из носа, из уголков губ. Танцующие оглушительно завопили. Старуха вскочила на Американку, топча ее ногами. Механическая женщина отключилась. Короткий приказ — и воины вылили на истерзанное тело ведро чичи, которая вспенилась, смешавшись с кровью.
Мачи с беспокойством поглядела в сторону востока: полоса рассвета все увеличивалась. Пока все шло как надо. Основная материя была приготовлена. Из этой внешне ничем не примечательной сущности, словно бабочка из куколки, выйдет Белая Змея… Уинки позволяли ей пользоваться своими жизненными источниками, предоставляя драгоценную энергию. Она завоевала доверие всех, сейчас то же произойдет и с этой безумной.
Мачи нажала на подошвы ног Американки. Та пришла в себя, жалобно охая. Ура! Невидимая преграда пала. Действительность начиналась — начиналась с боли.
— Не волнуйся, дитя мое. Я пришла от самых истоков, с волшебной палочкой в руке. Там я встретила Верховное существо. И оно сказало мне: «Пойди и вылечи ее!».
— Я мертвая. Ты не сможешь ничего сделать.
— Мертвые излечиваются, рождаясь заново, девочка моя.
Мачи отдала распоряжения. Га и Деметрио взяли Американку за руки, Акк и Хумс — за ноги. Боли и Лаурель удерживали веки открытыми: это было важно. Старуха забралась на белое тело и, размахивая ножом, воскликнула:
— Я сдеру с тебя пластиковую кожу!
И достала из кармана кусочки куриной кожи, зажатые в кулаке. Взяв тупое каменное лезвие, она притворилась, будто делает разрез. Рассыпая содержимое кулака, она искусно разыграла сцену. Американка завыла от прикосновения каменного ножа. Колдунья не пропустила ни одного участка тела.
— А теперь я одену тебя в новую кожу.
В потайном кармане у нее лежала густая кашица из растертых корней и стеблей трав, немедленно заживлявшая любую рану. Пользуясь все еще царившим вокруг полумраком, Мачи принялась массировать тело Американки. Когда лечение закончилось, она скатала снадобье в шарик и показала его всем, выдавая за остатки искусственной кожи.
Воины начали лизать тело женщины, пока поверхность его не стала совсем гладкой. Американка извивалась, наслаждаясь первыми ощущениями от целебного состава. На ее мысленном горизонте тоже занималась заря. Всходило солнце — но было ли оно жизнетворным светилом или простой лампой, установленной полицейскими из Штатов?
Видя эти корчи, Мачи вонзила нож ей в грудь и сделала разрез до лобка. Порывшись в печени, она смогла нащупать двигатель, приводивший организм в действие, и нажала кнопку. Пружина распрямилась.
— Я вырвала механизм, вставленный нашими врагами.
— Будь осторожна. Если удалить микрокомпьютеры, мои внутренности начнут гнить.
— Не бойся, дитя мое… Верховное существо поможет тебе возродиться.
Из каждого позвонка Мачи доставала все новые приспособления. Вскоре на камне скопилась кучка предметов, отзывавшихся металлическим скрежетом. Мачи провела руками над раной, и ее края сомкнулись.
— Ты чиста!
Американка застонала.
— Ты убила меня своим лечением. Ни один орган больше не работает.
И сжала челюсти с такой силой, что зубы заскрипели. Напрягшись, она отвердела, как древесный сук, дыхание прекратилось. Опасность была очевидной: женщина могла погибнуть от самоудушения. Мачи попыталась открыть ей рот для искусственного дыхания — напрасно. Не помог даже нож, вставленный между зубов. Тогда Мачи вдохнула ей в нос- нет, не только воздух, но всю свою душу. «Научись снова дышать, дитя мое. Это как при родах. Плоть задрожит, все начнется заново: ты приходишь в мир. Привыкни к смене кожи». Так нашептывала колдунья в ухо Американке, пока та, ворочая языком, с удовольствием втягивала свежий предутренний воздух. Лес и долина пробуждались, птичий хор присоединился к флейтам и барабанам. До восхода оставалось минут десять. Уверенными движениями Мачи приставила друг к другу куски металла, вытащенные из тела. Плотно пригнанные, они образовали пифильку, легендарную индейскую флейту.
— Гуалы, вспомните! Некогда арауканы были счастливы. Пришло светловолосое существо из Вену и вручило нам пи-фильку. Нас погубила наша беззаботность. Но сегодня другое светловолосое существо, тоже из Вену, доставило нам новую пифильку, спрятанную внутри него. Если подуть в нее, появится Белая Змея…
Смочив конец флейты слюной, Мачи передала его Толину:
— А тебе не надо лечиться. Просто стань музыкой. Помоги мне.
Преодолевая отвращение, скрипач взял инструмент и робко подул. Вырвался звук чистый, как птичье пение — нет, еще чище. Люди и природа вмиг замолкли. Деревья перестали шуметь, ветер — свистеть. Толин провалился в иной мир, потерял память и желания, потерялся в себе самом, став не человеком, играющим на флейте, а продолжением таинственных сущностей, представавших перед ним во всем блеске. Предавшись необычайному наслаждению, он стал Творцом, который и порождал эту мелодию. Непонятно как ему удавалось вдыхать и выдыхать одновременно. Звучание выходило от этого непрерывным и, вибрируя, закачивалось в невидимом стержне каждого живого существа. Отдавая себя, Толин давал новую жизнь материи. Небо заалело. Горизонт вспыхнул золотом.
Это было мгновение, которого Мачи ждала всю жизнь. В общем-то она не верила в приход волшебной змеи. Никакое волшебство не поможет арауканам выбраться из нищеты. Белые, охваченные проповедническим пылом, будут погружать их все глубже, на самое дно, приучая к порокам и отравляя окрестную природу. Индейцы должны помочь себе сами. Мачи обратилась к самому сокровенному в себе и, преодолевая боль, разделила свой дух надвое. Потом, снова подув в ноздри Американке, спустилась к ее жизненному источнику.
Захватить тело безумной было нетрудно: новорожденная душа радостно приняла колдунью, как свою мать, не бунтующая, а всецело покорная. Мачи, воздействовав на капилляры, запустила процесс пигментации.
Полторы тысячи воинов упали на колени. Члены Общества — тоже. На ногах остался лишь Толин; раскрыв рот, он выпустил из рук пифильку, откуда потекла слюна, и пробормотал:
— Но ведь это же моя мать!
Преображенная Американка все больше напоминала весталку, которая в обличье статуи навещала его каждую ночь. Волосы ее светились изнутри, кожа стала белой, белее молока и облаков на небе. Волосы под мышками тоже меняли цвет. Наконец, алебастровый лобок, бесцветные зрачки, пустой взгляд мраморного изваяния возвестили всем, что Белая Змея родилась. Раздались бешеные вопли. Солнце, казалось, взошло одним махом, день разлился на сотни километров вокруг. Женщины и мужчины с громкими возгласами схватились за оружие. Мачи была взволнована. Но ей отныне предстояло жить в двух телах. Ведунье лучше всего, пожалуй, симулировать болезнь или старческое слабоумие. Ее понесут на плечах, а тем временем Мачи в теле Американки сможет подготовить торжество индейского народа. Ни одно войско теперь не могло им противостоять. Арауканы — прирожденные бойцы. В своем неумолимом продвижении вперед они сокрушат солдат и карабинеров, завладеют их оружием. К Ла-Монеде придет армия с автоматами, пушками, танками. И Мачи победно воздела руки кверху. Воцарилось напряженное молчание.
Следовало в точности подражать