Читать интересную книгу НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Николай Берг

Внутри не так уж и темно, серый пасмурный денек дает достаточно света, чтобы через открытые люки сделать хоть и темноватую, но внятную съемку. Воняет около машины изрядно - и ацетоном, и мертвечиной, и особым запахом подгнившей крови…

Я никогда раньше не заглядывал внутрь бронетехники и разобраться сразу в скопище всяких прибамбасов достаточно трудно. Почемуто сразу заметны какието коричневатые мешки - один свисает сверху - из башенки, да еще такой же - на спинке водительского сидения. Понимаю, что оно водительское потому, что там автомобильный руль и приборная доска.

Зато глаз ухватывает то, что мне привычнее видеть - размашистые потеки бурой, засохшей уже несколько дней тому назад, крови на покрашенных белой краской стенках, рваный мужской полуботинок, драные цветастые тряпки в подсохшем кровавом киселе, покрываюшем пол БТР (Николаич как раз тоскливо смотрит на подошву своего берца, только что выдернутую из этого киселя с ясно слышимым хлюпом.), какието яркобелые осколки костей, и конечно же - здоровенную желтоватосинюшную тушу впереди - там, где сидения водителя и командира.

- Погодите сюда пока лезть! Ботинки поберегите!

- А что делать?

- В УАЗе стопка полиэтиленовых пакетов из «Зеленой страны». Наденьте поверх!

А, точно - как эрзацбахилы.

- Дима, тащи веревку! Потолще! Доктор - несколько мешков сюда и камеру отдайте комунибудь. Саша, умеешь снимать?

- Умею, чего тут хитрого.

- Возьми камеру и продолжай съемку!

- Для чего мешки?

- Покойницу выволакивать будем. А мешки - чтоб с головы не текло на сидушки, когда потянем.

Понятно. Хотя по габаритам покойная килограмм на двести тянет, не меньше. Ну да УАЗом дернуть - лишь бы в люк бортовой пролезла. Если не пролезет - будет хуже, ну да в БТР и так уже все загажено.

Шурша своими бахилами, аккуратно лезу вперед. Да, голову раскроили залпом изрядно. Хорошо догадался перчатки хозяйственные натянуть, теперь, стараясь не слишком измазаться, подбираю в пакет перепутанные лоскуты кожи, куски костей и мышц в пакет.

Мозговой череп, разнесенный почти вдрызг - и впрямь втрое, если не больше, уступает могучим челюстям. Челюсти в пакет запихнуть удается с трудом. Зубки мелкие, треугольные, очень непривычные на вид. И их действительно очень много.

Вот поэтому и груша получилась. Вижу свисающее вбок маленькое, явно женское ухо с сережкой. Если бы этот упокоенный кадавр улыбнулся - то улыбнулся так широко, что мочки ушей в рот попали с серьгами вместе…

- Готово! Замотал голову!

- Принимай веревку! За щиколотку возьми!

Легко сказать - щиколоткуто сразу и не найдешь - стопа изменилась весьма сильно и стала похожа на собачью.

- Погодите, я сам узел завяжу. (Николаич возмущенно пыхтит, распуская мой дурацкий бантик и завязывая узел какогото хитрого типа, что в грубых перчатках из черной резины делать непросто.)

Конец веревки там снаружи уже привязали к УАЗу.

- Володя! Давай помалу! Доктор - сдвиньте в сторону сиденье стрелка - тыкает пальцем Старшой на приделанное к штанге из башенки простенькое металлическое креслице.

Складчатая рыхлая туша, похожая чемто на моржовую, но раскрашенная в мерзкие цвета разложения с черноватым сетчатым венозным рисунком медленно скользит к выходу, сгребая собой с пола кровяное желе.

- Я, конечно, извиняюсь - но оно стоит того? - спрашиваю Николаича - Вонища же здесь будет невиданная? Как бы мы машину не мыли, все равно вонять будет, а летом - ЕБЖ, как говорит наш сапер - тем более.

- Вонищу потерпим. Летом тем более вонять будет везде. А новенький БТР с бортовым оружием и полным боекомплектом сейчас бесценен. Ничего, помоем. Он нам не на блядки ездить нужен.

- Ясно. Просто у меня приятель купил, было дело, по дешевке джип, в котором четыре рыбака угорели - ну и просидели внутри с декабря по май. Так даже полная смена всего нежелезного ни черта не дала. Стальной остов - и тот шмонил нестерпимо. И мытье тоже ничего не дало.

- Я в курсе. Но повторюсь - потерпим. Зато эту броню винтовочная пуля не берет. И пройдет этот агрегат везде… И проплывет. Что еще лучше. Семен Семеныч, лопату давайте!

Морф таки застревает боками в проеме. Действуя лопатой, как рычагом, Семен Семеныч вместе с Вовкой потихонькуполегоньку, но выдергивают труп из БТР. После этого УАЗ оттаскивает тело в сторону метров на тридцать. Мне приходится идти к нему, пока Саша снимает что это мы такое упокоили. Остается отснять челюсти - рву мешки на голове кадавра, прутиком приподнимаю то, что было губами.

