Читать интересную книгу Не тревожь моё небо (СИ) - "Kiki25"

— Нила, а ну сознавайся. Вы переспали, наконец, или нет? — экспансивно задаёт свой вопрос Лиззи, даже и не думая хоть как-то его завуалировать, дабы не звучать так бестактно.

— Спроси у меня через пару десятков лет, Лиззи, и может быть я тебе отвечу, — я малость язвительно ей отвечаю, приступая к еде.

— Я только сейчас об этом задумалась… — неожиданно серьёзно протягивает Бонни, из-за чего мой взгляд сразу же устремляется в её сторону. — Это ведь ты повлияла на решение Кинга бросить Аманду в её День рождения? — она спрашивает, при этом поглядываю на недалеко сидящую от нас рыжеволосую, которая с горестным видом сидит в самом углу кафетерия в полном одиночестве.

Аманда… Ну до чего же докучающая девчонка. Насколько мне известно, она по сей день не оправилась после расставания с Александром, почему и ходить по школе такая удручённая и едва живая. Её непрестанные взгляды исподтишка как в мою, так и в сторону Кинга преследуют меня с конца ноября. Если бы она не вызывала столько жалости у Александра, ей бы не поздоровилось, так как со временем мне от этого становится по-настоящему жутко. Сколько уже можно? Она и Кинг не вместе уже как полтора месяца, а провстречались они всего-то пару недель. Неужели её щенячья любовь к парню была настолько сильна?

— Отчасти, — я уклончиво отвечаю на вопрос Бонни, отводя взгляд от Аманды.

— Я вчера видела, как она рыдала в туалете. Жалкое было зрелище, — полушепотом отзывается Лиззи, не сводя пронзительный взгляд своих изумрудных глаз с девушки.

— Даже я так не страдала, когда мы с Брайаном поругались, — замечает Ривера. — Но всё же, Нила… Не думаешь, что будет правильным, если ты поговоришь с ней?

— Чего?

— Как-никак, это ты отбила у неё парня, о котором она грезила последние два года, — пожимает плечами Лиззи, которой, в отличие от меня, пришлась по душе идея Бонни.

— Ага, конечно. Мы с ней задушевно поболтаем, она поплачется у меня на плече, а после мы станем лучшими подружками, — я с звенящим раздражением в голосе отвечаю, ибо я не намерена церемониться с бывшей моего парня.

— Не язви, зайчонок, — упрекает меня Лиззи.

— Неужели тебе её совсем не жалко? — задаётся вопросом Бонни. — Взгляни на неё. Она осознала, что любовь всей её жизни никогда не ответит ей взаимностью.

— Не моя вина, что она объявила траур без покойника, — я парирую, едва сдерживая рвущееся наружу недовольство и раздражение.

— Ну давай же, Нила. Докажи, что у тебя есть сердце, — подначивает меня Лиззи, которой так и не терпеться увидеть миролюбиво болтающую меня с Амандой. Но этому не бывать.

— Кинг разбил ей сердце. Вот пусть он и извиняется, — я отвечаю, ибо ничто в этом мире не заставит меня подойти к ней и извиниться, что по моей вине её бросили.

— Думаешь, мы с Бонни наивно поверим, что ты подпустишь Алекса к ней ближе чем на милю? Да ты готова даже во мне дыру прожечь, если я к нему хоть пальцем прикоснусь, — со смешком уверяет меня девушка, отчего мне хочется пнуть её ногой. Если я и ревную Кинга, то только по обоснованной причине. Не моя вина, что порой меня задевает тот факт, что Лиззи была куда ближе с Александром, нежели я сейчас. Разумеется, что их дружба меня нисколечко не беспокоит или же тревожит. Никогда не наступит момент, когда я поставлю брюнета перед выбором: либо я, либо она. Мне просто порой становится завидно Лиззи, которая является его первой любовью. Но, как бы то ни было, я борюсь с этим чувством.

— Давайте мы просто сделаем вид, будто вы, две альтруистки хреновы, не были последние несколько минут просто невыносимыми, и поговорим о чём-нибудь другом, — я безмятежно предлагаю, после чего ловлю их смешливые взгляды на себе.

— Значит, к Аманде ты даже не подойдешь, — с пораженческим видом протягивает Бонни, на что я положительно киваю головой.

— Даже и не подумаю, — я отвечаю, и, к счастью, больше имя Аманды в разговоре не всплывает.

