор, пока кто-нибудь силой его не остановит. Благодарно кивнув, Талло сунул предмет в карман.
— Настанет день, когда я сделаю один экстравагантный жест, — прошептал Талло, — который на самом деле расстроит и огорчит мастеров. Я хочу, чтобы они пожалели о том дне, когда создали меня. Как мой друг — мой лучший друг — ты должна мне помочь.
~ ~ ~
Обладая на Кайтэйне несметными богатствами и неограниченной властью, мой отец мог посылать великие армии, заставлявшие трепетать целые планеты, мог по своему произволу казнить оскорбивших его послов. Он предпочитал страх подданных их любви. То же самое касалось и его семьи. Мы с сестрами, запертые в роскошных покоях императорского дворца, смотрели на Шаддама IV как на отчужденного от нас человека, который с куда большей радостью имел бы сыновей.
Принцесса Ирулан В доме моего отца
Никаких фанфар, никакой торжественной встречи. Никто не собирался приветствовать людей, прибывших на очень маленьком фрегате в космопорт Арракина. Это было неприкрытое оскорбление Дому Коррино. Но пусть так, Ирулан все же решила сама встретить любого представителя, которого Шаддам направил на церемонию Великой Капитуляции. Ирулан была убеждена, что сам отец не приедет.
Выходя из цитадели и направляясь в космопорт, Ирулан намеренно решила ничем не выделяться и надела обычное платье. Пауль обожал разгуливать среди толпы и притворяться одним из своих подданных, так же, как он некогда отправился в безумную экспедицию, чтобы среди простых солдат биться на поле брани. Он воображал, что эти экстравагантности сделают его ближе к народу.
Но Ирулан не желала без охраны прокладывать себе путь среди пыли и неприятного запаха немытых потных тел, от которого у нее буквально перехватывало дыхание. Она была дочерью одного императора и официальной супругой другого и требовала соблюдения приличий в отношении своей семьи, пусть даже никто, кроме нее самой, не собирался их соблюдать. Иногда Ирулан чувствовала, что внешние приличия — это все, что у нее еще осталось.
Для встречи принцесса выбрала темно-синее платье, то есть пренебрегла зелеными и белыми цветами Атрейдесов, и сделала простую прическу. Выходя из своего крыла крепости, Ирулан вызвала полный эскорт солдат, а нескольких слуг попросила нести за ней по улицам яркие пестрые знамена, как того требовал официальный протокол. Правда, это были солдаты и знамена Муад’Диба, но сейчас они могли послужить и ей.
Коррино, конечно, не заслуживали пышной встречи, но этого было достаточно, так как излишняя пышность тоже могла выглядеть как преднамеренное оскорбление. Да и самой Ирулан было бы неловко без нужды бравировать величием и богатством Муад’Диба в то время, как остальная часть ее семьи прозябает на заброшенной и всеми забытой планете. Ирулан понимала, что ее родственники считают ее предательницей просто за то, что она безропотно приняла свое положение при дворе Пауля. Отныне она не желала больше конфликтовать со своей семьей.
В космопорте царила страшная суматоха. Только что прибывший лайнер Гильдии выгрузил из своего чрева массу дипломатических фрегатов, прибывших по вызову Муад’Диба. Шум, суета и суматоха были просто невероятны. Ее отец, проведший большую часть своего правления на маневрах сардаукарской гвардии, был бы до глубины души оскорблен таким бестолковым хаосом.
Многочисленные фрегаты ждали своей очереди в зоне прилета, пока чины службы безопасности сначала осматривали суда снаружи, а потом поднимались на борт для обыска пассажиров и досмотра их багажа. Все экипажи подвергались длительному допросу, прежде чем их выпускали в город.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});