Все, вроде бы дело закончено. Можно ехать.

- А ты заметил, что на этой зувемби были стринги? - спрашивает меня Саша.

А ведь и точно - грязный шнурок и треугольнички пропитанной кровью ткани - точно, стринги. Больше на теле нет никакой одежи.

- И смотрика - она коленками назад - как Семен Семеныч про кузнечиков пел.

- Это не коленка. Коленка - вон, выше. Это у нее так ступни изменились. Наше крутое счастье, что она разожралась в замкнутом объеме и ее габариты ей не дали из люка выбраться. Она кинулась - и плечами застряла. А если бы проскочила и плечами - застряла бы брюхом - в животе она тоже плечиста.

- А давно она обратилась?

- Судя по гнилостным изменениям - дней четыре - шесть назад.

- И почему делаешь такой вывод?

- Потемнение поверхностных вен, видишь - похожи на веточки черного цвета, просвечивают через кожу. Ткани приобрели зеленоватый оттенок, отчетливо наблюдается их вздутие, особенно лица, груди у нее тоже вздулись. А живот - еще нет. Так что минимум - дня три, максимум - дней шесть уже. Учитывая холодную погоду - скорее дней шесть.

- Вы там закончили?

- Закончили.

- Тогда поехали!

За руль свежеполученного бронника садится Володька - ездил он на таких. Люки он не закрывает. Николаич хочет возразить, но воздерживается. «Найденыш» становится за первым УАЗом - и мы трогаемся дальше.

Семен Семеныч вертит подозрительно носом - хоть я и оставил перчатки и бахилы в поле, пахнет от нас с Сашей ощутимо.

- Что, одежку выкидывать придется - спрашиваю нашего драйвера.

- Ерунда, выветрится все отлично. А не выветрится - так закопаем.

- Не по чину - одежуто хоронить - выкинем где по дороге и все.

- Не хоронить - просто закопать на пару дней. Земля отлично запах берет на себя.

- Это вы откуда знаете?

- Бабушка рассказывала. Во время войны носитьто нечего было. Так у них один инвалид что делал - как фронт от деревни ушел, так он одежку с мертвецов собирал, обувь тоже - детишки одежку и обувку, с покойников снятые, прикапывали, бабы потом стирали - сушили и это продавали на станции, самито не носили, а на той же станции покупали себе одежку.

- Так наверное и покупали тоже с мертвяков?

- Может и так. Но когда сам не видал - так и ничего.

- А почему инвалид одежку собирал?

- Он с фронта пришел - а там сапером был. Кроме него, по лесам там шляться дурных не было - пацаны сунулись пару раз - так кишки на деревьях оказались - фронтто через деревню тудаобратно несколько раз катался, все вокруг в минах было. И ставились мины не на несмышленых пацанов, а на грамотных мужиков, так что пацанята вляпывались только так…

- А с инвалидом что потом было?

- Умер лет через пять. Он же не просто так инвалидом стал - его ж порвало железом страшно. Рукиноги вроде и остались, а весь ливер дырявый. После войны таких калек много было, так они лет десять самое большее жили. Всей деревней хоронили - если б не он, нищета была бы дикая. А он и не только одежду таскал, после войны в лесу много добра было.

- Ясненько.

- А что там в БТР то случилось?

- Черт его знает. Только, похоже, что водитель из машины все же выскочил - и мотор заглушил - иначе хрен бы мы на ней сегодня поехали. А так и соляра есть, и аккумулятор живой. Начнем чистить - понятно будет. Но одно понятно, что кости этот морф своими челюстями дробил влегкую - причем и такие, как бедренная. Так что челюстито не слабее, чем у гиены, а то и посильнее будут.

- Мда. Обратно повезло.

- А что там сзади, Семен Семеныч - никаких сидений не было. Где же десантто сидит?

- Что, такие сплошные полати, что ли, были?

- Ага. Не сиденья.

- Так это сиденья, только разложенные в спальные места. В БТР и спать можно. Сиденья разложил - и дрыхни.

- Значит, лежачих везли?

- Скорее всего.

Тащимся по лесу - деревья с обеих сторон дороги. Спрашиваю Сашу - сообщили ли в Кронштадт, что везем еще кучу больных и раненых? Оказывается - да, уже успели. Жмурюсь, представляя глубокую благодарность за такой мой ответ на приглашение.

Неожиданно над дорогой довольно низко пролетает маленький, словно игрушечный самолет.

- Кронштадтский?

- Нет, тут оба аэродрома удержали - и Левашево, и Горская.

- Лихо!

- Да ничего особенно лихого - какиеникакие, а вооруженные силы тут были - а вот населения мало. Рота в масштабе такого города, как Питер - не величина. А вот для Левашово - вполне себе сила. Пустынных мест тут много. Мы вот только что проехали мимо Северного кладбища - так по нынешним временам самое спокойное место - а с другой стороны - не менее здоровенная Северная свалка. Неоткуда тут толпам зомби браться.