Читать интересную книгу Принц Галлии - Олег Авраменко

Выйдя из мыльни, Филипп обнаружил, что дверь в спальню чуть приоткрыта и оттуда доносится оживленное шушуканье. Он мигом обернул полотенце вокруг бедер, на цыпочках подкрался к двери и прислушался. В спальне болтали две девушки. Большей частью говорила гостья Бланки, но тараторила она так быстро и с таким жаром, что Филипп ровным счетом ничего не разобрал, за исключением того, что разговор велся по-кастильски и предметом обсуждения был он сам.

На какое-то мгновение после тихого «да» Бланки, произнесенного в явном замешательстве, в спальне воцарилась тишина, которая затем взорвалась звонким, жизнерадостным и очень заразительным смехом Елены Иверо.

— Ах ты моя маленькая проказница!.. Нет, подумать только! Ты... Ты...

Филипп тактично постучал в дверь, вдобавок громко прокашлялся и вошел в спальню.

— Добрый вечер, принцессы. Как поживаете?

Обе девушки сидели в обнимку на краю кровати. Елена была одета в вечернее платье темно-синего цвета, Бланка — в розовый кружевной пеньюар. Перед ними стоял невысокий столик, обильно уставленный всяческими яствами и напитками.

— Рада вас видеть, кузен, — с улыбкой произнесла Елена. — Особенно в таком виде. И между прочим, ваше обращение «принцессы» совсем неуместно.

— В самом деле? — сказал Филипп, усевшись на табурет напротив девушек и принимаясь за еду. — А как же мне подобает обращаться?

— Как мужчине, вошедшему в спальню дамы в одной лишь набедренной повязке. Приблизительно так: «Добрый вечер, кузина. Какой сюрприз, что вы здесь!» — это ко мне. А затем: «Бланка, солнышко, как ты себя чувствуешь? Кузина не будет возражать, если я сейчас же тебя поцелую?»

Филипп рассмеялся. Он искренне симпатизировал Елене и не уставал восхищаться ее неистощимым жизнелюбием. Он от всей души надеялся, что эта жажда жизни поможет ей с достоинством принять жестокий удар, который обрушится на нее уже завтра, когда она узнает, что ее единственный брат, человек, любимый ею скорее как мужчина, оказался безумцем и преступником.

— Боюсь, нас раскусили, Бланка, — произнес Филипп, все еще посмеиваясь, но в смехе его проскальзывала грусть, навеянная мыслью о Рикарде. — Должен покаяться, кузина: недавно мы совершили грех прелюбодеяния. Да простит нас Бог! — И он лицемерно возвел горе очи.

— То-то я и слышала, как вы хныкали в мыльне. Знать, вымаливали у Господа прощение. — Елена хитро усмехнулась. — А Бланка, в виду отсутствия падре Эстебана, исповедывалась мне.

— А? — Филипп вопросительно взглянул на Бланку. — Исповедывалась?

— Ну, не совсем исповедывалась, — немного смущаясь, ответила она. — Просто я рассказала кузине о...

— Обо всем, что произошло, — подхватила Елена. — Начиная с того момента, как коварная Маргарита оставила вас наедине с подвязками.

Филипп чуть не подавился куском мяса, с трудом проглотил его и закашлялся.

— Вы шокированы, кузен? — осведомилась княжна.

— Ну... По правде говоря, я не ожидал, что Бланка будет с вами так откровенна.

— И тем не менее она со мной откровенна. Только со мной, и только с глазу на глаз.

— Елена моя лучшая подруга, — вставила Бланка.

— А как же Маргарита?

— Маргариту я тоже люблю, но... Мы с ней слишком разные.

— Вот именно, — сказала Елена. — Зачастую Маргарита не понимает Бланку, потому что смотрит на жизнь совершенно иначе. Естественно, это не способствует откровенности — тем более со стороны такой застенчивой особы, как наша Бланка.

— Ну, а вы, кузина? Лично я не рискну назвать вас застенчивой. Скромной, порядочной — да. Но отнюдь не застенчивой.

Елена с благодарностью улыбнулась:

— Вы безбожно льстите мне, кузен; это насчет скромности. А что касается нас с Бланкой, то несмотря на всю нашу несхожесть, мы прекрасно ладим. Она понимает меня, я понимаю ее, и в определенном смысле я знаю о ней больше, чем она — сама о себе.

— Вот как! — удивилась Бланка.

— Ну, разумеется! Ведь не зря же говорят, что со стороны виднее. Свежий взгляд на вещи отмечает то, на что сжившиеся с ними не обращают внимания в силу многолетней привычки. К примеру, еще до вашего приезда, кузен, у меня не было никаких сомнений, что вы с Бланкой... — Елена насмешливо покосилась на нее. — Иными словами, я предвидела это и знала, что рано или поздно...

— Прекрати, кузина! — обиженно воскликнула Бланка.

— Э, нет, милочка, — ласково возразил Филипп. — Это очень интересно. И я не вижу причин стесняться, если вы с Еленой действительно такие близкие подруги. Прошу вас, кузина, продолжайте.

