Они не сразу поняли, что темная полоска, перегораживающая дорогу, это машины, стоящие по всей ширине проезжей части. Объехать препятствие не представлялось возможным, насыпь в этом месте отличалась почти отвесными склонами. Лешему ничего не оставалось, как нажать на тормоз.
Чудеса и диковинки не думали кончаться, потому что машина продолжала катить навстречу неминуемой гибели, не снижая скорости. Гаишники, укрываясь за корпусами патрульных машин, открыли огонь. Дистанция позволяла даже не очень меткому стрелку превратить нарушителя в решето.
Леший продолжал в панике выкручивать руль, и вроде бы машина ему подчинилась. Но это было только хуже. На скорости маневр оказался самоубийственен. Машину стало неотвратимо заносить, пока окончательно не бросило в неуправляемый занос.
Прицеп начал неуклонно обгонять машину, и некоторое время сцепка даже неслась перпендикулярно движению, оставляя на асфальте жженые следы отчаянно визжащих колес.
До терпящих аварию оставалось всего метров двадцать, когда гаишники поняли, что всю эту беду несет прямо на них и стали в панике разбегаться.
Прицеп оказался уже впереди, и создавалось ощущение, что это он тащит машину за собой. Уже никто не стрелял, все ждали, чем же все это кончится. Как оказалось, ничем хорошим.
Домчавшись до препятствия, прицеп продолжил вращательное движение и словно праща буквально все смел. Чудовищная дубина сбила машины далеко на обочину, что касается "Дианы", то ее просто-напросто сдуло.
Модуль устремился дальше по дороге, увлекая за собой машину. Довершив полный оборот, прицеп всеми четырьмя колесами "поймал" дорогу, позиционировав машину впереди, и вся сцепка, как ни в чем не бывало, продолжила движение, не снижая скорости.
Мимо застывшего майора Сахацкого с рокотом прокатилась полуось, оторванная от патрульной "тоеты", сама же машина с беглецами, судя по всему, повреждений не получила.
Аркаша Листунов находился в банке "Алга-кредит". После страшной находки он сообразил, что хозяин лаборатории теперь его выследит, поэтому решил запастись деньгами и скрыться из города. Он уедет в другой город, в Сибирь, и начнет другую жизнь. Он изменится. У него железная сила воли.
Для него, всю жизнь безвыездно прожившего в Алге рядом со стареющей мамочкой, Сибирь казалась неизведанным и глухим урочищем, куда никакому следствию не добраться. Посему он взял небольшой пластиковый пакет, в который обычно клал хлеб, и направился в банк. Аркаша убеждал себя, что много денег ему не нужно, только чтобы уехать, а там он сам заработает: устроится в местную телекомпанию и займется своим любимым делом, будет всякую мерзость вырезать. Только на этот раз он будет все просматривать сам.
Аркаша даже вспотел, представив, как будет смотреть все опусы незабвенного и проклятого Тинто Мандрасса. Выдающийся извращенец, с таким надо держать ухо востро.
Листунов открыл высокую натертую до блеска зеркальную дверь и, пройдя мимо замершего охранника, зашел за стойку. В животе кольнуло от запретного. Более десятка девушек-операторов полностью обездвиженные сидели напротив окошек, каждая в своем закутке, отгороженном прозрачными перегородками.
Аркаша выбрал белокурую девицу с вздернутым носиком. Она была настолько невинна: голубоглаза и белокожа, что он не сдержался и провел пальцем по милому носику. Как ожидалось, она даже не шелохнулась, а на коже остался потный след.
Аркаша одернул себя. Он не какой-то там маньяк и способен обуздать свои страсти, тем более что пришел по делу, забрать причитающиеся ему деньги, а не по какой-то там ерунде. Аркаша действительно считал, что ему должны, ведь столько лет он гнобился за гроши, не имея возможности прикупить даже проститутку. Перед взором тотчас поплыли сладкие картины, но Листунов усилием воли, на этот раз потребовавшим гораздо более могучего усилия, прогнал их.
Напротив блондинки стоял высокий сейф с приоткрытой дверцей. Господи, какие они все непосредственные. Аркаша поправил корригирующие очки, усмехаясь улыбкой умудренного в жизни человека. Внутри лежали аккуратные пачки, перевязанные резинками для денег. В прежней жизни ему не приходилось видеть эти резинки. Он только слышал, что где-то существуют такие штуковины, резинки для денег, и мог только мечтать, чтобы подержать их в руках.
Вся жизнь по существу прошла мимо. Та жизнь, где упитанные господа с лоснящейся туго натянутой на гладких щеках кожей перекладывали в свои карманы пачки банкнот.
Аркаша брезгливо отодвинул в сторону валюту, он оставался патриотом, и стал выбирать пачки. Банкноты достоинством свыше тысячи рублей отложил: на них в магазине сроду не было сдачи. Взял пятисотками и одну пачку сотнями, на размен. Поймал себя на мысли, что взял гораздо больше, чем хотел, около миллиона.
Как честный человек решил написать расписку. Усевшись напротив блондинки, вместо того, чтобы писать, он разглядывал девушку. Однако хороша. Потом он понял, что ему не нужна расписка, ему нужна эта женщина, а расписка всего лишь повод. По всему выходило, что красотка в любой момент будет рада упасть в его объятия.
С этим покончено раз и навсегда, пытался Аркаша себя урезонить. Он же не маньяк, который специально роняет деньги на пол, чтобы заглянуть соседке по парте под юбку. Листунов, надменно усмехаясь, бросил одну из захваченных пачек на пол.
Некоторое время он боролся с собой. Ведь получается, без этой пачки миллион неполный. На какую же сумму писать расписку? Аркаша притворно вздохнул и нагнулся. Ведь можно поднять деньги, но голову в сторону блондинки не поворачивать. Эка невидаль!
С другой стороны, это может быть расценено как слабость. Подумаешь, посмотрит он на эту красивую дуреху, от нее не убудет, а у него таких уже полно было. Вчера.
И он повернул голову. Блондинка сидела, чуть расставив ноги. На ней была короткая плиссированная юбка, и трусов под ней не было. Аркаша с обреченностью приговоренного на вечные муки понял, что погиб. Он полез прямо под стол, запуская руки под юбку, повторяя словно заклинание:
— Дуреха! Вот дуреха!
Вдоволь нашарившись, с грохочущим в ушах сердцем, Аркаша понял, что под столом с блондинкой у него ничего не получится, как бы он не изворачивался, поэтому, пятясь, вылез обратно.
Девушка продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало. Аркаша был потный, рубаха сбилась, а ей хоть бы что. Он обозвал ее грязным словом. Вот ведь женщины, не доведут до добра. Тысячу раз права была мамашка, предупреждавшая:
— Все зло в бабах, сынок. Им ведь надо всего тебя, а если баб много, то они тебя буквально на полосья растерзают. Посмотри на своего двоюродного брата. Три жены было, и каждая свой кусочек здоровья отняла. А все радовался, что бабы его любят. Вот они его и вылюбили! До самого дна. Все здоровье на них положил. Они ведь звери, эти бабы. Все отняли, оставили только две вещи: алкоголизм и геморрой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});