Кирби конвульсивно кивнул, и его рот скривился в улыбке.
– Я хочу пронзить тебя моей шпагой, Филип. Ты помнишь, как мы устраивали шутливые дуэли, когда были маленькими? А уроки фехтования, когда стали молодыми людьми? Я всегда побеждал. Это был единственный вид спорта, в котором я мог тебя победить. И все еще могу, ты знаешь. Я в лучшей форме, чем когда-либо.
– Опусти клинок, Кирби, – сказал Филип. – Хватит кровопролития. Ты болен. Я не хочу причинять тебе вреда. Я хочу только помочь тебе. Мы должны позаботиться о Джереде и Джеймсе…
– Очень хорошо, тогда… я убью мисс Смит – это заставит тебя драться со мной! – процедил Кирби, во что бы то ни стало желая добиться своего, и бросился к Камилле, потрясая шпагой. Она ничего не успела предпринять, только беспомощно смотрела на него, все еще прижимая к себе голову Джереда.
Но в ту же секунду между ней и Кирби вырос Филип и, выхватив собственную шпагу, направил ее острие на Кирби.
– Я пытался тебя предостеречь, – хрипло произнес он. – Отступись, Алистер. Не причиняй больше никому вреда, и я привезу тебя в Лондон живым.
– Я должен тебя убить, всех вас убить – это ваша судьба! – взвизгнул Кирби. – Я не хотел убивать Маргариту и Макса – но ты меня заставил, Филип. Ты встал между нами. Это ты во всем виноват! – Он молниеносным движением бросился в атаку, его клинок рассекал воздух ловко и быстро.
Филип мрачно подумал, что теперь у него нет выбора. Ему придется убить Кирби, чтобы остановить его. Самая изнурительная, отчаянная схватка за жизнь началась.
Оба они дрались с яростной сосредоточенностью, дыхание тяжело вырывалось из груди, крупные капли пота блестели на лицах.
Джеймс поднял нож Кирби здоровой рукой и попытался напасть на Кирби, но Филип остановил брата.
– Я сам с этим закончу, – бросил он ему. – Займись Камиллой и Джередом.
Они втроем наблюдали за сражением. Кирби дрался с большим мастерством и хитростью. Каждое его движение было точным, продуманным и грозило смертельной опасностью. Филип вначале казался в невыгодном положении. Он вынужден был защищаться от быстрых выпадов и натиска Кирби. Но когда облака над их головами разошлись и небо из свинцового превратилось в фиолетово-розовое, у него словно прибавилось сил. На лице отражалась суровая решимость, глаза были пронзительными и настороженными на худом, красивом лице. Он начал драться с яростным воодушевлением, каждый удар его шпаги был подобен молнии.
Он не сдастся, поняла Камилла. Он не позволит себе потерпеть поражение.
Филип наступал все решительнее, в то время как Кирби начал заметно уставать. Его отчаяние можно было ощутить на расстоянии. Внезапно Филип сделал резкий выпад, и шпага Кирби вылетела из руки и упала в колючий куст, растущий на краю пропасти. Уставший и отчаявшийся, Кирби, не задумываясь, бросился за ней и чуть было не соскользнул с края утеса, вовремя схватившись за куст. Истерически хохоча, Кирби отступил от опасного края и снова поднял над головой свою шпагу. Его глаза сверкали, словно осколки голубого льда.
– Ты не можешь победить меня, Филип, – закричал он. – Я непобедим. Каждый раз, когда я убиваю, это придает мне новые силы. Я убью вас всех еще до заката, я буду смотреть, как вы умираете…
Внезапно взвыл ветер, так яростно, что сам замок, казалось, задрожал под напором бури, а волны внизу взметнулись вверх, вскипая пеной. Кирби, застигнутый врасплох внезапным порывом ветра, потерял равновесие и сорвался с края утеса.
Филип подбежал к парапету и увидел далеко внизу крохотную фигурку, которую швыряли волны. Тело Кирби исчезло из виду в яростно бушующем море, затем снова появилось на поверхности, потом его утянуло под воду. Больше оно не появлялось. Солнце позолотило пастельного цвета горизонт. Филип понял, что Кирби навеки погребен в бушующем море.
Филип отвернулся от свирепых волн. Потом сел рядом с Камиллой, испытывая головокружительную радость оттого, что во всей этой истории она не пострадала серьезно. Он посмотрел на ее бледное лицо и погладил кончиками пальцев ее щеку. Слезы облегчения и радости сияли в ее глазах. Она сжала его руку и с благодарностью поднесла к губам.
Филип устало посмотрел на пепельно-серое лицо младшего брата.
– С Джередом все будет в порядке, – успокоил его Джеймс. – Рана не глубокая. Но нам лучше побыстрее привезти к нему врача из деревни.
– Да, я еду. Камилла?
Она постаралась улыбнуться.
– Со мной все хорошо.
– Даже более чем хорошо, – вставил Джеймс и поморщился, потому что, пытаясь приподняться, задел раненую руку. – Она остановила кровотечение у Джереда и перевязала мою рану. Она о нас как следует позаботилась, пока ты там развлекался, танцуя вокруг Алистера.
Филип усмехнулся натужной шутке брата, но его взгляд с нежностью задержался на поднятом к нему лице Камиллы.
– Конечно, она как следует о вас позаботилась. Моя девочка молодчина, – мягко произнес он. И быстро ушел.
Камилла услышала все, что хотела.
Море билось о древние скалы, земля была забрызгана кровью, но сердце Камиллы пело от счастья. С тихой радостью она ждала возвращения своего возлюбленного.
Глава 28
Замок величественно возвышался среди цветущих пастбищ винодельческого края, отливая серебром в свете раннего утра. Он был похож на сказочный: романтичный, с грациозными шпилями, башенками и каменными парапетами. Гигантский, мощенный булыжником двор окружал его кольцом, а за ним, в долине росли фруктовые деревья. Ближе к замку идеально подстриженные газоны чередовались с причудливыми садами, украшенными фонтанами и каменными скамьями, а также великолепными статуями. Высокие стены, башни и контрфорсы, каменные парапеты, террасы и оконные витражи – все сверкало древним величием под сапфировым куполом неба. Внутри этих вознесшихся к небу стен, с благоговением поняла Камилла, находятся гобелены, роскошные ковры, длинные холлы, салоны и пиршественные залы, полные несказанного богатства и роскоши.
– Зачем ты привез меня сюда? – спрашивала она Филипа в сотый раз, почтительно и с опаской глядя на замок из окна кареты, которую он нанял в Париже. Так много всего произошло с тех пор, как они покинули Корнуолл! А ведь прошло лишь несколько дней после поединка в замке Кирби. Джеймса и Джереда перевезли домой, в Уэсткотт-Парк, где они выздоравливали от ран, которые, к счастью, оказались неопасными. Шарлотта встретила Камиллу со слезами радости на глазах, обнимала ее, пожимала ей руки и тут же ошарашила известием о том, что они с Джеймсом намереваются удочерить Хестер и воспитывать ее как собственную дочь. И все же, несмотря на все эти волнения и на грандиозный бал, который должен был состояться уже через несколько дней, Филип настоял на их отъезде почти сразу же по приезде в Уэсткотт-Парк.