— Вот ещё! — усмехнулся Коля. — А потом ты будешь говорить, что это ты нашла.
— Нет, честное слово, не буду говорить!
— Нет, нет. Ты и не проси. Не возьмем, — сказал Витя. — Мы в такие места идем, где тебе будет страшно.
— А я не боюсь.
— Ладно, довольно болтать. Пошли, Витька! — И Коля потянул приятеля за рукав.
Они прибавили шагу, но услышали, что за ними кто-то бежит. Коля оглянулся и даже охнул от досады. Эта девчонка, наверно, забыла, что у него крепкие кулаки.
— Ты куда? Назад! — крикнул он и загородил ей дорогу.
— Не пойду назад, — твердо сказала она.
— Мы же тебе русским языком говорим: мы идем в развалины. А это дело не женское.
— Вы идете, и я пойду…
— Объясни ей, Витька, наконец, ты, раз она русского языка не понимает, — досадливо махнул рукой Коля и отошел в сторону.
— Видишь ли, Маечка, — ласково сказал Витя, — тебе с нами лучше не ходить. Мы идем на опасное дело, понимаешь? А ты ещё маленькая, тебе всего двенадцать лет…
— Подумаешь! А тебе четырнадцать.
Она решительно не хотела сдаваться. Наконец, исчерпав все возможности уговорить её, мальчики пошли вперед. Мая, всхлипывая, брела за ними следом.
Так, втроем, вышли они на окраину города. Время приближалось к пяти часам. Уже начинало смеркаться. Разрушенный элеватор бесформенной громадой поднимался на холме. Снизу он казался особенно темным и страшным. Справа от дороги стоял столб, на котором был прибит фанерный щит с короткой и выразительной надписью: «Мины!» Тут Коля в первый раз вспомнил о Мае.
— Смотри с дороги не сворачивай, — бросил он ей через плечо, — а то подорвешься.
Она молча кивнула.
— А ведь нам не успеть сегодня под церковь и на кладбище, — сказал Витя.
— Пойдем завтра. Важно начать…
Мальчики стали быстро подниматься на холм. Не отставая от них ни на шаг, за ними шла Мая. Она сильно замерзла и устала. Чтобы как-нибудь согреть руки, она в варежках сжимала их в кулаки. Косички давно уже выбились из-под косынки и болтались вдоль щек двумя тонкими жгутиками. Ох, уж эти мальчишки! Нарочно идут и не оглядываются…
Дорога круто повернула направо, огибая холм. До элеватора оставалось метров пятьдесят. Сюда давно уже никто не ходил, и дорогу совсем занесло снегом. Надо было идти по целине. Коля в нерешительности остановился.
— Ну, что ж ты стал? — спросил Витя.
— Да, может быть, тут мины…
Витя пожал плечами:
— Не везде же мины! Видишь, знака нет — значит, и мил нет!
— А может быть, их тут ещё не искали?
Витя вдруг рассердился:
— Так о чем же ты раньше думал? Вел меня сюда, вел, а теперь назад возвращаться?..
Коле стало неловко.
— Нет, — сказал он, — зачем же возвращаться? Давай искать тропинку.
— Да какая же тут может быть тропинка, когда наверх никто не ходит! Сам видишь, сколько снега кругом…
Они внимательно осмотрели пространство, которое отделяло их от элеватора. Всюду лежал нетронутый, глубокий снег, синевший в быстро надвигающихся сумерках.
— Ребята, — вдруг крикнула Мая, стоявшая в стороне, — смотрите-ка, что здесь такое!..
Мальчики подбежали к ней.
— Где? — быстро спросил Коля. — Что ты нашла?..
Мая варежкой показала на снег:
— А вот видите… Следы на снегу!.. Кто-то шел к элеватору!
— Верно, следы, — сказал Коля.
— Ну, вот видишь!.. — Витя осторожно поставил ногу в большой и глубокий след. — Кто-то туда шел.
— А раз он шел и прошел, значит и мы пройдем. — Теперь Коля смело шагнул вперед. — Только давайте идти след в след, чтобы не сбиваться… Тогда не опасно.
— Стой, Коля, — вдруг сказала Мая.
Коля обернулся:
— Ну, что ещё?
— А вдруг он там?..
— Кто это — он?
— Да человек, который шел.
— А чего ему там делать в такой мороз? Посмотрел, наверно, и вылез где-нибудь обратно. Может, с тех пор неделя прошла. А ты не ходи, оставайся… Витя, за мной!
Витя двинулся вслед за Колей. Но тут Мая как-то ухитрилась и, обогнав Витю, оказалась между мальчиками. Увязая по колена в снегу, молча они добрались до самых стен элеватора и остановились у большого темного пролома. Здесь вдруг следы потерялись, словно растаяли.
— Ну, тут уж не опасно, — сказал Коля: — в развалинах мины не ставят. Теперь давайте действовать… Ты, Мая, останешься и будешь нас ждать здесь, слышишь? — прикрикнул он на всякий случай, чтобы отрезать всякую возможность спора.
— Хорошо, — покорно согласилась девочка.
— А мы с Витей пойдем внутрь и всё осмотрим. Если ты понадобишься, мы тебя кликнем. А так — жди нас.
— Хорошо, — повторила она.
Мальчики нырнули в пролом, перебрались через несколько гребней осевших на землю развалин и очутились под сводом, который образовался оттого, что две стены навалились друг на дружку, но не упали. Здесь почти совсем не было снега. Под ногами валялись груды битого камня, цемента, железных обломков. Мальчики с трудом прошли десяток шагов и вдруг увидели в стене дверь.
Она была приоткрыта, но за ней было темно, так темно, что у обоих не хватило духу войти туда, куда она вела. Они стояли перед черным проемом и слушали. В развалинах свистел ветер. Где-то вдалеке несколько раз ударила зенитка. В небе, за тучами, прогудел самолет.
Таинственная дверь пугала мальчиков, и в то же время им очень хотелось в неё войти. Коля осторожно протянул руку и чуть-чуть толкнул дверь — она заскрипела и раскрылась еще больше. Мальчики, вытянув шеи, заглянули внутрь и в полумраке разглядели лестницу, которая вела вниз.
Что это, почудилось или нет? Откуда-то из глубины до них донесся хриплый стон. Мальчики кинулись бежать. Они вылетели из-под свода, словно их вынесло ветром, и остановились только тогда, когда оказались за степами элеватора.
— Ты слышал? — спросил Коля.
— Слышал, — ответил Витя.
Оба помолчали, прислушиваясь к ветру.
— Что это может быть? — спросил Коля.
— А как по-твоему?
— Там кто-то сидит.
— Кто?
— Человек. Совы зимой не водятся. Что же теперь делать?
— Не знаю.
Оба нерешительно потоптались на месте.
— Ребята! Ребята! — вдруг услышали они из-за камней горячий шопот Май. — Вы чего так быстро вернулись? Нашли что-нибудь?
Она перелезла через выступ стены и спустилась к ним.
— Кашли, — угрюмо ответил Коля.
— Что? Что такое?
— Не что, а кого. Человека.
— Какого человека?
— Да, наверно, того самого, чьи следы… Он там, внизу, лежит, стонет…
Мая всплеснула руками.
— Чего же вы стоите? — сказала она. — Человек, может быть, умирает!..