На протяжении оставшейся части учебного дня все мои мысли продолжают быть только об Александре Кинге, который, по всей видимости, искусно избегает меня в коридорах школы, при этом игнорируя мои нескончаемые попытки с ним связаться. За целый день я ни разу даже не наткнулась на него, что сильно беспокоит меня. А спросить кого-то о Кинге слишком стыдно, ибо так или иначе мне придётся признаться, что он меня избегает. В очередной раз оглядевшись вокруг, в надежде увидеть его надменную физиономию в толпе школьников, но потерпев далеко не первую неудачу, я раздосадованно надеваю куртку и выхожу из школы, при этом мучаясь от неприятных мыслей, ведь отнюдь не таким я представляла себе этот день. С каждой секундой меня охватывает немыслимо сильное желание объявиться без каких-либо приглашений и предупреждений прямо на пороге дома парня, который своим молчанием изводит меня.

— А я ведь за целый день так ни разу и не встретила Кинга. Где он? — вдруг спрашивает у меня Бонни, когда я вместе с ней иду в сторону автомобиля Брайана. Лиззи же попрощалась с нами ещё в школе, сказав, что будет поджидать Вильяма, дабы ненавязчиво с ним поболтать по пути к его машине.

— Я ему не собака-поводырь, чтобы знать где он шляется, — я даю малость грубый ответ, потому что мне не хочется ей говорить, что на протяжении целого дня Александр ни разу не позвонил и не ответил мне ни на одно сообщение. А это, чёрт возьми, сильно меня заботит.

— Нила, пожалуйста, только не говори, что вы всё же умудрились поругаться пока были в Лондоне, — она со вздохом спрашивает, а я только раздражаюсь, ведь его отсутствие и мои параноидальные мысли до ужаса сильно пугают и изводят меня.

— Если этот засранец не ответит мне в течении часа, то мы точно поругаемся, — я бурчу в ответ, не сводя взгляд с экрана своего заблокированного телефона, как вдруг мне, наконец, звонит Александр, мысли о котором сводили меня с ума буквально на каждом уроке и перемене. — Где тебя, чёрт возьми, носит?! — я неистово кричу в трубку, приостанавливая шаг и чуть отходя от Бонни, которая малость посмеивается с моей реакции на телефонный звонок.

— И тебе привет, солнышко ты моё, — слышится заспанный голос Александра, которого однозначно забавляет моя неприкрытая взвинченность.

— Где ты? — на сей раз я менее злобно интересуюсь, несмотря на то что его отсутствие меня злит и расстраивает.

— Я проспал из-за разницы во времени. Минуту назад только проснулся, — он сознаётся, сетуя на то, что почти за целый месяц привык к совершенно другому часовому поясу. — Увидимся сегодня? Я сполна восполню свой прогул, — он не без намёка протягивает, отчего у меня внизу живота всё трепещет. Воспоминания о последнем дне зимних каникул с силой накатывают на меня, почему я едва ли не краснею.

— Гвинет знает, что неделю в Лондоне я провела с тобой, и заставляет меня во всём сознаться Ричарду. Выбора у меня особо нет, потому по итогу разговора меня либо посадят под домашний арест до конца жизни, либо же похоронят. В любом случае, ты упустил свой шанс увидеться со мной на прощание, — я почти серьёзно ему отвечаю, краем глаза взглянув на вечно лобызающихся Бонни и Брайана.

— Насколько всё плохо? — он с неприкрытым волнением спрашивает, а я лишь удручённо вздыхаю, поскольку понятия не имею. Несмотря на то что Гвинет абсолютно уверена, что разговор с Ричардом пройдёт мирно и спокойно, я опасаюсь предстоящей беседы, ибо в лучшем случае всё закончится криками Ричарда, которого я обманула.

По приезду домой я сразу же сбегаю к себе в спальню, дабы избежать столь нежеланный разговор с Ричардом, к которому, я уверена, меня всеми способами принудит Гвинет. Но стоит мне ближе к вечеру спуститься на первый этаж, чтобы перекусить, как я, к своему ужасу, пересекаюсь с ней. И когда она сажает меня на стул, а сама садиться напротив, я готова от вопиющего стыда и неловкости головой пробить стол, ибо между нами происходит невообразимо интимный и деликатный разговор о средствах контрацепции. Разумеется, я осознаю их необходимость, но стоит теме разговора зайти уже о походе к гинекологу, дабы тот либо прописал мне противозачаточные, либо же посоветовал что-то ещё, как я начинаю не на шутку волноваться, так как терпеть не могу подобные походы к врачу. С каких вообще пор одних презервативов стало недостаточно? Но пик моего стеснения и смущения наступает именно тогда, когда Гвинет, не замечая моей робости и взвинченности, считает уместным рассказать о своих пробах и ошибках, отчего мне хочется сбежать от неё и столь щепетильного разговора. Стоит мне лишь предпринять попытку бегства, как Гвинет мягко усаживает меня обратно на стул, запрещая покидать комнату до тех пор, пока мы с ней не придём к определённому решению. И когда наш разговор становится куда более интимным, я, не в силах это больше слушать, начинаю истерично звать Ричарда, ибо при нём она уж точно не станет мне рассказывать об одном проверенном контрацептиве, которым она сама сейчас пользуется.