— А тут и продолжать нечего. Только и того, что однажды Бланка сама призналась мне, что она просто без ума от вас и страстно желает... э-э... сойтись с вами поближе.

— Я этого не говорила! — запротестовала Бланка.

— Такими словами, нет. Но вспомни, дорогуша, что ты рассказывала о себе и кузене Филиппе той ночью, когда мы влюбились друг в друга.

Во второй раз за последние несколько минут Филипп чуть не подавился.

— Что?!! — ошарашено произнес он. — Я не ослышался?

— И опять вы шокированы! — весело рассмеялась княжна. — Нет, нет, это вовсе не то, о чем вы подумали. Просто однажды нам обеим не спалось, вот мы и болтали всю ночь, делясь своими секретами... Тогда-то мы, собственно, и сдружились по-настоящему. А Маргарита нафантазировала себе невесть что. Дескать, мы в одночасье воспылали нежнейшей любовью — так это выраженьице и прилипло к языку. На самом же деле Маргарита просто ревнует Бланку и знай поддевает нас: «Как вам не совестно, кузины! Стыдище-то какое!» И прочее в том же духе... — Елена негодующе фыркнула. — Чья бы корова мычала! Сама она, когда у нее нет парней, тащит к себе в постель фрейлин, а чего только стоят ее шуры-муры с кузиной Анной. Это вообще черт-те что... — Княжна растерянно умолкла. — Ах, простите, друзья! Что-то я разговорилась не в меру. Я вообще ужасная болтунья. Дайте мне только повод, и я вас до смерти заговорю. Боюсь, кузен, вы глубоко заблуждаетесь относительно моей скромности... Ну, ладно. Я пришла сюда не для того, чтобы надоедать вам своей пустой болтовней...

— Что вы, кузина!..

— Ай, прекратите, кузен! — отмахнулась Елена. — Я страшно не люблю лицемерия, пусть даже из вежливости. Я прекрасно понимаю, что сейчас вы хотите остаться наедине с Бланкой, и она хочет того же. Поэтому я не отниму у вас много времени, лишь выполню поручение кузины Арагонской и тотчас уйду.

— Вы имеете в виду Изабеллу? — уточнил Филипп, невольно краснея под ревнивым взглядом Бланки.

Елена снова улыбнулась, но на этот раз в ее улыбке не было ни веселья, ни иронии, ни лукавства.

— Похоже, что в нашей милой королевской компании назревает громкий скандал, — с серьезным видом произнесла она, подобрала край своего платья и вынула из пришитого к нижней юбке накладного кармана сложенный в несколько раз лист бумаги. — Это письмо вам, кузен. Как видите, оно не запечатано, и я не стану утверждать, что не читала его.

Филипп в смятении развернул письмо, написанное мелким, почти бисерным почерком, но явно второпях, и быстрым взглядом пробежал его неровные, местами скачущие и налезавшие друг на друга строки.

— Carajo!13 — в сердцах выругался он, настолько потрясенный, что даже не обратил внимания, как покоробило от этого обеих девушек. — Черти полосатые! Пресвятая Богородица, спаси нас и помилуй...

Отведя таким образом душу, Филипп внимательно перечитал письмо с самого начала:

«Мой милый друг!

Когда кузина Елена вручит тебе эту прощальную записку, которую я не решаюсь назвать письмом, я буду уже далеко отсюда, и мы с тобой больше никогда не свидимся. Навряд ли я смогу убедительно объяснить тебе причины моего поступка, да и не намерена делать это. Возможно, ты скажешь, что я сошла с ума, но по мне лучше такое безумие, чем та жизнь, на которую обрекает меня брак с этим чудовищем — моим мужем. Сама же я не считаю себя сумасшедшей, напротив — я, наконец, прозрела и поняла, в каком аду провела последние шесть лет. Я не хочу возвращаться обратно в это пекло, я больше не могу жить так, как жила прежде.

После того, как ты ушел от меня, я всю ночь не сомкнула глаз. Я была безмерно счастлива и глубоко несчастна. Я чувствовала себя очищенной от всей накопившейся во мне скверны и в то же время я осознавала, что после всего происшедшего между нами, такого светлого и прекрасного, я скорее умру, чем позволю мужу снова осквернить меня, я убью себя прежде, чем эта отвратительная жаба вновь прикоснется ко мне. Я была в отчаянии, я не знала, что мне делать, я готова была тут же повеситься — и вовсе не страх перед гневом Всевышнего удержал меня от этого поступка. Я хочу жить, хочу любить, но еще больше (и это я поняла благодаря тебе) я хочу быть любимой. Ты любил меня лишь полтора часа — но какое я познала блаженство! Ты разбудил меня от жуткого сна, ты заставил меня прозреть, и теперь я знаю, что мне нужно. Я хочу, чтобы меня любили — ведь это так прекрасно, когда тебя любят! Я до конца своих дней буду благодарна тебе за этот урок. Да благословит тебя Господь, Филипп, и ниспошлет тебе долгие годы счастливой жизни.