— У них для этого будут весьма веские основания, хоо Манцев... Мне не хочется произносить ничего обидного для вас, но таким основанием для людей обычно является страх... Самое обыкновенное чувство опасности... И с этой точки зрения...
— Я понял вас. — Манцев бросил распечатки на стол и принялся нервно разглаживать их тяжелой ладонью. — Как я вижу, — он грозно воззрился на коллегу, — от «Цунами» как раз того и ждут, чтобы мы этот страх нагнали на противника... Капитан, вы действительно думаете, что это такое безопасное занятие — нагонять страх на вооруженного противника?
— По крайней мере... — Хоо Тоох весь поджался от необходимости быть резким со своим партнером. Очень плачевной с точки зрения корри необходимости... Землянину этого было не понять. — По крайней мере такой риск — нечто совершенно иное, чем безнаказанное уничтожение огромного числа...
Тут уже второй капитан возмущенно цыкнул зубом.
«Огромное число»!... — зло подумал он. — Да ты бы посмотрел отчет о какой-нибудь средненькой карательной экспедиции внутренних войск Харура против мятежников...»
— Наша операция вовсе не подразумевает безнаказанность, — сказал он вслух. — Даже в исходном варианте содержится определенная доля риска... Мощная, хорошо защищенная база на поверхности планеты — это вовсе не шутки... И вы это знаете не хуже, чем я... А теперь все будет и вовсе не просто.
Он прихлопнул распечатки так, словно хотел раздавить какое-то затесавшееся между листками зловредное насекомое.
— И вот что еще. Я как могу стараюсь понять ваш гуманизм и ваше неприятие самой идеи уничтожения разумных существ. Но ведь и от вас требуется некоторое понимание нашей — человеческой — психологии. Я уверен, что вы не хуже меня представляете, что каждый из тех тысяч в инкубаторе выведенных людей представляет опасность похуже, чем заряд любого коллапс-орудия «Цунами». Да, они наделены всеми признаками человеческих существ, но та внутренняя логика, которую заложили в них их создатели... Мы даже не можем представить себе, что за сюрпризы они для нас приготовили... И не только для нас. Собственно говоря, мы с вами брошены на передний край борьбы за общие интересы всего Населенного Космоса...
Манцев почувствовал себя неумелым артистом, по мере своих сил старающимся вытянуть переполненную дешевым пафосом сцену на подмостках провинциального театра.
Хоо Тоох задумчиво, почти по-человечески, наклонил голову и посмотрел в глаза второму капитану.
— Должно быть, вы, люди — простите, что я позволяю себе такую догадку, — очень хорошо скрываете свои беды и несчастья. И особенно — их причины. Это, конечно, ваше право. Более того, такого рода скрытность считается у нас признаком высоких достоинств особи, которая ее проявляет... Но, к сожалению, эта ваша особенность мешает таким представителям иных цивилизаций понять истинные мотивы ваших действий. Вы говорите, что каждый из этих тысяч странных — действительно странных — существ страшно опасен для Тридцати Трех Миров. Вы говорите, что даже для иных цивилизаций они не безопасны... Но — простите мне мою неосведомленность — я хотел бы все-таки как-то яснее представить себе характер той угрозы, которая исходит от них, от этих людей с нечеловеческой, как вы утверждаете, сутью...
Второй капитан понимал, что, раз уж разговор пошел в этаком, на редкость неподходящем, ключе, вопроса этого ему обойти не удастся. И дать на него ответ будет крайне затруднительно. Конечно, ему, капитану огромного, вооруженного космического судна, было бы достаточно стыдно, если бы он и в самом деле не знал причины, по которой его толкают на геноцид, да-да — вещи стоит называть своими именами... Но дело обстояло куда хуже.
Капитан кое-что знал. Особенно после почти ежевечерних, достаточно откровенных и в то же время двусмысленных бесед с весьма осведомленным в тайных делах Сергеем Дмитриевичем. Знал Манцев теперь, конечно, не так уж много, но вполне достаточно, чтобы считать оправданным тот страх, который двигал теми, кто стоял за сутуловатой спиной чрезвычайного комиссара. Но знание это было совершенно не предназначено для ушей представителя Дружественной Цивилизации. В отличие от своих художественных образов, которые столетиями лепили в сознании человечества поколения сочинителей сайенс-фикшн, чужие вовсе не тяготели к дешевым драматическим эффектам. Они не пугали народ пиротехническими эффектами. Не пытали в мрачных подземельях длинноногих блондинок. Не вещали загробными голосами о своих злодейских замыслах. Отнюдь.
Они нанимали продажных людишек — тут и там — в затхлых Мирах-отстойниках, где человеческая жизнь не стоила и ломаного гроша, и никто не задумывался над тем, какому богу надо молиться — лишь бы у этого бога не переводились денежки. И уж меньше всего там боялись сделок с Нелюдью. Правда, выходцы из Порталов вместо наличных чаще всего предлагали разную экзотику, но такую, которую можно было сбыть за солидные деньги. Из нанятых половина, конечно, умудрялась смыться, прихватив аванс, но зато вторая половина отрабатывала потраченное с удвоенной энергией. Они скупали других людишек — калибром покрупнее. Уже таких, которые были вхожи в связанные с Метрополией предприятия. Скупали ценные бумаги. Скупали компромат.
А с таким товаром уже можно было найти агентов влияния и в кругах, близких к Директорату, в самой Метрополии и в ее «хитрых», скрытых от мира простых смертных, заведениях.
Почти все проявления Нелюди были связаны с крупными провалами масштабных затей господ из Спецакадемий и Комплексов. А они — и господа эти, и их затеи, а особенно провалы этих затей — не терпели посторонних глаз. А потому кэпу Манцеву оставалось лишь тяжелым вздохом парировать вопрос первого капитана.
Тот не стал настаивать на другом ответе.
* * *
Створки дверей со скрежетом сомкнулись, громко клацнули замки, и наступила тишина. Ким и Гильде некоторое время оглядывались, пытаясь в тусклом свете забранных частой решеткой ламп оценить свое новое пристанище.
Ни Ган, ни Фор не проявили ни малейшего интереса к окружающей обстановке. Оба молча отошли в угол и, усевшись, скрестив ноги, на пол, принялись играть в какую-то странную игру, напоминающую игру в кости, но только вместо кубиков с точками числа очков они раскинули перед собой набор каких-то непонятных безделушек, которые вытащили из карманов своих курток. И Мечи — их узкие, легкие Мечи — тоже зачем-то нужны были в этой игре. Мальчишки то бросали их, не вынимая из ножен, перед собой, то клали под углом друг к другу, то снова забирали каждый к себе. Временами они тихо обменивались короткими фразами — то гортанными, то звонкими. Псы безмолвно улеглись рядом с ними и, казалось, тоже приняли участие в игре.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});